Игоря Огурцова чекисты держали в неволе до последней возможности - до тех пор, пока уже не оставалось формальных оснований удерживать узника в ссылке. Срок её истёк 12 февраля 1987 года - за день до упомянутой выше статьи в «Известиях». Но, словно мстя своему пленнику за упорство, КГБ незаконно задержал его в Микуни ещё на трое суток... Только 15 февраля, пробыв в «местах лишения свободы» более двадцати лет, И.В. Огурцов вышел из заточения. Вышел непобеждённым.
Распрощавшись с Микунью, Игорь Вячеславович отправился в Ленинград...
В Ленинграде - долгожданная встреча с родными, друзьями и самыми близкими людьми - отцом и мамой, двадцать лет мужественно переносившим разлуку с единственным сыном. Свобода... Но только свобода ли это?
КГБ продолжал следить за каждым шагом вчерашнего политзаключённого. После освобождения чекисты представили И.В. Огурцову длинный список городов Советского Союза, в которых ему запрещено жить: Москва, Ленинград, Киев, Минск, Алма-Ата, Горький, Харьков, Запорожье... и так далее, и так далее - все более или менее крупные города. Дома, в Ленинграде, ему не разрешалось оставаться более десяти дней. Ехать было некуда. Лучшее, что можно придумать - добровольно вернуться обратно в Микунь: по крайней мере - место хорошо знакомое, обжитое за годы ссылки...
Но, несмотря на строжайшие предписания, Игорь Вячеславович решил никуда не ехать и остался с семьей, в своей старой ленинградской квартире на Двинской улице... Раздались телефонные звонки из КГБ, начались ежедневные визиты в квартиру милиционеров, посыпались угрозы нового ареста...
В это самое время в Германии, США и Франции продолжалась кампания за предоставление Игорю Огурцову возможности выезда из Советского Союза. Убедившись, что угрозы не действуют, а международная общественность будет и далее добиваться выезда И.В. Огурцова в одну из стран Свободного мира, чекисты поменяли тактику. Совершенно неожиданно КГБ предлагает семье Огурцовых писать прошение... о выезде в Израиль! Ещё одна провокация: Израиль не фигурировал в числе стран, предлагавших политическое убежище тогда уже всемирно известному «лидеру русских националистов». Ни родных, ни знакомых в Израиле, ни евреев в своём роду Огурцовы не имели. Такое формальное «разрешение» на выезд давало советскому руководству возможность продемонстрировать международной общественности свою «добрую волю», но в то же время являлось фиктивным и ставило семью Огурцовых в крайне затруднительное положение. Ведь, помимо всего прочего, «израильская» пометка на выездных документах автоматически лишала выезжающих гражданства и всех связанных с ним прав.
Выбор - между эмиграцией в никуда и новым арестом...
Игорь Огурцов пишет категорический протест против этой махинации. Его отец, Вячеслав Васильевич, решает обратиться с письмом непосредственно к Генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачёву, в котором заявляет о нежелании Огурцовых уезжать за границу на постоянное место жительства и просит о выезде лишь на время, без потери гражданства - для лечения.
Но ни от Горбачёва, ни из его администрации письменного ответа на это не последовало. Ответили по телефону (чтобы не оставалось документальных свидетельств) хозяйски-хамским тоном: «Это вы писали Генеральному секретарю?.. Так вот, другого варианта вам не будет!»
В конце ноября 1987 года, пройдя через многочисленные препоны, Игорь Огурцов уезжает из СССР. В кармане - приглашение в США, но в Ленинградском ОВИРе на нём намеренно делают пометку: «В Израиль на постоянное жительство»...193
Судьбу сына разделяют и его родители - Вячеслав Васильевич и Евгения Михайловна Огурцовы. Родителей КГБ выпихивает из страны фактически принудительно. Для них, пожилых людей, вся жизнь которых прошла в России, бросить всё и отправиться в неизвестность - было особенно тяжело. Чекисты не посчитались даже с заслугами отца: Вячеслав Васильевич Огурцов в 1941-м ушёл на фронт добровольцем, прошёл боевой путь от младшего лейтенанта, командира взвода морской пехоты - до майора, начальника штаба 124-й Мгинско-Хинганской ордена Суворова стрелковой дивизии, был ранен, награждён пятью орденами и многими медалями, а в 1945 году даже ставился вопрос о представлении его к званию Героя Советского Союза за форсирование Большого Хингана и взятие штурмом города Учагоу, в котором подвижной отряд В.В. Огурцова захватил множество трофеев...*38 «Если придётся уехать, то ненадолго, - успокаивал родных Игорь Вячеславович, - этот режим уже долго не продержится, вот увидите: два-три года, и мы сможем вернуться домой...»
* * *
29 ноября 1987 года семья Огурцовых прибыла в столицу Австрии город Вену. А уже на следующий день в венском отеле «Хилтон» прошла первая пресс-конференция основателя и руководителя ВСХСОН.
Интерес к личности самого известного в то время советского узника был огромен: пресс-конференцию Игоря Огурцова освещали около двухсот журналистов. Среди множества тем, затронутых на этой первой встрече, особенно остро прозвучали вопросы о перспективах многопартийной системы в СССР и о допустимости силового свержения диктатуры КПСС.
Ответы потрясают западных журналистов. Игорь Огурцов заявляет об отсутствии в Советском Союзе предпосылок для создания здоровой многопартийной системы: если такая система будет создана коммунистической бюрократией и КГБ - она будет заведомо фиктивна! Разъясняя различия между силой и насилием с точки зрения христианского вероучения, лидер социал-христиан обосновывает право русского народа на силовое сопротивление коммунистическому насилию...
С первых дней пребывания И.В. Огурцова за границей становилось ясно, что он не собирается прозябать на сытом Западе в почётной роли «отставного диссидента». Проторенная многими выехавшими за рубеж диссидентами дорожка мемуарописания его не привлекает. Он отказывается от сыпавшихся тогда со всех сторон выгодных предложений засесть за написание воспоминаний: «Мемуары писать ещё рано - борьба продолжается, и время в этой борьбе очень дорого!»
В своих интервью и выступлениях Огурцов говорит о непрекращающейся борьбе народа за освобождение, о приближающейся решающей схватке и... скором крахе коммунистической системы. Его заявления и политические прогнозы шокируют: не только западное общество, но и компетентные западные спецслужбы не верили тогда в реальность такого развития событий. Бывший директор ЦРУ Роберт Майкл Гейтс позднее признал, что США не сумели предвидеть падения КПСС и СССР: «Я не знаю ни одного человека внутри или вне правительства - писал Гейтс, - который предсказал бы в начале 1989 года, что перед следующими президентскими выборами Восточная Европа будет свободной, объединённая Германия войдёт в НАТО, а Советский Союз станет достоянием истории»194.
Тем сильнее был интерес к идеям, выдвигаемым И.В. Огурцовым. Ему предлагают чтение лекций в Кёльнском университете, преподавание в Военно-дипломатической академии США, работу на радиостанции «Свобода». Но все эти предложения он отверг, считая, что они не имеют отношения к главному делу его жизни и станут помехой для ведения общественно-политической работы.
Однако, чтобы обеспечить условия для дальнейшей деятельности, необходимо было решить множество бытовых проблем: куда ехать, в какой стране условия для продолжения работы можно считать наиболее благоприятными - США, Франция, Германия?
От предложения США пришлось отказаться: слишком далеко от России, да и А.И. Солженицын в личном письме не советовал Огурцовым ехать в Америку - опыт и совет писателя, идейная позиция которого встретила холодное непонимание в Соединённых Штатах, следовало учесть.
Франция, предоставляя убежище, не давала прав политического эмигранта. Оставалась Западная Германия - центр Европы, ближе всего к России. К тому же вся семья Огурцовых сносно владела немецким языком. Игорь Вячеславович останавливает свой выбор на Германии...
2 декабря 1987 года Огурцовы прибыли в город Мюнхен (Бавария, ФРГ), где им предстояло провести пять лет разлуки с родиной. В первое время жили у знакомых, под крышей организованного местными эмигрантами «Комитета в защиту И.В. Огурцова». Но такое неопределённое положение не могло длиться долго. К тому же вскоре выяснилось, что русская эмиграция в Мюнхене оказалась в значительной степени пропитанной агентурой КГБ.
Коммунистические спецслужбы старались иметь своих информаторов во всех сколько-нибудь значимых организациях и церковных приходах Русского Зарубежья. И, конечно, пытались внедрить агентов в окружение видных деятелей эмиграции. Так, сразу после высылки из Советского Союза А.И. Солженицына андроповское ведомство внедрило в окружение писателя добровольных «помощников» - чешскую семейную пару Голуб. Эта парочка, на самом деле оказавшаяся офицерами чешской службы безопасности StB, имела задание подсунуть писателю в качестве «друга и сотрудника» агента StB, после чего КГБ намеревался приступить к выполнению плана «Паук»: дискредитировать и дестабилизировать Солженицына и его семью, обрезать его связи с «антисоветчиками»195. Однако писатель разгадал замысел чекистов и постепенно отодвинул чешских «помощников» от всех дел.
По той же схеме КГБ пытался действовать в отношении И.В. Огурцова. И столь же неудачно: Игорь Вячеславович довольно быстро определил провокаторскую работу некоторых новых эмигрантских «друзей и единомышленников» и удалил их от себя.
Отказавшись от опеки эмигрантов, Огурцовы на длительное время остановились в мюнхенской гостинице «Регина». А в марте 1989 года власти ФРГ предоставили им возможность поселиться в трёхкомнатной квартире в предместье Мюнхена.
Германские социальные службы любезно взяли на себя заботу о медицинском обеспечении семьи Огурцовых и назначили ей пособие - чуть более трёхсот дойчмарок на человека. По немецким меркам - очень скромные деньги, но для материально нетребовательных политических эмигрантов из СССР их вполне хватало... Впрочем, бытовая сторона жизни волновала И.В. Огурцова в это время менее всего: задерживаться на Западе он не собирался.