Точно так же отказались от роли статистов и декоративной ширмы в политических комбинациях неосоветского режима и некоторые другие выдающиеся деятели России, оставшись в идейной оппозиции, уйдя в просветительскую, научную или благотворительную деятельность. Быть может, поэтому глава социал-христиан Игорь Вячеславович Огурцов в середине кризисных 1990-х основал и возглавил Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Милосердие» - православную общественную организацию, принципом работы которой стало добровольное безвозмездное участие в оказании помощи наиболее нуждающимся людям, без различия их национальности или религиозной принадлежности.
Возвращаясь из эмиграции, И.В. Огурцов не предполагал, что на Родине ему предстоит заняться благотворительностью. Но бедственное положение рядовых российских больниц, в которых при «демократическом» режиме не стало не только лекарств и нормального питания, но часто даже наркоза и перевязочных материалов для оперируемых, заставило его отложить многие дела и прибегнуть к своим связям за рубежом - для оказания помощи, прежде всего - лекарствами, самым социально незащищённым людям.
В этом не было и тени саморекламы: включение Игоря Огурцова в дело помощи соотечественникам, оказавшимся в крайней беде и нужде, естественно вытекало из христианского мировоззрения ВСХСОН и из личной жизненной позиции лидера социал-христиан. Он видел, что в сложившейся политической и экономической ситуации реальная поддержка конкретных людей во сто крат важнее и нужнее расцветающей в РФ игры в «политику»...
Пока политики дрались за места у государственной кормушки, пока чиновники набивали карманы, а «бизнесмены» захватывали собственность и вывозили за рубеж капиталы, основанный И.В. Огурцовым благотворительный фонд, не обладая никакими капиталами, кроме имени своего президента-основателя, сумел оказать практическую помощь десяткам тысяч (!) больных и малоимущих людей, брошенных на произвол судьбы руководителями страны.
Это позднее о необходимости благотворительности заговорят на кремлёвском уровне, позднее среди разбогатевших на приватизационных захватах «новых русских» благотворительность станет своеобразной модой и... ловким способом ухода от уплаты налогов. Но в те, наиболее тяжёлые для народа, девяностые годы ничего подобного ещё не было. Тогда гуманитарная помощь в Россию поступала из-за границы: частично - в силу межгосударственных договорённостей, частично - трудами РПЦЗ и русской Белой эмиграции (отнюдь не богатых), а также благодаря различным религиозным организациям, да таким немногочисленным подвижникам, как Игорь Огурцов.
В «лихие девяностые» по линии фонда «Милосердие» в Российскую Федерацию и Белоруссию были доставлены тонны дефицитных лекарств, которые направлялись самым обездоленным, в первую очередь - в больницы, госпитали и тюрьмы. Руководимый Игорем Огурцовым фонд оказывал поддержку продуктами питания, одеждой и медикаментами малоимущим семьям, старикам, детским домам, домам ребёнка, инвалидам... Фонд «Милосердие» помогал раненным в Чечне российским солдатам и семьям погибших (доходило до того, что в начале XXI века даже в столичных военных госпиталях остро не хватало обыкновенных костылей, и фонд на свои средства закупал их для раненых воинов...)
«Конечно, - признает И.В. Огурцов, - никакая благотворительная деятельность не может сегодня решить и тысячной доли наболевших российских проблем, сколько бы мы эту деятельность ни расширяли. Ключ решения проблем - не в благотворительности. Тем не менее сегодня, когда страна находится в полуобморочном состоянии после долгих десятилетий физического и духовного геноцида, и такая работа сможет смягчить тяжесть переходного периода для какой-то небольшой, особенно бедствующей части народа»281.
Судьба Игоря Вячеславовича Огурцова и других социал-христиан в 1990-е и 2000-е годы - едва ли не лучшая иллюстрация к политической характеристике установившегося в стране режима. Абсолютное большинство членов Социал-Христианского Союза в эпоху Ельцина и Путина осталось далеко в стороне от формальной политики... Их выдающиеся опыт, знания и потенциал служения остались невостребованными в «новой России»... Да и не могли быть востребованы, ибо были для неё чужды.
Мы не встретим участников ВСХСОН в рядах бесчисленных и безликих «российских» политических партий, не найдём их имён среди «пропиаренной», но одинаково-серой массы депутатов, глав администраций, мэров, губернаторов, министров... Недолгое (2006-2008 гг.) пребывание Л.И. Бородина в составе Общественной Палаты РФ - никакими властными полномочиями не наделённой - лишь исключение, подчеркивающее это правило.
В то же время многие бывшие подпольщики и кандидаты ВСХСОН заняли видное место в научной, культурной или общественной жизни России и Русского Зарубежья.
Так, Михаил Юханович Садо посвятил себя преподавательской и национально-просветительской работе. Знаток древних языков, он с 1980 по 2001 годы преподавал в Санкт-Петербургской Духовной Академии, за это время подготовил почти четыреста священников.
К политической деятельности, после освобождения из заключения и со «строек народного хозяйства» М.Ю. Садо более не возвращался. Но с конца семидесятых годов активно занялся общественной работой: он стал инициатором ассирийского национально-культурного движения в Советском Союзе, по его инициативе в Северной столице России была основана частная ассирийская школа просвещения, а в начале 1980-х проведены в Москве и Ленинграде первые всесоюзные фестивали-слёты ассирийской интеллигенции. Михаил Юханович - один из создателей памятника «Ассирийцам Ленинграда, безвинно расстрелянным и замученным в ГУЛАГе в годы сталинских репрессий», торжественно открытого 27 августа 2000 года на Левашовском мемориальном кладбище под Петербургом - месте массовых захоронений десятков тысяч жертв НКВД-КГБ...*51
Садо ушёл из жизни в августе 2010 года, в возрасте семидесяти шести лет. А вскоре на здании школы в селе Урмия Краснодарского края, по инициативе ассирийской общественности, была установлена мемориальная доска с надписями на русском и ассирийском языках:
«В этой школе в 1944-1946 гг. учился
Садо Михаил Юханович (1934 - 2010),
общественный и политический деятель
России, видный ассирийский просветитель
и востоковед».
И в самом факте появления этой памятной доски, как и во многом, что связано с ВСХСОН, есть своеобразная уникальность: возможно ли ещё в каком-нибудь уголке мира, кроме как на бескрайних развалинах Советского Союза, чтобы народ воздвигал мемориальные доски тем, кого правители страны и действующие в ней законы признают «преступниками»?
Леонид Иванович Бородин в 1987 году вышел из заключения в связи с начавшимся массовым освобождением политзаключённых. Все предложения баллотироваться в депутаты, возглавлять политические партии отклонил, объясняя это решение бесперспективностью партийного пути в сложившейся политической ситуации282.
В 1992 году Л.И. Бородин стал главным редактором «толстого» литературного журнала «Москва», приняв бразды правления редакцией в трудное время, когда тиражи всех литературно-художественных изданий стали катастрофически падать, и многие из них, оказались на грани закрытия. Но Бородин сумел удержать журнал на плаву. С его приходом «Москва» (в советскую эпоху - печатный орган Союза писателей РСФСР и его Московского отделения) получает подзаголовок «Журнал русской культуры» и соответствующее идейное направление. На страницах «Москвы» появляется постоянная рубрика «Домашняя церковь». Бородин пытается привлекать к сотрудничеству талантливых авторов национально-православного направления - писателей, поэтов, публицистов, философов... Впоследствии имена некоторых из них стали широко известны российским читателям именно благодаря публикациям в «Москве». Влияние этого журнала на формирование христианского и патриотического мировоззрения вынуждены были признать даже те, кто олицетворял собою «другую сторону баррикады»...
В начала 2000-х пришло признание литературных трудов Леонида Ивановича. О Бородине, произведения которого не печатали в Советском Союзе - да ведь и писателем его в той стране признавать отказывались! - заговорили как о крупном явлении в русской литературе. Он становится лауреатом многих российских и иностранных литературных премий, в том числе Литературной премии Александра Солженицына - «за творчество, в котором испытания российской жизни переданы с редкой нравственной чистотой и чувством трагизма; за последовательное мужество в поисках правды». Его произведения переводят на все основные иностранные языки, его имя всё чаще и увереннее ставят в один ряд с именами выдающихся русских писателей. В 2013 году в свет вышло первое собрание его сочинений - в семи томах. Увы, посмертное... Леонид Бородин ушёл из жизни 24 ноября 2011 года - при почти полном молчании со стороны средств массовой информации, даже вскользь не упомянувших о его кончине: для правящего режима русский писатель и патриот так и остался «безнадёжно инородным существом»...
«Леонид Бородин был не разрушитель, а защитник здоровых, разумных устоев. Классический, образцовый, как из хрестоматии, государственник по основному своему призванию, - пишет литературный критик Юрий Архипов. - Писатели такого стояния за идею, такого тождества мысли и жизни не только в советской, но и в мировой литературе XX века - наперечёт. Лоуренс Аравийский, Андре Мальро, Эрнст Юнгер... Кого ещё вспомнить?
Разве что любимого поэта Леонида Бородина - Николая Гумилёва. Ни в чём никакой расплывчатости, приблизительности, никакого двоедушия и лукавства в помыслах - ни перед читателем, ни перед собой. Ни перед Богом...
Горько думать, что и кончина писателя прошла почти незамеченной. Во всяком случае, не отозвалась эхом скорбной боли