в народных толщах. Когда-то Некрасова хоронила, стеная и плача, вся Россия. Бородин, писатель по меньшей мере такого же значения и веса, ушёл как частное лицо, каких в России без счёта... Что ж, за русской смутой всегда следовало опамятование. Произойдёт оно и в отношении Бородина...»283
Нельзя не упомянуть о вкладе бывших подпольщиков ВСХСОН в развитие отечественной науки, в частности, востоковедения. Среди членов и кандидатов Социал-Христианского Союза, чьи имена сегодня известны и пользуются уважением в научном мире, можно назвать ассириолога Игоря Сергеевича Клочкова, тибетолога Бронислава Ивановича Кузнецова, африканиста Вячеслава Михайловича Платонова.
Но если научная карьера И.С. Клочкова и Б.И. Кузнецова складывалась без особых препятствий со стороны партийных структур и КГБ (первого чекисты не отправили за решётку из-за отсутствия доказательств его активной деятельности в подполье, второго - и вовсе не смогли «вычислить»), то совсем иначе сложилась судьба В.М. Платонова...
Сферой научных интересов Вячеслава Михайловича был христианский Восток, эфиопская филология. После возвращения из лагеря и ссылки ему было запрещено заниматься научной и преподавательской деятельностью. На хлеб учёный зарабатывал покраской корабельных трюмов на судостроительном заводе. Лишь благодаря хлопотам заведующего кафедрой африканистики восточного факультета ЛГУ Дмитрия Алексеевича Ольдерогге ему удалось поступить на работу в отдел литературы стран Азии и Африки Государственной Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина284. Там Вячеслав Михайлович мог заниматься исследованиями эфиопских рукописей. Но возвращение бывшего политзаключённого к нормальной академической деятельности было тернистым... Публиковать труды на страницах научных журналов «неблагонадёжному» учёному, конечно, не позволяли. Приходилось искать обходные пути, пробиваться в издания научных обществ (контроль в них был слабее) или печататься в малотиражных ротапринтных изданиях Публичной библиотеки.
В начале 1990-х В.М. Платонов был «реабилитирован» и только после этого смог вернуться в качестве преподавателя в стены Санкт-Петербургского Университета, где стал вести спецкурсы по эфиопской рукописной книге и староамхарскому языку. Защищать кандидатскую диссертацию, подготовленную ещё до ареста, он принципиально отказывался (истинная цена многих диссертаций - кандидатских и докторских - полученных как в советское, так и постсоветское время, сегодня хорошо известна...). Но формальное отсутствие учёной степени не мешало Вячеславу Михайловичу быть признанным среди африканистов - крупнейшим специалистом в своей области...
Имена членов и кандидатов Союза Освобождения Народа можно встретить среди талантливых артистов и режиссёров (Александр Чирков, Владимир Шестаков), литераторов (Анатолий Сударев), изобретателей (Ольгерт Забак), учёных (химик Лев Гонобоблев, физик Дмитрий Фредерикс)... Из-за причастности к антикоммунистическому сопротивлению у многих из них профессиональная карьера складывалась очень непросто...
Так бывший кандидат ВСХСОН, потомственный учёный-физик Дмитрий Всеволодович Фредерикс после расправы над социал-христианским подпольем был вынужден около двадцати лет работать на железной дороге - сначала простым механиком и начальником железнодорожной рефрижераторной станции, затем преподавателем в дорожно-технической школе. Лишь во время перестройки он получил возможность вернуться к своей специальности - физике, но уже в качестве педагога: в 1987 году Д.В. Фредерикс стал одним из основателей и преподавателем Лицея «Физико-техническая школа» (ФТШ) при Физико-техническом институте им. А.Ф. Иоффе Российской Академии Наук. В 1992 году он был удостоен Корчаковской премии ФТШ, в 2001-м стал стипендиатом Алфёровского фонда...
Зигзаги человеческих судеб... Типичные биографии талантливых и жертвенных сыновей своего народа, изломанные системой. Подобным трагическим образом сложились и судьбы большинства участников ВСХСОН в России. А в эмиграции?
Евгений Александрович Вагин, один из немногих социал-христиан и кандидатов организации, уехавших из СССР, к началу 1990-х входил в число самых известных публицистов Русского Зарубежья. Его статьи публиковались во всех газетах русской эмиграции, начиная с монархической буэнос-айресской «Нашей Страны» и парижской «Русской мысли» до сан-францисской «Русской жизни», австралийского «Единения» и нью-йоркского «Нового русского слова», где Евгений Александрович несколько лет вел рубрику «Письма из Рима». Статьи и интервью Вагина, посвящённые главным образом религиозной ситуации в России, печатались и во многих иностранных изданиях.
Хорошо изучив за годы эмиграции жизнь на Западе, признавая его достижения в плане уровня благосостояния населения, Е.А. Вагин одновременно воочию наблюдал самогубительные антихристианские тенденции современного западного мира и не раз повторял, что категорически не желал бы России перенесения такого образца на её почву. Как и другие члены ВСХСОН, он резко отрицательно отнёсся к трансформации коммунистической системы в систему формальной «демократии».
В 1990-е, не получив ни реабилитации, ни российского гражданства, Вагин неоднократно приезжал на Родину, где участвовал в съездах бывших политзаключённых, встречался с идейными лидерами тех общественно-политических сил, которые после крушения КПСС провозглашали себя поборниками русских национальных интересов. Впоследствии Евгений Александрович признается, что тогда, в начале девяностых, ему хотелось верить в единство духа с движением, нарождавшимся в РФ под патриотическими лозунгами, хотелось видеть в нём «свидетельство пробуждения здоровых сил». Но с течением времени становилось всё очевиднее, что здоровое начало этого «патриотического» движения ослабевало, верх в нём брали худшие элементы, чуждые подлинным ценностям русского народа и объединявшиеся вокруг противоположного полюса - утраченных «ценностей» советской России...285
Он будет возвращаться в Италию, с каждым разом всё более разочаровываясь в происходящим на Родине. «Это катастрофично во всех отношениях»286, - напишет Е.А. Вагин в конце 1990-х, как бы поставив безнадёжный диагноз всему тому идейно-политическому течению, которое годами вызревало и плёскалось на станицах прохановской газеты «Завтра» и журнала «Наш современник», пока, наконец, окончательно не застыло мертвящим неосталинистским болотом.
Увы, движение системных патриотов, зародившееся в Советском Союзе приблизительно в одно время с ВСХСОН, так и не смогло сбросить с себя идеологических пут советчины, когда-то представлявшихся кое-кому лишь «вынужденными» и временными. Напротив, после самоустранения КПСС вчерашние системные патриоты всё более и более скатывались в сторону советского «патриотизма». А в начале 2010-х явственно обозначилась смычка части системных патриотов с очередной правящей «системой» - чекистско-олигархической... Причём подобное произошло не только с узким кругом завсегдатаев редакций совпатриотических изданий - теми, кто в эпоху социализма персонально принадлежал к партийной номенклатуре или входил в её окружение... (Заметим, что идейно-политическое «полевение» испытала и значительная часть либерально-демократической оппозиции, пошедшая после 2000 года на тактический союз с левацкими группировками.)
Несомненно, реанимация в общественно-политическом сознании неосталинизма и национал-большевизма, произошедшая в конце XX - начале XXI веков - не что иное, как ответная реакцией некоторой части обманутого, политически дезориентированного населения на антинациональную, грабительскую политику псевдодемократических нуворишей, следствие разочарования, которое народ испытал после августа 1991-го. Но дело не только в этом...
Нужно помнить, что коммунистическая партия являлась своеобразной тоталитарной сектой. И многомиллионную общность так называемых «советских людей», несомненно, можно признать коллективной жертвой красных сектантов. «Как это ни больно, - писал Евгений Вагин, - и не оскорбительно для нашего национального самолюбия, огромное большинство было превращено в некое подобие человеческих автоматов, с чётко отработанными реакциями и рефлексами. Советский человек - это страшная, чудовищная реальность, самое жуткое порождение советского строя, коммунистической тоталитарной системы»287.
А ведь хорошо известно, что жертвам, сумевшим вырваться из-под влияния тоталитарных сект, чрезвычайно трудно самостоятельно вернуться к нормальной жизни. И если для таких людей в наше время создаются специальные реабилитационные центры, то какую же титаническую по масштабам работу следовало провести по реабилитации - исцелению сознания - миллионов жертв коммунистического зомбирования?.. Не зря крупнейший военный теоретик Русского Зарубежья генерал-лейтенант, профессор Н.Н. Головин предупреждал, что просвещение русских масс после того одичания, которое внёс в них большевизм, потребует длительного периода времени и соответствующей работы288.
Увы, ни времени, ни спасительного «курса реабилитации» Россия не получила: те, кто пришёл на смену КПСС, оказались заинтересованы в обратном, ибо именно в консервации советчины видели они своё личное оправдание и спасение.
Сегодня, для того чтобы выстоять и прийти к достойной жизни, народ России должен решить целый комплекс стоящих перед ним исторических задач. Но, прежде всего, ключевую для себя задачу - покончить с коммунистическим наследием. Ведь для России оно ещё не стало прошлым. Преступные теория и практика коммунизма не осуждены, его разлагающие последствия по сей день остаются главным препятствием на пути нормального развития во всех сферах жизни страны - политической, экономической, социальной... Без осознания этого - не придти к покаянию, а без