Глава 15«Холопство» московской знати
В Средневековой Руси, со времен Древнерусского государства вплоть до эпохи Петра I, существовали люди, находившиеся в полной собственности господ, говоря в категориях современной науки – рабы. Для их обозначения использовался главным образом термин холоп[165]. Холопы могли выполнять земледельческие работы, могли быть домашними слугами, нередко составляли вооруженную свиту знатного человека, могли занимать и административные должности в княжеском или боярском хозяйстве. Но всех их объединяло одно – они были бесправны с юридической точки зрения. За совершенные холопами правонарушения и преступления отвечали не они сами, а их господа, холопы не могли выступать в суде (за исключением особо оговоренных ситуаций), жизнь и имущество холопа были полностью во власти господина. Убийство господином своего холопа порицалось как грех перед Богом, но не считалось преступлением – «душегубством»[166].
В то же время с конца XV в., с княжения Ивана III, распространяется примечательное явление. Представители знати Московского государства – вначале бояре, а затем вообще все служилые люди в обращениях к государю – великому князю, позже царю – именуют себя его «холопами». То есть холопами называют себя люди, положение которых, конечно же, реально было очень далеким от положения настоящих холопов. При этом представители других слоев населения в обращениях к государю холопами себя не именуют. Крестьяне называли себя в челобитных на государево имя «сиротами твоими», а духовенство – «богомольцами твоими». Получается, что знать в XVI–XVII вв. определяла себя самым приниженным образом! Положение изменилось при Петре I, который в 1702 г. отменил все прежние обращения: отныне все подданные, независимо от сословного статуса, должны были называть себя в обращениях на высочайшее имя «рабами» его Величества. Это правило было отменено лишь при Екатерине II.
Интерпретация этих фактов кажется вроде бы очевидной. Самодержавная, деспотическая власть подавляла всех, и даже знать по отношению к самодержцу была бесправна, как рабы. Крестьяне фактически были рабами своих господ, а сами эти господа – рабами царя! Вот оно, «извечное холопство» русского народа, рабская душа его… Сразу вспоминаются слова Чернышевского, затем повторенные Лениным, о «жалкой нации, нации рабов», в которой «снизу и доверху все сплошь рабы», слова Чехова о «выдавливании из себя раба». Правда, названные авторы имели в виду Россию XIX и (Ленин) начала XX в., но ведь истоки явно ведут в Средневековье, и ярче всего проявляются в этом самоуничижении знати, которая сама себя именует «холопами» государя! Скажем, эффектная фраза Ленина (из статьи «О национальной гордости великороссов»): «Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство… такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам»[167] – это, конечно, о его современниках, но разве не подходит она к русскому боярину конца XV в., пресмыкающемуся перед великим князем, пишущему ему – «холоп твой имярек челом бьет»?
Некоторое сомнение может возникнуть, правда, если обратить внимание на уже отмеченный выше факт – что крестьяне, т. е. люди, намного более близкие по своему положению (особенно экономическому) к холопам, в челобитных на государево имя «холопами» не именовались, а называли себя куда менее уничижительно – «сироты». Получается, что вотчинники и помещики, т. е. господа крестьян, по отношению к государю – рабы, а зависимые от них люди – нет… Но в целом изложенная интерпретация самоименования представителей знати Московского государства «холопами» государя выглядит логичной. И она присутствует в той или иной мере во многих работах – исследовательских и научно-популярных.
Однако, если обратиться к историческим источникам, картина окажется совсем не такой простой. Начнем с самого, пожалуй, красноречивого примера.
В 1523 г. крымский хан Саадет-Гирей, только что вступивший на престол, прислал письмо великому князю московскому Василию III. Говоря в нем о своих отношениях с соседями, правитель Крыма писал: «И как салтан Сюлеймен Шаг – таков у меня брат есть, так же и астороканской Усейн-царь – то мне брат же, а и в Казани Саип-Гирей царь – и то мне родной брат, и с ыную сторону казатцкой царь – то мне брат же, а Агыш князь – мой слуга, а с сю сторону черкасы и тюмени – мои же, а король – холоп мой, а волохи – и то мои нутники и стадники» (выделено мной. – А. Г.)[168]. В этом перечне как «братья», т. е. равные по статусу крымскому хану правители, определены турецкий султан Сулейман I «Великолепный», астраханский, казанский и казахский ханы (в русском переводе – «цари»). Подчеркнуто более низкое, зависимое положение ногайского князя (мурзы) Агыша, северокавказских черкесов и татар, а также волохов (предков молдаван). «Король» же, упомянутый в письме – т. е. Сигизмунд I Старый, король польский и великий князь литовский, назван «холопом» Саадет-Гирея!
Исследователи, приводя данный текст, комментируют его как «несомненное бахвальство», «явно неправдоподобную картину». Однако что здесь неправдоподобно? В именовании соседних правителей «братьями», т. е. равными по статусу, ничего необычного нет (казанский хан Сахиб-Гирей выделен как «родной брат» тоже в соответствии с реальностью – он таковым Саадет-Гирею и приходился). Указание на зависимость от крымского хана части ногаев и населения Предкавказья также не противоречит действительности: своих ханов у этих народов не было, и правитель Крымского ханства, считавшегося главным наследником былой Орды, часто признавался ими номинальным сюзереном. Определение в качестве «нутников и стадников», т. е. торговцев скотом и пастухов хана, молдаван не тянет более чем на незначительное преувеличение, поскольку они зависели от турецкого султана – покровителя Саадет-Гирея. Таким образом, неправдоподобным бахвальством кажется именно и только определение короля Сигизмунда как «холопа» (русский термин здесь является переводом тюркского кул – «раб»). Действительно, назвать короля холопом – ну не хулиганство ли?..
Но в том-то и дело, что признать этот случай единичным проявлением какой-то нелепой дерзости хана Саадет-Гирея невозможно. Оказывается, что именований знатных людей, в том числе правителей государств, «холопами» в источниках конца XV – начала XVI в. немало.
Во-первых, так именовали себя в обращениях к крымскому хану крымские вельможи, а также те ногайские князья, которые признавали свою зависимость от Крыма. Во-вторых, так нередко называли… Ивана III – того самого правителя, по отношению к которому его собственные бояре начали именовать себя «холопами»! Кто называл таким образом великого князя московского? Это делали в политической переписке между собой его враги – хан Большей Орды, сын Ахмата, Ших-Ахмет (а также его главный вельможа Тевекель) и великий князь литовский Александр Казимирович. «Холопом» Иван III в их посланиях называется по отношению к ханам Большей Орды – Ших-Ахмету и его отцу Ахмату. Причем в одном послании 1502 г., отправленном Тевекелем Александру, утверждается, что Иван сам предложил Ших-Ахмету – «ратай (т. е. пахарь. – А. Г.) и холоп его буду»[169] (об этом факте мы еще вспомним ниже). Что это, просто злобная брань в адрес политического противника? Нет, поскольку «холопом» своим Ших-Ахмет называл в письме к Александру Казимировичу и бывшего тверского князя Михаила Борисовича, жившего в Литве и являвшегося в обстановке конфликта Москвы с Великим княжеством Литовским и Большей Ордой на рубеже XV–XVI вв. потенциальным союзником хана. Кроме того, есть и другие факты именования высокопоставленных лиц «холопами». Афанасий Никитин в своем «Хожении за три моря» (конец 1460-х – начало 1470-х гг.) дважды называет «холопами» видных индийских вельмож: в одном случае по отношению к султану Мухаммед-Шаху III, в другом – по отношению к его великому везиру. В 1483 г. правитель Грузии Александр в письме к Ивану III именует себя «холопом» московского великого князя.
Суммируя изложенные данные, можно констатировать три вещи. Во-первых, определение знатных лиц как «холопов» тех или иных правителей широко бытовало за пределами Руси, в других странах Восточной Европы: в Орде, Литве, Грузии[170]. Это значит, что оно не может восходить к внутрирусским социальным реалиям, не может быть уподоблением отношений правителя и знати отношениям господ и их рабов. Невозможно ведь предположить, что в столь разных по своим языкам и культуре государствах дружно бросились бы переносить на отношения между знатными людьми, правителями государств понятие, использующееся на Руси в сфере отношений рабов и их владельцев. Во-вторых, термин «холоп» использовался в межгосударственных отношениях: он обозначал зависимого правителя, «вассала». В-третьих, правителями, по отношению к которым другие носители власти определяли себя как «холопов», были по преимуществу ханы – по-русски «цари».
Но примеры именования знатных людей «холопами» уходят в гораздо более ранние времена, чем конец XV в. Сохранился подробный рассказ о споре, произошедшим в Орде в 1432 г. между московскими князьями – Василием II Васильевичем и его дядей Юрием Дмитриевичем: они выясняли перед ханом Улуг-Мухаммедом, кому должно принадлежать великое княжение. Согласно летописному тексту, боярин Василия И.Д. Всеволожский обратился к хану со льстивой речью, и начал ее так: «Государь волныи царь, ослободи молвити слово мне, холопу великого князя»[171].
Еще более ранние примеры находим в Галицко-Волынской летописи – памятнике второй половины XIII в. В 1245 г. князь Даниил Романович, владевший на тот момент Волынью и Галичиной, вынужден был поехать к Батыю, чтобы, признав зависимость от него, получить подтверждение своих владельческих прав. Рассказав об этом визите, летописец горестно восклицал: «О злѣе зла честь татарьская! Данилови Романовичю князю бывшу велику, обладавшу Русскою землею, Кыевом и Володимером (Владимиром-Волынским. –