В то же время сила обороны виделась и в наличии необходимого количества мощных убежищ, в которых рассредоточенные части и подразделения обороняющегося пережидали артиллерийскую подготовку противника, избегая серьезных потерь. При сооружении таких убежищ приоритет отдавался железобетонным конструкциям, но для создания закрытий использовались и рельсы, балки, рифленое железо и т. п. Главное преимущество железобетонной конструкции (помимо прочности) – в наличии комбинированной системы защиты. Так, если наступающий переходил к активным действиям в первые дни после заливки убежищ бетоном, то еще не просохший бетон не мог служить надежным закрытием – но защитой являлись железные части конструкции. К концу первого месяца после заливки бетон становился надежной защитой. Помимо убежищ особую мощь обороне придавали железобетонные пулеметные точки (колпаки), наблюдательные пункты, фланкирующие постройки. Совокупность таких убежищ, вкрапленных в систему обороны, зачастую являлась непреодолимым препятствием для атакующего. Только сосредоточенный огонь артиллерией крупных калибров по заранее выявленным целям мог нейтрализовать такие объекты.
Чем дольше находился обороняющийся на соответствующей позиции – тем мощнее становилась совершенствуемая им оборона – опорные пункты превращались в группы таких пунктов, огневые точки бетонировались и блиндировались, в промежутках между ними размещались дополнительные пулеметы, разворачивались подземные линии связи, наращивались искусственные препятствия.
Главное правило, применявшееся обороняющимся, заключалось в том, что работы по усовершенствованию оборонительной позиции прекращаться не должны – ведь нет пределов совершенству.
Ждать атаки, постоянно находясь на позиции – немыслимо. Именно поэтому в позиционной войне особенное значение имело охранение. Оно избавляло главные силы занимающих оборону войск от постоянного напряжения, а в случае атаки вовремя поднимало тревогу. Особое внимание уделялось ночному времени – охранение пользовалось такими средствами, как осветительные ракеты, прожектора и т. д. Прожектора (диаметр зеркала 45–90 см) были наиболее эффективным осветительным средством, освещая местность на 5–7 км.
Как в пехоте, так и в артиллерии предусматривались дежурные части, готовые по первому сигналу открыть заградительный огонь, который остановит атакующего и даст время остальным частям занять боевые позиции.
Для наблюдения за противником использовались привязные аэростаты – фактически наблюдательные вышки. Они поднимались на высоту 200—1000 м и позволяли видеть с помощью бинокля в ясную погоду на расстояние 10–12 км. Передвижение войск противника распознавалось на дальности до 8 км, укрепления и искусственные препятствия – 4–5 км, а детали инженерных сооружений – с 2–3 км. Зависящий от водорода аэростат мог вести наблюдение на протяжении 4 часов.
Типы укрепленных позиций. Наставление для борьбы за укрепленные полосы. Изд. 6., Ч. 1, 1917.
В итоге, как справедливо отмечало Указание Ставки, укрепленная полоса представляет собой труднопреодолимую силу при наличии 3 условий: величайшей бдительности, умении до последней минуты сохранить как можно больше людей способными к рукопашной схватке и при соответствии численности войск протяжению обороняемой ими позиции (при условии что на каждую пехотную дивизию приходится боевой участок от 5 до 10 верст).
Конечно, при организации обороны большое значение имели особенности занимающих оборону войск, а также фронта, на котором происходило противоборство. Так, при одинаковом подходе к организации и насыщению обороны, германская и австрийская практика существенно различались в одном. Как вспоминал участник Брусиловского прорыва комбат 409-го пехотного Новохоперского полка штабс-капитан (будущий маршал Советского Союза) А. М. Василевский: «…австрийские укрепления отличались от немецких той особенностью, что немцы вторую и третью линии обороны делали едва ли не сильнее первой, австрийцы сосредоточивали главные усилия именно на первой. Прорвешь ее – и покатился фронт вперед!»[177].
В русской армии в деле организации обороны большое значение имела не только фронтовая специфика, особенности конкретного объединения или соединения, но и личность командира. Фронтовик вспоминал: «…в одном из корпусов, где мне пришлось служить, саперные работы вниманием начальства не пользовались и сводились не к делу, а к отдыху и офицеров и солдат. Картина резко изменилась, когда во главе корпуса встал генерал-инженер: целые полки выводились на постройку больших редутов нашего русского типа; затем артиллерия расстреливала эти редуты и их гарнизоны, изображенные мишенями. Сменивший инженера новый корпусный командир уделял меньше внимания саперным занятиям, но в одном отношении внес свежую струю: он требовал, чтобы искусственные препятствия перед укреплениями устраивались по германскому и австрийскому образцу, причем все части по очереди практиковались в преодолении этих препятствий различными способами… наука по укреплению позиций, не дешево обошедшаяся нам, далеко не всеми начальниками… воспринята в одинаковой степени: в то время как на одном фронте, Юго-Западном, уже к середине кампании прозрели и уделяли самое серьезное внимание правильному начертанию окопной линии, быстрому возведению и постепенному усовершенствованию ее, продуманному устройству закрытий, плацдармов для перехода в наступление и т. п., на другом, Северном фронте, еще весной и даже летом 1917 года заботы о тщательном укреплении позиции не вызывали особого внимания начальствующих лиц, и явные дефекты оставались неприкосновенными. Западный фронт… занимал как бы середину между Северным и Юго-Западным»[178].
Различными были и подходы к типологии оборонительных сооружений и даже к очередности их возведения. Так, инженерами сомкнутые оборонительные сооружения (редуты, каменные усадьбы и пр.) характеризовались положительно, в то время как бойцами такие форты именовались «братскими кладбищами» – выскочить из такой ловушки в нужный момент было практически невозможно.
Инженеры Западного фронта осенью 1915 г. наметили, а главнокомандующий фронтом утвердил следующую постепенность работ при укреплении позиций: а) возведение искусственных препятствий; б) сооружение окопов; в) расчистка местности перед огневыми позициями; г) постройка дорог и переправ. Но войска возражали против такой последовательности, справедливо считая, что первыми должны возводиться окопы – без огневой поддержки работающих противник не позволит возвести искусственные препятствия.
Стоит отметить, что в позиционной войне маневр не утрачивался – он приобретал другие формы. Для обороняющегося он состоял в переброске сил и средств к зоне прорыва, а также в осуществлении перегруппировок. Главные требования, предъявляемые к такому маневру – скрытность и быстрота. На тактическом уровне активность оборонявшегося проявлялась в производстве разведывательных поисков, вылазок и контратак. Преследование потерпевшего поражение противника, как правило, осуществлялось огнем.
На Русском фронте укрепленные позиции сохранили свой линейный характер вплоть до конца войны. Это наблюдалось как у русских, так и у немцев с австрийцами. Глубина укрепленной полосы не превышала 1–2 км, а вместе со второй тыловой полосой вся глубина укрепленной зоны составляла 6–8 км. Такой позицией часто можно было овладеть с одного удара. В 1916 г. немцы, сбитые с рубежа р. Стырь, неизбежно должны были отскочить на р. Стоход; австрийцы, отброшенные с р. Стрыпа, должны были откатиться за р. Коропец, а потом и на Золотую Липу. Германцы прорывали русские позиции неоднократно и, как правило, с неизменным успехом.
В итоге необходимо отметить следующее.
Наступательный характер операций 1914 г. привел к широкому применению «самоокапывания»: каждый стрелок, лежа в цепи, отрывал для себя отдельную ложбинку, ячейку, которую потом постепенно совершенствует, доводя до профиля окопа для стрельбы «с колена», изредка – «стоя на дне рва». Большое распространение получает форма «ячеечного» или «гнездного» окопа. Осенние бои 1914 г., привели в тому, что с октября у русского командования происходит перелом во взглядах на дело укрепления позиций и начинается подготовка заблаговременно укрепленных позиций. Так на Юго-Западном фронте укрепляются предмостные позиции у Сандомира, Туры Кальварии, Иван-города, Ново-Александрии, Сольца, Юзефова, Аннополя; на Северо-Западном фронте возводится ряд позиций по р. Цареву: у Зегрже, Сероцка, Пултуска, Рожай, Остроленки, Новогрода, Ломжи, Визны, Тыкоцина.
Участок укрепленной позиции. Схема. Наставление для борьбы за укрепленные полосы. Изд. 6., Ч. 1, 1917
Эти позиции носят вначале исключительно линейный характер и состоят из обыкновенных стрелковых окопов, чередующихся с опорными пунктами в виде редутов окопного профиля с сильно развитыми «усами» (влияние опыта Русско-Японской войны), иногда в виде групп, состоящих из кольцевых и обыкновенных окопов, окруженных с фронта и с флангов проволочной сетью. Позиции Северо-Западного фронта, сохраняя по своей сути линейный характер, в большинстве случаев образуются из отдельных групп стрелковых окопов, расположенных с некоторыми промежутками одна от другой (иногда наблюдается расположение групп даже в 2 ряда) – такой характер имели Пултусские, Сероцкие позиции, позиция в районе Ивангорода, на линии Козеницы – Полично – Яновец.
После Лодзинской операции командованием Северо-Западного фронта для позиций на левом берегу Вислы и на правой берегу Пилицы был предписан «групповой характер» создаваемых оборонительных позиций (тип группы – на 1 батальон из разбросанных окопов с ходами сообщений назад, убежищами, с запасной позицией в 500 шагах позади и групповым резервом в 800 шагов; общее протяжение группы – до 1 версты, расстояние между группами – 1–1,5 версты). Каждая групповая позиция окружена проволочной сетью, взятой из окопов под флан