Довольно часто в отчетах старших групп (в основном о поездках по капстранам) звучали претензии к уровню подготовки гидов, особенно если речь шла о специализированных группах. Так, во время поездки в Нидерланды группы старших и младших научных сотрудников Института органической химии и Института элементарно-органических соединений АН СССР для участия в научном симпозиуме в Гронингене оказалось, что гид-студент был неопытным и не очень хорошо знал историю города и страны[522].
Во время круиза группы туристов из Приморского края по Дунаю на теплоходе «Амур» в июне 1964 г. выявились явные расхождения в оценках стран пребывания. Так, если общее впечатление о Болгарии было «чудесное», то о Венгрии, напротив, «нехорошее». Выяснилось, что один гид «ни слова не знал по-русски», а другая по-русски говорила хорошо, но не знала ничего, «кроме бань, ресторанов и гостиниц». Туристам в 32-градусную жару были предоставлены закрытые, грязные и старые автобусы, причем пять вместо необходимых шести. Плохими оказались и впечатления от Румынии, где гид была «очень неприветлива, высокомерна». Прекрасно зная русский язык, она цедила «сквозь зубы, надменно, отбывая повинность». По мнению руководителя группы, гид давала неправильные данные о стране, вообще не упоминала о дружбе и связях с Советским Союзом. Обращало на себя внимание отсутствие в киосках советских газет и журналов, а на улицах – лозунгов и плакатов, посвященных СССР[523].
На низкий уровень квалификации зарубежных гидов-переводчиков и экскурсоводов указывается и во многих отчетах руководителей туристских групп из Ленинграда, написанных во второй половине 1950-х – первой половине 1960-х годов. Основная причина лежала на поверхности: гидами и экскурсоводами часто были студенты, изучавшие русский язык в качестве иностранного. Они далеко не всегда обладали достаточным уровнем эрудиции, широкими познаниями в истории своей страны, а также достаточным жизненным багажом. В то же время среди советских туристов было много представителей интеллигенции, образованных и эрудированных личностей, которые к тому же во время подготовки к поездке читали специальную литературу о стране посещения. Поэтому неудивительно, что низкая квалификация зарубежных гидов и экскурсоводов вызывала их неудовольствие[524].
Иногда, напротив, в отчетах можно встретить практически идеальный образ иностранного гида, например, такой: «По Австрии туристов сопровождала гид Джульетта Клар, жена австрийского коммуниста… Экскурсии проводила интересно, увлекательно. Детально знакомила туристов с современной политической жизнью страны, высказывая озабоченность наступлением реакции и антисоветизма… Приводила конкретные цифры и факты, характеризующие социально-политическое положение трудящихся Австрии, подчеркивая рост безработицы, с озабоченностью говорила о падении в стране моральных устоев…»[525].
Во время пребывания за рубежом советские туристы, пусть и нечасто, сталкивались со случаями откровенного хамства. Так, в Люксембурге в кафе Empire хозяин во время ужина «позволил себе на немецком языке оскорбительно выразиться в адрес советских туристов», а на следующий день позвонил в гостиницу и заявил, что «не хочет у себя видеть советских туристов», хотя группа состояла из весьма достойных представителей СССР – театральных режиссеров, художников, актеров и т. п.[526]
Судя по всему, периодически возникали конфликты и в связи с изменением маршрута путешествий. К примеру, в октябре 1961 г. группа туристов хотела обратиться с жалобой в Президиум XXII съезда КПСС на изменение уже в пути маршрута круиза: вместо Стокгольма и Копенгагена группа была направлена в Хельсинки и Турку. Несмотря на проведенные с туристами беседы, их реакция на изменение маршрута оказалась «крайне болезненной». Многие туристы считали посещение шведской и датской столиц главной целью путешествия, а некоторые даже требовали возвращения в Ленинград. Хотя ситуацию удалось перевести в спокойное русло (вместо жалобы в адрес съезда была послана поздравительная радиограмма), ряд туристов «позволяли себе отпускать колкости по поводу организации поездки»[527].
Нередко возникали проблемы и по возвращении на родину. Например, группе туристов из Эстонии, вернувшейся из поездки по Финляндии в Ленинград 10 июня 1965 г., в местном отделении «Интуриста» отказались выполнить заказ на гостиницу. Поэтому группе пришлось ночевать на Ленинградском вокзале в ожидании утреннего поезда на Таллин[528].
В молодежном туризме уровень обслуживания иностранцев в лагерях и на базах «Спутника» был выше, чем уровень приема советских туристов в соответствующих странах. К примеру, в Чехословакии, Венгрии и Польше советскую молодежь принимали преимущественно в палаточных лагерях, студенческих общежитиях, арендованных школьных помещениях, переоборудованных на лето для приема туристов, или в лагерях, состоявших из палаток и летних домиков с размещением в комнатах на двухъярусных кроватях по 8 и более человек[529]. Поскольку расчеты по безвалютному обмену производились в условных единицах (туроднях) без указания их стоимости, при сложившейся разнице в уровне приема советские туристы всегда находились в невыгодных условиях. Наконец, разница в уровне приема туристов по безвалютному обмену приводила к необходимости устанавливать довольно высокие цены на путевки для советских туристов, выезжавших в социалистические страны.
По указанию Управления делами ЦК ВЛКСМ БММТ «Спутник» направило туристским организациям соцстран предложения объявлять стоимость затрат на прием советских туристов в этих странах, что дало бы возможность при заключении договоров на 1964 г. точно сопоставлять затраты сторон по безвалютному туристскому обмену. Однако партнеры «Спутника», кроме Польши, Венгрии и Чехословакии, отказались. Это объясняется, видимо, тем, что они, имея все цифровые данные о затратах на прием туристов в СССР, знали, что их затраты меньше. Характерно, что Бюро туризма не располагало данными о расходах своих партнеров, которые их не предоставляли. Не получая таких данных официально, Бюро туризма не пыталось получить их и при выездах своих работников в инспекционные поездки по странам или от руководителей групп советских туристов, выезжавших в туристские поездки[530].
На II Международной конференции туристских организаций социалистических стран в Варне и Софии в сентябре 1958 г. представители «Спутника» указали на неудовлетворительную транспортировку туристов по железным дорогам Болгарии, недостаточное питание во время пребывания в Софии и плохую организацию ночлега в Плевене. Во время пребывания советских туристов в Польше ряд переводчиков недобросовестно отнеслись к работе с советскими группами. Например, туристам приходилось с вещами идти с вокзала в гостиницу по нескольку километров. В адрес чехословацких коллег были высказаны претензии к нецелесообразности приема больших (по 100 человек) групп советских туристов. Смущало представителей советской стороны и слишком большое внимание со стороны чехословацкого туристского ведомства к показу церквей и соборов в ущерб посещению промышленных и сельскохозяйственных предприятий[531].
Глава 8«Оправдать оказанное доверие»: роль табу в советском выездном туризме
Наши цели расходятся со спекулянтами, барышниками, хулиганами, любителями покуражиться на международной арене. Их нельзя выпускать за границу.
Как уже отмечалось, советские туристы за границей находились под пристальным наблюдением отобранных из числа партийных, комсомольских и профсоюзных руководителей старших групп[533], сопровождающих сотрудников «Интуриста» (в поездках в капиталистические и развивающиеся страны), а также, в ряде случаев, сотрудников Комитета госбезопасности. Вспомним, к примеру, известное стихотворение Владимира Высоцкого «Личность в штатском» («Перед выездом в загранку…»):
…Личность в штатском – парень рыжий —
Мне представился в Париже:
«Будем с вами жить, я – Никодим.
Вел нагрузки, жил в Бобруйске,
Папа – русский, сам я – русский,
Даже не судим».
Известно, что слово «табу» имеет довольно широкий спектр значений – от «отмеченного» до «неприкосновенного» и от «нечистого» до «священного». В более широком смысле табу считается любой запрет, нарушение которого воспринимается как угроза основам общественного устройства. Ефим Эткинд, рассматривая систему запретов в советском обществе, включил в отдельную группу табу на отклонения от социальной нормы[534]. К числу последних вполне можно отнести запреты, определяющие нормы поведения советского человека за границей. Табуирование поведения касалось любой поездки за пределы СССР (делегации, научные и производственные командировки, в том числе долгосрочные, воинская служба в составе контингента советских войск за границей и проч.). Но свою логическую завершенность система регламентов и запретов получила именно с массовостью этих поездок под влиянием «туристической революции» второй половины 1950-х годов.