Это как бы итог терзаний героя. Он приходит к тому, чтобы отказаться от пагубных пристрастий, и заменяет алкогольное пиво на б/а. В это время в квартиру входит сосед, которого играл сам Дэц (хотя роль была написана для Доктора Актера), видит пустые банки и кричит из коридора:
– Завранский! Ты на безалкогольное пиво перешел? Тебе так скоро резиновая женщина понадобится.
Мой герой затыкается и грозно смотрит в угол. Он дал себе клятву избить человека, который отпустит эту избитую остроту. И он сжимает кулаки, поднимается из ванны, так бесы тянут обратно в порок, даже когда ты якобы настроился на внутреннюю чистоту.
Поехал отсыпаться. Технически я был в академическом отпуске, из которого не собирался выходить, но комната в общаге числилась за мной. Во ВГИКе творилась неразбериха – в любом нормальном институте мое место тут же занял бы новый студентик. Но нет, наш блок вообще пустовал. Михаил Енотов теперь жил у своей девушки Светы, на другом этаже. Соседняя комната, которую забила себе Сигита в порыве вернуть меня, тоже пустовала – ведь она давно жила у своего нового ухажера. Я жил совершенно один, считай, в двухкомнатной квартире, это было приятно после питерской тесноты. Лена уехала из Петербурга на сессию в Кемерово, к ее приезду в Москву нужно было найти, где нам жить, – у меня было где-то три недели. Наклевывался один варик, пока же надо было заработать на него.
Прошло меньше года, но для меня это все было как прошлая жизнь, в которой я-призрак сейчас случайно оказался. Наши рисунки и надписи на стенах, зачеркнутые списки долгов, раздолбанный шкаф, мой старый компьютер, остатки бумаги на оконном стекле: на некоторых клочках все еще виднелись реплики из моего сценария. И этот дикий и пошлый вид из окна десятого этажа на белые и розовые лимузины.
Через день снимали сцену драки. Мы приходим грабить интеллигентного человека, похожего на гея. Заворачиваем его в ковер, спрашиваем, где лежат деньги. Но вдруг приходит его парень, открывает дверь своим ключом и дает нам хороших гейских пиздюлей. Это вкратце. Дэц пригласил каскадера, я несколько дублей сносил головой бутафорскую колонну (двухэтажная квартира человека по имени, кажется, Платон выглядела роскошно, и тут уместна была эта колонна). Между дублями я разговаривал с Авдотьей. У нее два месяца как умер отец, и она сказала, что чем-то он напоминал меня. Только, конечно, был раз в сто образованнее. Но тоже пил запоями, писал в различных жанрах, сам издавал книги, собрал библиотеку. У них с мамой остался дом на Рублевке и скоро – на съемках Лео, на которых Авдотья по совпадению тоже будет художником, – я смогу посмотреть на эту библиотеку. Вдруг подошел Дэц, он посмотрел на нас, как смотрят на собственных детей, и сказал:
– Да ты в говно.
– В смысле? Я не пил почти полгода.
Дэц сказал:
– Я не про это! – и уже мне на ушко: – Ты же влюблен в Авдотью.
Я посмотрел удивленно на него, потом на нее. Авдотья была красивой девчонкой, но Дэц явно путал или знал что-то, чего не знал я. Вечером мы пили «нулевку» с Михаилом Енотовым и обсуждали следующий альбом «ночных грузчиков». Я подобрал для него название «о человек», это была вырванная фраза из Костиного ЖЖ-поста. Костя ругал гуманизм и ругал тех, кого беспокоит судьба бельков, мучимых браконьерами, и тех, кто верит в человечество, и говорил: «в наше душное, но стремительное время ты фактом своего существования, о человек, ссышь в самое сердце Иисусу Христу».
Потом мы – все разговоры со мной к этому приводят! – разговорились о дрочке. Я сказал, что очень часто дрочу на воспоминания, на бывших девчонок, перемещаясь в тот момент, когда испытывал сильное возбуждение. Мне легко писать порнорассказы, потому что я их пишу регулярно в уме. Но сейчас я себе это запретил. Есть Лена, и я пытаюсь даже в мыслях не изменять ей. И вот уже несколько месяцев мне это удается.
– Я тоже так решил, – ответил он. – Отлично, старик. Не ожидал этого от такой обезьяны, как ты, – и еще он рассказал, что он вообще редко прибегал (а тем более сейчас, в честь романа со Светой) к порнухе и редко представлял случайную девушку. Что ему нужна была достоверность, поэтому он брал лишь тех персонажей, которых знал настолько, чтобы прописать более-менее возможный в жизни сценарий.
– Даже с Сигитой было один раз, не поверишь!
– И что же там был за сюжет? – я изобразил любопытство, чтобы скрыть тревогу. Сигита как будто вот-вот должна была появиться, я это предчувствовал.
– Простенький. Типа вы поругались в очередной раз из-за того, что она не вымыла посуду, и ты ушел на пьянку с Лемом. А я предложил ей убраться вместе, и дело пошло. Маленький сатаненок подсказывает мне: «предай, предай», отчего все еще слаще.
Это было смешно и грустно. Я вспомнил, как орал на Сигиту за грязную посуду и разбросанные вещи. Горько засмеялся. Как так – вот оно, прошлое, смотри, но руками не трогай.
– Удивительно, – сказал я. – Я даже ни разу не дрочил ни на одно воспоминание, связанное с ней, настолько это все больно. До сих пор.
– У нее, кажется, был выкидыш.
Я посмотрел на него.
– Надеюсь, тебя это не радует?
– Почему меня должно это радовать?
Она действительно материализовалась в ту же ночь. Сквозь сон услышал шевеление в «предбаннике». Это никто, можешь не просыпаться, сказал я себе. Но уже понимал, что это они, и стало жутко.
– Похоже, тут Женя, – сказал Ваня. И в его голосе не было ни презрения, ни неприязни, ни даже простого неуважения. Он все-таки за что-то ценил меня, судя по тому, как это произнес. После того, как я обоссал его машину и завалил его на эту кровать, на которой сейчас лежал, и на которой впервые изменил Сигите, и на которой Михаил Енотов в шоке проснулся, когда услышал, как мой друг Вова ставит пистон моей девчонке. Ой, сколько всего лишнего в этом абзаце, прости, дорогой ебаный друг; короче, Ваня должен был иначе произносить мое имя, но он, похоже, действительно был и есть хороший человек.
Тут еще нужно уточнить: я же не обоссывал его машину, а просто показал им жопу. Это была ловушка, в которую попал я сам. Когда я скидывал Сигите первую книгу романа «Рутина» – пдф-файл в телеграме («не знаю, писали ли о тебе уже великие романы))»), то думал, что она спросит: зачем ты это выдумал? И я ей отвечу, что у меня все хорошо, это просто маленькая провокация, повод к разговору на старую больную тему и я просто хотел таким образом с ней и Ваней помириться, достать последние факи из карманов и выкинуть их, закрыть этот вопрос.
Но она ничего не написала, я не получил никакого фидбэка и вообще не знаю, прочла ли она книгу, посвященную нашей умирающей любви. То есть я до сих пор – нынешний, взросленький (сколько мне теперь? кажется, тридцать четыре) – Женя, сидящий за письменным столом в городе Нячанг, в какой-то степени заложник этих старых историй. Поэтому я все это и пишу, предпринимаю попытки разгрузиться. Короче, я проснулся и уставился во тьму.
– Постараемся его не разбудить, – ответила Сигита Ване. Мне показалось, что она была слегка пьяна, так как слишком тщательно разжевывала слова. Они зашли в соседнюю комнату, слышал я, снова засыпая. Снилось, что я держу дверь, а она давит на нее из предбанника, повторяя: «Закрой за мной дверь».
Ночь была очень тревожная. С утра я старался все делать максимально тихо: оделся, пошел умываться и чистить зубы. Хотелось уйти из блока до их пробуждения. Но пока я ссал и срал, услышал, что Сигита зашла в ванную. Я смыл утренний кал и прислушался. Ничего не понятно, вроде умывается. Освежителя воздуха не было. Я вышел и резко повернулся. Сигита высунулась из ванной и смотрела на меня медленным взглядом застывших пиздоглаз, рукой держалась за косяк рядом с выключателями, – хваткие пальцы с ярко накрашенными красными когтями – раньше она не использовала яркий лак. Рептилия.
– Простите, я уже ухожу, – сказал и рванул за дверь. Такой момент, а еще моим говном пахнет.
После этого холодного любопытного взгляда было чувство, что меня сожрали, я был букашкой, которую заглотил ящер. Мне никуда не надо было в это утро, и я просто пошел в ближайший книжный магазин, чтобы украсть первый попавшийся томик. Это была книга московского писателя Александра Снегирева «Нефтяная Венера». Я украл ее в магазине издательского дома АСТ на «ВДНХ», проехал в метро одну станцию и скинул книгу в аналогичном магазине на «Алексеевской».
У меня есть жена. Но мы с ней в разводе.
Она отлично пахнет и выглядит. Но мы спим на разных постелях.
Я пишу книгу, но не знаю, будет ли ей интересно прочесть. Пиши она постельные сцены в каждой главе, мне было бы странно читать такое. Чего требовать к ним внимания?
Но мы гуляли вчера вдоль моря, и я подумал, что она постепенно вызревает во мне – в хорошего старого друга.
Я тоже стараюсь вызревать ей в ответ. Расспрашиваю: как там дела в вашем кафе? Стараюсь узнать и запомнить некоторые ее рецепты.
В старости можно будет выходить из своих спален и встречаться на кухне.
И рассказывать друг другу о том, каким было вчера, о том, каким будет сегодня. А когда ничего не происходит, с ленивым удовольствием говорить о погоде.
У нас на море дождливо сейчас, а у вас?
4
Первые пробы проходили в столовой ВГИКа. Мы стояли с подносами, и Лео сказал:
– Я заплачу.
Пока он пил чай, а я ел, мы быстро обменились кратким содержанием предыдущих месяцев жизни. Пришел исполнитель главной роли – актер Тимур, парень с верблюжьим невеселым лицом и телом подростка. Вокруг ходили студенты, кто-то узнавал меня или Лео и подходил поздороваться. Тимур был из какого-то театрального вуза, не местный. Лео выглядел спокойно, не волновался перед авантюрой. Хотя меня немного тревожило, удастся ли ему получить обещанные институтом деньги и как вообще он будет отчитываться за них. Мне не верилось, что на меня свалится вторая подряд актерская зарплата. Кстати, фильм Дэца в итоге забуксовал. Жесткий диск с материалом не удавалось забрать со студии. Похоже, они его просто потеряли. Но Дэц расплатился со мной.