– Лео, пожалуйста. Не заканчивай на этом кадре. Оставь время, чтобы снять, как Тимур покидает гостиницу.
– Да, конечно, – отвечал Лео, не слушая.
Он был разочарован. Лео не нравилось, как играл Тимур, так говорил мне. Может быть, Тимуру говорил, что я плохо играю. Может быть, Лео был разочарован собой.
Все явно разваливалось. В последний день мы упрямо снимали один и тот же кадр. Я лежу в луже искусственной крови, а застрелившая меня Татьяна подбегает и берет мою голову на колени. Она убила меня из ревности, чтобы я не бросил ее.
– Ты не поняла меня!
Умирая, я чувствую ее любовь и говорю: «Погладь мои волосы, погладь мои волосы».
– А теперь как будто пластинку заедает, Женьк!
– Поооооглаааадь мои вооооллооосссы. Воло воло воло сы.
В это время камера отдаляется от нас, оператор на кране обозревает гостиницу «Мадонна» и виды. Лужа крови кажется небольшим пятнышком. Конец.
День был ветреный. Между дублями меня накрывали пледом. Вставать не разрешалось. Стучал зубами и думал: а что если бы я не ушел от Жени? Купи себе бензопилу, говорил он. Потом я научу тебя самому подыскивать клиентов. Лет через пять будешь уже хорошо зарабатывать, сам научишься делать проекты, чертежи, обращаться с лазерным уровнем, руководить бригадами. Никуда литература не убежит. На мне был тесный велосипедный костюм. По сценарию мне отдал его Тимур, чтобы я сбежал из своей тюрьмы навстречу мечтам (и скрываясь с места преступления).
Я лежал на асфальте, пока обсуждали кадры. Наконец смена закончилась, потому что снимать дальше было темно. Лео был мрачнее тучи. Нефедов отвозил нас в дом к Авдотье частями.
Происходили какие-то непонятки, кого-то сегодня заберут в город, кого-то нет. Мне очень хотелось в общагу, туда, где был интернет и возможность переписываться и созваниваться по скайпу с Леной. Приехал микроавтобус, в него сели операторша, ее муж и помощник, осветитель, еще какие-то люди, нам с Митей не хватило места. Остальные собирались ночевать здесь. Я сказал:
– Думаю совершить пеший марш-бросок до Москвы. Так что сегодня ночью один убиваешь Нефедова.
– «Убиваешь Нефедова». Гм, предлагаю теперь так называть дрочку.
Ни с кем, кроме него, не попрощавшись, пошел в сторону города. Что-то мешало мне ловить тачку. Да и поздно уже было. Куда я собрался и зачем? Зачем я ввязался в очередные съемки? Понятно же, что актером я не буду. Наверняка ВГИК не заплатит обещанных денег. Лео явно нечего будет показать мастерам. Фильма не будет, он останется должником гестхауса, должником актеров, осветителей и Авдотьи.
Пока мне явно не хватало на то, чтобы снять жилье. Можно было попросить в долг у отца, но мне было очень мучительно признаться, что я в двадцать три до сих пор трачу больше, чем зарабатываю.
Сперва позвонила Авдотья:
– Ты куда пошел? С ума сошел? Ты хоть голосуй, тебя кто-нибудь подвезет.
Потом позвонил Лео:
– Ты обиделся?
– На тебя? Только не на тебя, малыш.
– Возвращайся. Никто не усомнится в твоей крутизне, ха-ха, если ты вернешься.
Нет, все нормально, я дойду до этой ссаной Москвы! Шел уже полтора часа. Силы закончились. По моим подсчетам как раз к пяти утра, к открытию метро, я бы добрался. Но вместо этого я сел на лавочку. Вдоль рублевской трассы стояли роскошные дома, которые понастроили мутные люди с плохим вкусом. Иномарки проносились мимо на дикой скорости. Думаю, не имело смысла здесь ловить машину. Хотелось есть и спать. Я набрал Лео и попросил вызвать мне такси, если у него есть немного налички. Хочу вернуться обратно к вам в дом. Да, пара сотен у него еще была, да, вызовет. Да, раскладушка тебя ждет. Я разглядел адрес на одной из оградок и продиктовал. Скоро за мной приехал таджик на «Ладе». Когда я вошел, они пили вино, праздновали конец съемок в ночи. Лео, казалось, расслабился и был рад, что его работа на площадке закончилась. Он обнял меня и сказал:
– Ты был бы мой герой, если бы не вернулся.
Наверняка я уже описывал внешность Лео в одной из своих книг. Но сделаю это еще разок, может быть, получится не сильно повториться. Он со своими длинными черными волосами походил на Маугли из фильма Трюффо и одновременно на подкормленного главного героя из «Индейца в Париже». Тот факт, что Лео получил несколько высших образований и мог при желании поддержать разговор на любую тему, не менял сути. Иногда казалось, что Лео сейчас скинет одежду, насрет говном из своей смуглой волосатой жопы на стол, заваленный книгами и тетрадями, и залезет обратно на дерево.
Он понимал, что никакое данное слово и никакие социальные путы не должны отнимать твою звериную свободу.
Я представлял, как он ковыряется у себя в пальцах, оставшись один, как нюхает свои волосатые подмышки после отжиманий, – забавляло это воображать при его развитом интеллекте. Думаю, что сейчас, в конце этих неудачных съемок, Лео чувствовал, что огромный груз свалился с его плеч, – все-таки в режиссуре так мало места для творчества и так много организационных неразрешимых вопросов.
Я до утра ворочался, все придумывал какие-то новые проекты, переживал из-за будущего. Но проспал целый день. Меня будили, спрашивали, хочу ли я в город, но я сказал, что готов поехать последним. В итоге мы возвращались уже затемно, я сидел на заднем сиденье, спереди Нефедов и Авдотья.
– Есть плеер? А то у меня сел, – спросил Нефедов.
Я полистал немного в наушниках, прикинул, что за музло у меня сохранено.
– Сплошное эмо, не думаю, что вам понравится. Хотя вот, есть помягче.
Протянул свой айпод-шафл. Нефедов подрубил, и заиграла Overcome.
– Это же Трики, да? – аккуратно спросил Нефедов. Не замечал раньше, какой он интеллигентный. – Мы вот ходили на него в августе.
– Черт, я тоже хотел сходить в Питере, и новый альбом хороший. Но написал Знойному, а он даже не ответил, один я идти зассал. Так-то он тоже большой фанат Трики, как и я, и если идти, то только с ним.
– А че у тебя со Знойным? – спросила Авдотья.
– Не знаю, он мой хороший друг. Но уже год ведет себя как девка, которая непонятно на что обиделась. Надеюсь, что объяснит мне, в чем дело.
– Да он же просто избалованный мажор! – резко сказала Авдотья. В этот момент Нефедов взглянул на нее одновременно и ласково, и осуждающе, и мне стало стыдно за свои подъебы. Что-то вроде зависти царапнуло.
– Жука, он и пальца твоего не стоит.
Чтобы как-то отвлечь ее, я спросил, давно ли Нефедов сдал на права. Всего пару месяцев как, сказал он. Но ничего страшного, если играл в симуляторы в детстве, это просто, даже когда тебе тридцаха, можно научиться водить. Авдотья погладила его по руке, которая держала руль, и я невольно вообразил его хуй. Надо было искать работу.
Когда я вынырнул, то решил, что мне показалось.
Но нет, это была она. Девчонка из прошлого.
Киноведка, о которой я написал порнорассказ.
Мы обсудили особенности питания в этом городе.
Рассказал, как езжу на рынок, который здесь рядом, что готовлю дома. Треугольники тофу вразвес, цветная капуста, брокколи, салат, томаты, зеленый лук. В ресторанах по вегану не поешь, это да.
У них нет кухни. Она ест один рис с овощами и очень устала.
Если хочешь, я подожду, искупаешься, еще поболтаем.
Ее позвала мама, и они стали медленно погружаться в воду, почти что взявшись за руки. Пять сорок пять утра, странное время для встречи с прошлым.
Я смотрел на их удаляющиеся зады в купальниках.
Она была скорее нянькой, чем дочерью. Кроме нас троих здесь не было больше белых. Солнце светило особым утренним светом, пробиваясь сквозь тучи. Скоро снова случится дождь.
Делай ноги. Если ты обернешься, тут же придавит. Останешься навсегда в богом забытом дне. В одном из тех приключений, которое будто прожил не сам.
С одним из людей, которые приняли тебя за кого-то другого.
5
Чтобы не тратиться на такси, приехал на площадь Трех вокзалов на метро. Мне предстояло провести тут три часа в ожидании Лены. Ее поезд прибывал ночью. На Казанском вокзале сидеть показалось как-то совсем стремно: сновали какие-то жулики, пьяные солдатики, смуглолицые малые народности. Я вышел в небольшой сквер между вокзалами, сидел там, читал с Лениного карманного компьютера, было совсем тепло. Хорошая майская ночь.
– Приветствую, – напротив моей лавочки замер невысокий чечен. Он протягивал мне руку.
– Доброй ночи.
Несколько секунд я не отвечал на рукопожатие, и его рука застыла в воздухе. Чечен пошевелил кончиками пальцев, и мне стало страшно.
– Я представляю преступную группировку, – сказал он. – Хочется знать, кого ты ждешь.
Чечен кивнул на соседнюю лавочку, где сидели его друзья. Выглядели они опасно, на всякий случай я пожал руку.
– Жду подругу. Встречающий.
– Правильно, не надо хамить, – сказал он. Показал мне складной нож, развернул его, собрал, отошел.
Очень рад был видеть Лену, она, сонно улыбаясь, обняла меня крепко. «Вам когда-нибудь хотелось прижать к себе щенка так сильно, чтобы у него отвалилась голова?» – вспомнил я реплику Аиды Туртуро из фильма «Любовь и сигареты». Я взял у Лены чемодан, катил его, она несколько раз целовала меня, так что приходилось останавливаться, и я на всякий случай оглядывался, не видать ли представителей «преступной группировки», – но все было чисто. Нам нужно было ехать в квартиру напротив останкинской башни, из окна которой мне нравилось смотреть на монорельсовую железную дорогу. Вечером, когда поезда переставали по ней ходить, можно было видеть обходчиков путей: эти ребята в синих куртках шли по высокой железной дороге по району мечты – здесь и башня, и пруд, и скверы, и парки, – и я одновременно завидовал их работе и радовался, что могу наблюдать ее со стороны. А сейчас у меня случился приступ паранойи: вдруг ничего этого не будет, меня сейчас прирежут и мы не доберемся до квартиры.