Бейка посмотрела на меня, как на маленького, склонила голову набок.
— Ты все так же прост, Потапов, что и прежде. Не ты ли несколькими часами раньше намеревался ворваться в его особняк и насадить голову старика на палку?
Кивнул ей в ответ: какая-то часть меня до сих пор не отказалась от затеи. Бейка продолжила:
— Теперь напряги извилины и подумай сам: что будет, если ты решишь пожертвовать кошкодевочкой? Прежде чем возмутишься, это в порядке гипотезы. Вербицкому тогда что делать? Держа ее в заложниках сейчас, он лишь дает тебе понять, какой властью обладает. Помимо Инны есть и другие, кто тебе дорог: поставишь благополучие тройняшек, Белки, Наты на свою месть?
Я взялся за голову: не знал, что делать дальше. Верно говорят — посреди боя стреляй в тех, кто стреляет в тебя. Здесь наоборот: видишь врага, целишь ему в сердце и не смеешь спустить курок.
Не поймут, не примут, не простят…
Бейка аккуратно коснулась плеча.
— Тише, железная лапа. Не знаешь, что делать? Иди в политику под моим надзором.
— Как это поможет? Меньше угрожать будет? У девчат над головой иммунитет возникнет?
Бывшая командующая прыснула в кулак.
— Ты все так же глуп. Взгляни, Потапов: все, что Вербицкий собирается делать, в рамках закона. Семья кендеров держит ресторан? Их закошмарят проверками. И, как ты знаешь, идеал недостижим. Инна — у тебя из ниоткуда обнаружился долг. Да, левыми путями, но обнаружился. Он его выкупил, по закону взял девчонку в отработку.
При одной лишь мысли о том, что старик заставляет делать Инну, у меня сжимались кулаки. Стиснул зубы, но терпеть и ждать не желал. И СанСаныч… Поднял на Бейку взгляд.
— Что, если скажу, что знаю того, кого убили просто так? Без всякого закона?
Она опустила взгляд: конечно, Макмамбетов рассказ ей и про это…
— Мне жаль. Слышала, тот милиционер был другом твоей семьи, Потапов. Но его пример мало что меняет: за него некому было заступиться.
Прищурился: то есть? Командующая снизошла до объяснения.
— Не будь мальчиком, рядовой. Напряги извилины: с ним Вербицкий вышел за рамки закона. Как и с тобой, с твоей отправкой на сборочный пункт. Но это лишь по той причине, что за вас некому заступиться. Когда ты пойдешь в политику, с кредитом доверия у кучи людей, трогать тех, кого ты опекаешь, станет… опасно. Ты ответишь не силой, но начнешь шатать репутацию Вербицкого.
— А мне-то думалось, она и без того хуже некуда!
Бейка кивнула, будто говоря: не зря так думал. Вот только…
— У него немало грехов, но он многих держит за яйца. И в самом деле достигал дипломатических побед: для кого-то он герой. Когда-то он таким и был. Кто знает, когда испортился? Ему просто никого не противопоставляют — некого! Император? Его род давно замечен в слабости. Сопротивляется Вербицкому, но вяло. А вот ты… из тебя может выйти толк. К слову говоря…
Она помассировала висок, скинула в общую со мной сеть только что пришедшее сообщение.
Тут же открыл его, прищурился.
Nata_Fairy — знакомый ник. Ириска прищурилась, прочитала: искомый объект обнаружен! Медленно передвигается по Останинской улице. Поисковый маячок отмечал ее на голокарте.
Ее?
Не знаю, почему так решил. Бейка кивнула, говоря, что не ошибся.
— Как я и говорила. Езжай за своей хвостатой, но помни: счет тебе на почту вышлют!
Глава 3
Сорвался с места как торпеда.
«Йомавари» рыкнул двигателем, колеса забуксовали, высекая дым из-под асфальта.
Ириска зудела над ухом, боялась за меня. Прекрасно ее понимал: повышать скорость в черте города опасно. Машины, что чудом избежали со мной аварии, зло сигналили вслед, сквернословили шоферы.
— Не так ретиво, рядовой, — вклинилась в размышления по нейросвязи Бейка. — Хорош будет народный герой, если в первый день возвращения в Москву угодит в ДТП.
Прекрасно ее понимал, но Инна!..
Командующая словно мысли читала.
— Она захочет увидеть тебя живым, а не выглядывающим из смятого кузова куском мяса.
В здравомыслии и трезвом взгляде ей не откажешь: сам пришел к тем же выводам.
Увидел ее, сразу же узнал. Припарковал машину, выскочил навстречу.
Инна не шла: медленно ковыляла прочь. Без цели и смысла — просто так. Что этот паскуда с ней сделал? Встрепенулась, когда коснулся ее плеча, знакомо и вопросительно мяукнула, прежде чем обернуться.
— Х-хозяин? — часто и удивленно заморгала глазами. Сделал шаг ближе, попытался заключить в объятия.
Произошло то, чего не ожидал: отвергла их, резко развернулась, боязливо обняла саму себя за плечи.
Бледна как смерть, не могла выдавить из себя и слова. Обернулась прочь.
— Тут все в порядке? — Полицейский вырос как из-под земли. Улыбчивый, косая сажень в плече.
— Да.
— Не у вас спрашиваю, гражданин, — строго нахмурился, заслышав мой ответ. Меня изгрызли сомнения — это что, изящная постановка? Еще одна попытка Вербицкого плюнуть мне в лицо, втоптать в грязь?
— Он к вам пристает? — За такое хотелось двинуть представителю закона прямо в зубы.
Не знал, как себя вести.
Инна боялась раскрыть рта: боролась с самой собой. Почуял, как у меня по спине от волнения бежит холодный пот.
— Н-нет, офицер. Все в пор-рядке. Мяу.
Она чем-то стала напоминать Айю. Долговязый, невесть откуда взявшийся мент нехотя удалился.
Представил на миг, как это могли обстряпать: вернувшийся с войны дегенерат пристает к отдающей за него долги кошкодевочке.
Так вот, значит, что такое быть аристократом и дрожать за свою репутацию? Не думаю, что смогу долго так протянуть.
— Х-хозяин, мяу, это правда вы? Правда?
Теперь набралась смелости, подошла ближе. Кивнул.
Ириска, отправленная на разведку, подтвердила опасения: неподалеку, словно невзначай, ждала своего часа съемочная группа.
Не это главное. ИИ-ассистент обнаружила в теле кошкодевочки имплант. Что это? Подслушивающее устройство? Шпионский маячок?
У девчонки спрашивать смысла не было — вряд ли даже знает о нем. Ириска покачала головой: одно дело его обнаружить, а вот понять, какой цели служит, без возможности прямого сканирования…
Сообщил о том Бейке — та, словно ворон крови, ждала новостей. Сказала погодить. Отвезти девчонку куда-нибудь развеяться и отдохнуть. Позже скажет мне адрес. И велела ни при каких условиях не возвращаться домой.
Любопытство снедало изнутри — что там, комитет по встрече?
Инна коснулась моего плеча, тут же, будто ужаленная, отдернула руку, опустила голову.
Сглотнул, глядя на нее: сама на себя не похожа. Вербицкий заплатит мне за все, что с ней сделал.
— Идем, — натянул на лицо самую добродушную улыбку, какую смог выдавить. Прежняя Инна бы скакала от радости, новая лишь сдержанно кивнула. Да что с ней творится?
Увидела мою «Йомавари», отрицательно закачала головой, отказалась садиться.
— Тогда пройдемся?
Беспрекословно подчинилась.
Из головы не шло обещание старика. Мерзкая ухмылка, прищуренный взгляд — верну, если будешь хорошо себя вести.
После дрессировки, конечно же.
— Инна, а…
Прежде чем успел спросить, перед глазами возникла парящая фигурка Ириски. Погрозила пальцем. На хмуром лице прочитал предупреждение: неа, тот вопрос, что хотел задать, лучше попридержать. Кто знает, какую психологическую травлю прошла девчонка? А ты хочешь разбередить свежую рану?
Ее голосом говорила сама совесть, мне стало стыдно.
Инна в ожидании подняла на меня глаза, готова была ловить каждое слово.
— Хочешь куда-нибудь пойти? Куда скажешь. Купим, что захочешь! Хоть… слона! — ляпнул первое, что пришло на ум.
Она лишь пожала плечами, склонила голову. Едва расслышал, что она сказала.
— Куда захочет мой господин. Я буду послушной, мяу.
— В парк Восьми? — У меня вдруг пересохло в горле. Она вновь ответила, что последует за мной, куда пожелаю.
— Ириска, в мире существуют чипы поведения? — спросил. ИИ-ассистент задумалась, посчитала постановку вопроса некорректной. Пришлось разъяснять: — Если существуют нейрочипы, могут ли быть импланты, влияющие на сознание?
Та лишь покачала головой: будь такие, здесь все уже давно были бы с ними. Станет правительство упускать такую возможность?
Здравая претензия, принимается.
Тогда как объяснить поведение Инны? Уж точно не дрессировкой!
Сколько она пробыла у Вербицких? Две недели, три?
Закусил губу — что, если у Вербицкого есть технологии Царената, позволяющие обратить человека в послушного шава, раба? Поделились с ним в качестве награды за сотрудничество?
Смерил Инну взглядом: жутко стало от одной лишь мысли об этом.
Остановился у светофора: плетущаяся сзади, не ожидавшая подобного Инна врезалась в спину. И тут же отскочила прочь, что от прокаженного.
Упала какому-то доходяге прямо под ноги, толстяк зло заворчал.
— Смотри, куда прешь, звериное отродье! Из-за тебя пиво пролил!
Хотел схватить хама за грудки, объяснить ему правила поведения с девушкой, но тот конфликт продолжать не желал. Ушел, бубня себе под нос.
— Ты в порядке? — присел на корточки, подал ей руку. Кошка пыталась принять помощь, но вдруг остановила саму себя.
Что ж, ладно. Заскрипел зубами: ну нет, это уже ни в какие ворота!
Она оценила ущерб, склонила голову — извинилась за пятно на своем платье, заверила, что понесет заслуженное наказание…
Не выдержал.
— Инна, что происходит?
Ждал, что скажет с детской непосредственностью: ничего.
Но она ответила…
Лавочка.
Обычная, деревянная, со спинкой. Под шумящим кленом.
Помнила тысячи поцелуев, сотни неумелых признаний в любви, десятки расставаний.
То, что говорила Инна, даже она слышала впервые.
Кошкодевочку со всех сторон давило невесть откуда взявшееся стеснение. Вспомнил, как, разодетая в кружево, разгоряченная и с счастливым румянцем на щеках, она приходила ко мне в комнату перед отправкой на сборочный пункт. Сейчас больше походила на «правильную школьницу», для которой сказать «писька» — предел пошлости.