Хотя эти агрессивные методы продвижения и продаж продукции и технологий кажутся вполне современными и европейцами того времени должны были восприниматься как смелые до дерзости, все же во многих аспектах деятельности Кольта за границей явно просматривается оттенок традиционности.
Во-первых, Кольт использовал для продвижения своего оружия награды и медали, которыми оно было отмечено. В письме Элише Кольту из Вены в 1849 году оружейник подчеркивал необходимость выставлять свои пистолеты везде, где «награждают золотыми медалями. <…> Эти медали мы должны получить, и я должен иметь их при себе в Европе, чтобы было чем подкрепить репутацию моего оружия, когда я начинаю вещать о нем. <…> В Европе таким вещам придают большое значение»[74]. В 1851 году в лондонском Хрустальном дворце открылась первая из многих международных выставок, устроенных по образцу традиционных торговых ярмарок. Хрустальный дворец предоставил Кольту – как позднее другие международные выставки будут предоставлять другим поколениям американских производителей оружия – возможность продемонстрировать свое оружие и технологии его производства[75]. На выставочной площадке собирались толпы желающих увидеть револьверы Кольта, сделанные из взаимозаменяемых деталей. По словам одного из зрителей,
Старый Свет еще не осознал их достоинств, и грандиозная выставка мировой промышленности предоставила возможность для этого. Невозможно забыть впечатление, которое произвело множество револьверов Кольта. Они были главными экспонатами американской части Хрустального дворца. Выставка сопровождалась совершенно неслыханным ростом спроса. <…> Этот револьвер взяли на вооружение офицер, путешественник, эмигрант и даже предусмотрительная экономка, не желающая сдаваться на милость грабителя [Colt and His Revolvers 1854: 120].
Во-вторых, Кольт постоянно посещал мировые столицы и встречался с политическими лидерами. Представившись, он преподносил главе или потенциальному главе государства футляр с персонально изготовленным оружием, украшенным богатой гравировкой. В 1853 году, например, он подарил Лайошу Кошуту пару револьверов в футляре «в знак глубокого уважения и почтения», добавив, что он надеется, что тот когда-нибудь посетит его завод[76]. В наши дни такие подношения выглядят типичными рекламными акциями, но подарки возможным покровителям являются одной из старейших форм деловых отношений. Ну а Кольт «вернулся в Хартфорд с полными карманами заказов из России, Турции и других держав»[77]. На аудиенциях у европейских коронованных особ Кольт удачно играл роль «энергичного простолюдина, поднаторевшего в механике». Несомненно, эти щедрые подарки с лихвой компенсировали манеру поведения, весьма несхожую с этикетом европейского офицерства. Как сам Кольт, возможно не без кокетства, признался принцу Мюрату по поводу аудиенции у Наполеона III: «Я должен в то же время извиниться перед Его Величеством и Вашим Высочеством, если я по своим республиканским привычкам обращался к высочайшим персонам не так, как полагается, поскольку я совершенно незнаком с придворным этикетом»[78].
Истинные или наигранные, но «республиканские привычки» не мешали ему вести дела с самодержавными монархами. К тому же Кольт очень хорошо понимал важность социального статуса. Он никогда не служил в американской армии, но в 1851 году Томас Харт Сеймур, губернатор родного штата Кольта, назначил его адъютантом-подполковником (lieutenant colonel) в ополчении штата Коннектикут. Приставка «под» (lieutenant) вскоре оказалась благополучно забыта, а вот фиктивное звание полковника он сохранил за собой до самой смерти. На бельгийского инспектора по боеприпасам Тома Анкетиля, настороженно воспринимавшего безудержные восхваления качеств револьвера Кольта, оно оказало требуемое воздействие: «Кольту повезло еще до того, как он сделал свой револьвер: он был полковником американской армии, занимал высокое положение в военных кругах». Несомненно, воинское звание помогало простолюдину добиваться «аудиенций у коронованных правителей Европы» [Rosa 1976: 28; Anquetil 1854: 16–17].
В-третьих (возможно, это важнее всего для данного исследования), Кольт энергично продвигал не только свое оружие, но и свои методы производства. После выставки в Хрустальном дворце он отправил копии описаний своих образцов секретарю Института инженеров-строителей Чарльзу Мэнби. Подарок, видимо, пришелся кстати – на собрании института 25 ноября 1851 года было предложено пригласить Кольта прочитать лекцию «О применении машинного оборудования для производства огнестрельного оружия с поворотным затвором и об особенностях этого оружия». Кольт описал в ней эволюцию своего оружия, рассказал о высоком единообразии деталей, снижении затрат и о том, как благодаря его оборудованию становится возможным использование неквалифицированной рабочей силы [Colt 1851–1852: 46][79]. Три года спустя Кольт вновь докладывал в Великобритании Парламентскому комитету по стрелковому оружию о значении производства машин и взаимозаменяемости деталей стрелкового оружия. Хотя один бывший сотрудник оспаривал некоторые из положений доклада Кольта (а сам Кольт никогда не утверждал, что взаимозаменяемость идеальна), три года спустя новый завод в Энфилде был оснащен американским оборудованием[80].
В-четвертых, хотя перспективы продаж в Англии были настолько многообещающими, что Кольт решил назначить лондонского агента, однако английского патента и средств защиты от подделок он не имел. В 1852 году Кольт решил создать в Лондоне с помощью Чарльза Мэнби заграничный филиал своего предприятия. Лондонский оружейный завод, рассчитанный на американские методы и оснащенный оборудованием, доставленным из Хартфорда, стал вообще первым зарубежным филиалом какой бы то ни было американской компании [Wilkins 1970: 30]. Журнал Colburns United Service Magazine, неизменно отзывавшийся с восторгом о деятельности Кольта, описывал этот завод так:
Машины невелики размером, но сделаны из самого лучшего материала и исключительно американского производства, что позволяет нам точно оценить мастерство, которого достигли наши заокеанские братья в работе столь большого значения. <…> Однако мы не можем не указать на некоторые особенности мануфактуры, и среди наиболее заметных – прекрасный порядок, чистота и тишина, преобладающие на предприятии. <…> Общий результат такой точности – недосягаемое совершенство изготовления. Благородство намерений – отличительная черта полковника Кольта, и его сознательные цели достигаются именно путем обеспечения гармонии и регулярности операций [Colt and His Revolvers 1854: 121][81].
Однако на континенте Кольт выдавал лицензии на изготовление оружия своих моделей другим производителям и, как мы увидим ниже, правительственным заводам.
Помимо всего прочего, Кольт воспользовался для увеличения своих продаж возможностями, открытыми начавшейся Крымской войной. Новая винтовка Энфилда была в дефиците, и парламентский комитет, которому было поручено определить, как лучше всего обеспечить войска стрелковым оружием, пригласил Кольта. «С началом Крымской войны, – довольно откровенно говорится в истории компании, – Сэмюэл Кольт понял, что его рынок – это весь мир» [A Century 1937: 14].
Везде, где существовал потенциальный рынок огнестрельного оружия, – будь то на границе Америки или при дворе одного из европейских монархов – Сэмюэл Кольт неустанно продвигал новое оружие и новые технологии производства. По словам одного исследователя, изучавшего американскую оружейную промышленность, «более, чем любой другой производитель оружия своего времени, [Кольт] осознавал важность стимулирования спроса посредством агрессивного стимулирования сбыта» [Deyrup 1948: 124]. Другие американские изобретатели и производители оружия в попытках рекламировать свои разработки и получить долю на зарубежных рынках оружия следовали по тому же пути. Выставка в Хрустальном дворце и другие последующие международные выставки обеспечили выход на британский и европейский оружейные рынки многим американским оружейникам. Помимо Кольта, награды за представленные в Хрустальном дворце товары, а затем и контракты с британским правительством получили компания Роббинса и Лоуренса, а также Ames Manufacturing Company. Отчеты о последующих выставках полны описаний новых образцов американского оружия[82]. Возможность продавать оружие и технику британскому, а затем и другим европейским правительствам оказалась очень выгодной как для правительственного оружейного завода в Спрингфилде, так и для крупных частных компаний.
Продажи за границу и появление государственных контрактов были, пожалуй, лучшей рекламой для увеличения зарубежных продаж и заключения контрактов с другими государствами: решение одного правительства о внедрении системы вооружений становилось примером для потенциальных клиентов. Из этой формы рекламы извлекла выгоду не только компания Кольта. Согласно одному исследованию американского производства тех лет, «лучшим доказательством высоких достоинств патронов, производимых Union Metallic Cartridge Company, является тот факт, что правительства России, Германии, Франции и Испании создали фабрики для изготовления патронов этой системы, которые были приняты ими в качестве боеприпасов в своих странах» [Norton 1882:306]. По примеру России американские металлические патроны стали принимать на вооружение другие армии. По словам одного русского офицера, Испания использовала «русские» патроны производства