Этот вопрос встал снова десять лет спустя, после того как пожар уничтожил фабричные здания. Опять появилась возможность централизовать производство. Впрочем, после пожара нашлись еще более серьезные аргументы против централизованного производства: восстановление завода обошлось очень дорого, и после катастрофического пожара сосредоточение производства в одном месте сочли рискованным. Правительство также упирало на то, что европейская промышленность стрелкового оружия, особенно в Англии и Бельгии, была децентрализована. В результате Николай I снова приказал осуществлять большую часть технологических операций при изготовлении оружия в частных мастерских, где оружейники могли использовать свои собственные инструменты и оборудование; на центральном заводе должны были выполняться только самые важные работы по отделке и сборке. Из суммы в 3 074 291 рублей, выделенной на строительство завода после пожара, только 65 917 рублей – 2 % – были потрачены на станки, причем 50 907 рублей израсходовали на ремонт имеющихся машин. В 1847 году вопрос о запрете работы в частных мастерских был поднят снова, но предложение о строительстве дополнительных рабочих площадей на территории завода было отклонено как слишком затратное [Ашурков 1947: 54]. Такое положение сохранялось до перевооружения армии в 1860-1870-х годах.
Говоря об организации работы на оружейных заводах, следует упомянуть еще два момента. Во-первых, различия в практике работы заводов и методах привлечения рабочей силы не способствовали созданию благоприятной конъюнктуры для российской стрелковой промышленности. Понятно, что набор крестьян и армейских рекрутов не обеспечивал притока квалифицированных оружейников. Прежде всего, новобранцы были неграмотными, неквалифицированными и, что самое главное, не были заинтересованы в результатах своего труда. То, что на первый взгляд казалось источником дешевой рабочей силы, в конце концов приводило к очень высоким затратам. Армейские рекруты были основным ресурсом пополнения рабочей силы в Ижевске и Сестрорецке – на наиболее централизованных оружейных заводах. Преобладало мнение, что из учеников, обучающихся на собственном рабочем месте, получается при меньших затратах более мотивированная рабочая сила. Такая форма пополнения использовалась на Тульском заводе, самом децентрализованном из оружейных заводов. В результате более централизованные и современные заводы готовили в больших цехах, с высокими затратами неквалифицированную и немотивированную рабочую силу, тогда как на более децентрализованном предприятии пополнение было более мотивированным при меньших затратах.
Во-вторых, оружейники в Туле в большей степени вступали в конкурентные отношения между собой в связи с побочными заработками и, следовательно, настоятельно нуждались в повышении квалификации, чтобы зарабатывать. Более конкурентоспособные и квалифицированные тульские оружейники, вероятно, должны были проявлять большую восприимчивость к инновациям. Тем не менее они работали в основном в своих небольших мастерских. Таким образом, даже если тульские оружейники изобретали технологические нововведения, оружейный завод не мог воспользоваться их преимуществами. Рабочие Сестрорецка, где трудовой процесс был централизован куда сильнее, находились в лучшем положении в вопросе внедрения новшеств на заводе. Но, как было замечено, они были далеки от конкурентных отношений и поэтому, по распространенному мнению, обладали не столь высокой квалификацией и не имели склонности к новаторству. Иными словами, лучше всего обученные оружейники работали на самых архаичных фабриках, менее склонных к инновациям и менее подверженных централизованному надзору.
Закрытость сообществ оружейников, организация работы в цехах, значительная децентрализация, особенно в Туле, и относительно большое количество низкоквалифицированных и неквалифицированных рабочих на оружейных заводах – все это предполагает технологическую отсталость. Но ведь задолго до второй половины XIX века в России существовала система планового производства и закупок, а в Ижевске и Сестрорецке имелись более или менее централизованные казенные оружейные заводы. И тульские мастера действительно были способны подковать механическую стальную блоху, как в повести Н. С. Лескова. Нельзя не признать, что в дореформенный период на трех казенных оружейных заводах был достигнут прогресс в технологии металлообработки. Но успевали ли российские оружейные заводы за инновациями, внедрявшимися тогда на Западе? В частности, проявляли ли российские оружейные заводы тенденцию к общей механизации, разделению труда, последовательному применению специализированных станков и унификации деталей?
Инновации
Петр I в указе от 1712 года об основании Тульского оружейного завода писал: «…для лучшего в оружейном деле способа, при оружейной слободе изыскав удобное место, построить заводы, на которых бы можно ружья, фузеи и пистолеты сверлить и обтирать, а палаши и ножи точить водой…» [Гамель 1826: 46]. И дореволюционные, и советские историки отмечали ранние примеры использования энергии воды в металлообрабатывающих промыслах. Согласно отчету 1826 года, токарные и сверлильные станки с водяным приводом, применявшиеся в Туле с 1714 года, были настолько надежны, что на них продолжали работать и 100 лет спустя. Вряд ли этот факт можно считать однозначно положительным [там же].
Хотя, согласно ряду источников, в российской промышленности использовались различные станки, но первый машиностроительный завод был основан только в 1790 году. Росту отечественного машиностроения в начале XIX века препятствовали беспошлинный ввоз станков в сочетании с непомерно высокими тарифами на импортный чугун. В 1855 году Л. Тегоборский писал:
Нельзя закрывать глаза на тот факт, что большинство наших фабрикантов железных изделий, благоденствуя на перине протекционизма, долгое время пренебрегали необходимостью следовать за развитием этой отрасли в зарубежных странах; все внесенные относятся к весьма недавним временам и очень редки. <…> Поступление чугуна из-за границы дало бы большой импульс отечественному машиностроению [Tegoborski 1855: ПО, 131].
По данным Министерства финансов, в 1850 году в России было всего 25 частных машиностроительных заводов. На них числилось лишь 1475 рабочих, а продукция оценивалась в 424 000 рублей. При этом общая стоимость импортированных машин, инструментов и приспособлений была более чем в три раза выше. Соответственно, до 1850-х годов машиностроение развивалось в основном на казенных заводах [The Industries 1893: 178–179; Розенфельд, Клименко 1961: 25].
На раннем этапе механизация производства способствовала трем нововведениям: разделению труда, внедрению специализированных станков и производству унифицированных частей оружия. Все три новшества были зафиксированы в описании Тульского оружейного завода, увидевшем свет в 1826 году и представляющем собой уникальный обзор достижений в области применения машин специального назначения и борьбы за унификацию. Этот труд, снабженный множеством иллюстраций с изображениями оборудования и содержащий описания используемых технологий, был признан настолько информативным, что в 1854 году его даже представили для Специального комитета по стрелковому оружию Британского парламента как официальный документ, описывающий методы производства в России.
Свое описание тульского оружейного завода И. X. Гамель начал с поразительного утверждения о том, что последние механические усовершенствования, сделанные в Туле, превзошли даже достигнутое лучшими английскими заводами стрелкового оружия и «что по части искусственной ныне ни один оружейный завод в свете с оным сравниться не может» [Гамель 1826: I][157]. Усовершенствования, о которых писал Гамель, были осуществлены английским механиком из бирмингемской фирмы James and Jones. В 1811 году фирма запатентовала оборудование для изготовления стрелкового оружия и, не встретив интереса со стороны британского правительства, обратилась к русским властям. В 1817 году Джон Джонс (ок. 1786–1835) прибыл в Тулу для руководства установкой доставленных из Бирмингема токарных станков и получил должность начальника механического цеха. Работая в значительной степени так же, как и внутренние подрядчики американских оружейных заводов, Джонс разработал для решения тех или иных производственных задач в Туле несколько токарных, штамповочных, прокатных и обточных станков. Согласно истории завода, составленной И. Ф. Афремовым, Джонс прожил в оружейной слободе 17 лет и умер вскоре после пожара 1834 года, погубившего результаты его многолетней работы [Гамель 1826: XV; Афремов 1850: 214–215]. Усовершенствования дали возможность эффективнее использовать сырье, осуществлять разделение производственных операций на отдельные элементы, применять специализированные станки и приблизиться к унификации изготавливаемых деталей.
Хорошим примером повышения эффективности использования материалов является ковка ствольных досок для изготовления стволов. Если прежде их ковали вручную в домашних мастерских, то теперь в цеху Джонса, оснащенном шестью специальными горнами, они «приготовляются на заводе под вододействующим молотом и в катальной машине» По словам Гамеля, расход металла уменьшился на 40 %: «Весь заварный цех признает введенный г. Джонсом способ за большое благодеяние, ибо <…> работа также весьма облегчена и ускорена…» [Гамель 1826: 117, 146].
Джонс разбил производственные процессы на дискретные операции, что повлекло за собой полноценное разделение труда. Как писал Гамель, процесс изготовления ружья состоял из 31 операции.
По всем отделениям завода существует совершенное разделение работ, так что один мастер делает всегда только одну работу. Я не думаю, чтобы на какой-либо фабрике в свете следовали по сему предмету столь выхваляемой Адамом Смитом системы более, нежели как сие делается на Тульском оружейном заводе. (Пехотное ружье переходит с лишком через сто рук.) [Гамель 1826: 131].