Union Metallic Cartridge Company (UMC) в Бриджпорте (Коннектикут). Сам Горлов был направлен в UMC для контроля за выполнением первоначального заказа на 7,5 млн патронов. По словам одного американского эксперта по огнестрельному оружию и технике, «хорошо известный своими знаниями в области унитарных боеприпасов генерал Горлов из русской армии, находясь в этой стране, уделял особое внимание производству патрона Бердана» [Norton 1882: 309–310].
Из русских и американских источников ясно, что слова «уделял особое внимание» применительно к деятельности Горлова имеют прямой и конкретный смысл. В ходе конструирования, производства и тестирования винтовки и металлических патронов Бердана Горлов заработал репутацию требовательного контролера. Осматривая летом 1869 года в Хартфорде готовые винтовки, он пожаловался вице-президенту компании «Кольт» Уильяму Франклину, что рабочие заполировывают шов ствола, чтобы скрыть дефекты фертовской стали. Горлов заявил, что эта «незаконная работа» делается, несомненно, для того, чтобы обмануть русскую инспекцию. Дефект может стать причиной разрыва ствола в руках солдата, стреляющего из оружия, что приведет к смерти солдата и полностью подорвет доверие российских войск к казнозарядным устройствам, изготовленным на этом заводе и в Соединенных Штатах в целом. Горлов добавил, что Франклин наверняка уже знает о якобы существующем «недоверии Европы к товарам, производимым в Америке, особенно к оружию»[205]. Русский инспектор по вооружениям Буняковский гордо утверждал: «Еще я должен высказать, механики того и другого заводов [кольтовского и бриджпортского] скромно сознаются, что точностью их работы они обязаны русским офицерам» [Буняковский 1870: 54].
Американские источники согласны с этой оценкой. По словам Олдена Хэтча, историка компании Remington Arms Company, которая позже купила UMC, Марселлус Хартли, основатель и президент UMC, говорил, что «генералу Горлову принадлежит часть заслуги в высочайшем качестве боеприпасов UMC. Русский [контролер] установил стандарт, который компания всегда соблюдала впоследствии, – стандарт, превосходящий разумные ожидания». Хэтч делает сенсационное, хотя и не поддающееся проверке заявление о причинах стремления Горлова к достижению «почти невозможной степени совершенства». По его словам, Горлов, вызывавший своей придирчивостью определенное недовольство, несколько расслабился только через два года после прибытия в Соединенные Штаты. «Вы понимаете, – якобы признался он, – что нынче первый праздный вечер, который я позволил себе с тех пор, как приехал в Америку?» Объясняя причину столь напряженного образа жизни, Горлов заявил: «Я несу личную ответственность перед Его Императорским Величеством за успех этого контракта, за каждый патрон, который вы отправляете в Россию. Если этот контракт будет выполнен дурно, мне останется один выход – взять один из ваших превосходных американских револьверов и вышибить себе мозги» [Hatch 1956: 115][206].
Кульминацией пребывания Горлова на заводе UMC оказался визит туда 25 ноября 1871 года великого князя Алексея Александровича[207]. Горлов лично провел великого князя по заводу. По этому случаю все нарядились в парадные одеяния; каждый станок был украшен цветами. Великий князь, известный дамский угодник, был поражен тем, что молодые женщины, работавшие на станках, носили шелковые платья.
Русские заказчики остались довольны двумя с лишним миллионами металлических патронов, полученных от UMC, которые показали едва ли не сказочную надежность: согласно одному сообщению, партия патронов UMC несколько недель пробыла в воде, после того как корабль, перевозивший их в Россию, сел на мель во время шторма, но, оказавшись наконец на суше, эти патроны дали идеальные результаты при пробной стрельбе. Как сообщалось в прессе, «действие этим патроном из малокалиберного оружия [переделочной винтовки Бердана] дало такие превосходные результаты, что оружие последнего рода, вместе с патроном, успело вселить к себе в наших солдатах необыкновенное доверие» [Ховен 18776: 29][208].
Однако у русского офицера была еще одна миссия среди оружейников-янки. Российское правительство уже планировало наладить отечественное производство металлических патронов. Горлов осмотрел во Франкфортском арсенале станки для их изготовления и обратился к военному министру Стэнтону с просьбой о продаже набора прессов, резаков и фрезеров. Горлов докладывал своему начальству в России:
Г. Стантон немедленно дал полное согласие на поручение мне, от имени Американской Республики, целой серии просимых машин, для передачи российскому правительству, как знак искреннего сочувствия, которое одна страна питает к другой; в то же время г. Стантон отклонил сделанное мной предложение о возврате американскому военному ведомству стоимости этих машин [Горлов 1866: 32–33].
Но стреляют недолго. Непонятно, что они там видят – улица полна дыма. В тужурке у меня «смит-и-вессон», я спокоен. Держу руку в кармане. Вот это отчетливо и замечательно помню: я спокоен [Трифонов 1980: 24][209].
После визитов Сэмюэла Кольта в Россию испытания револьверов участились не только из-за распространения иностранных и отечественных образцов, но и потому, что вопрос о перевооружении кавалерии часто обсуждался наряду с перевооружением пехоты, хотя неизменно считался второстепенным. Уже в 1872 году английский наблюдатель писал:
По части вооружения русская кавалерия несколько отстает от века, хотя, как и в других родах войск, тут обещана скорейшая реформа. Изогнутая сабля, пистолет 1839 года выпуска, из которого никто не решился бы стрелять, и копье для солдат передней шеренги всех полков, включая гусаров и кирасиров <…> таков полный набор оружия русских кавалеристов. Однако ходят разговоры о карабине Бердана и револьвере на каждого человека [Vincent 1872: 302–303].
Несмотря на ограниченность комплекта кавалерийского оружия, выбор среди доступных револьверных систем на самом деле оказался сопряжен с большими трудностями, чем когда дело касалось пехотных винтовок. Во-первых, револьверы делали преимущественно частные компании. В Соединенных Штатах, где имелось множество частных производителей, это не мешало развитию данной отрасли оружейного дела, зато стало серьезным препятствием для России с ее плохо развитым частным рынком огнестрельного оружия. Во-вторых, испытания револьверов были менее стандартизированы и поэтому давали не столь надежные результаты, как испытания пехотных винтовок.
Будь кавалерия единственным потребителем револьверов, трудности действительно могли бы сильно задержать принятие современных револьверных систем. Но у российского правительства был дополнительный стимул для быстрых действий. Разочарование по поводу компромиссов и полумер Великих реформ, провозглашенных Александром II, активизировало немногочисленную, но чрезвычайно шумную группу радикальной российской молодежи. Таинственные пожары в Санкт-Петербурге, угрозы насильственных действий, крестьянские бунты, беспорядки в Польше и, наконец, покушение на царя в 1866 году сделали настоятельной необходимостью снабжение печально известных российских жандармов современным оружием. В ответ на предложение шефа корпуса жандармов найти альтернативу револьверу Лефоше Оружейная комиссия сообщила:
Ввиду необходимости в пистолетах для вооружения кавалерии, офицерам нашим, командированным в Америку, поручено тщательно следить за всеми усовершенствованиями и упрощениями, какие могут быть введены в подобное оружие и <…> определение наилучшего образца револьвера для жандармов [Перечень занятий 1868: П][210].
Многолетняя командировка Горлова в Соединенные Штаты вроде бы предоставила Оружейной комиссии прекрасную возможность и в этом отношении. Однако, хотя Горлов много времени провел на хартфордском заводе компании «Кольт», где производилась и модернизировалась винтовка Бердана, но револьверам Кольта, которые в 1860-х годах довольно плохо продавались в Европе, он, похоже, уделял мало внимания. А вот компания Smith and Wesson в 1860-х годах продавала свой револьвер в Санкт-Петербурге через нескольких агентов. Упоминания о российских испытаниях револьвера «Смит-Вессон» время от времени встречаются в военных источниках. Оружейная комиссия сочла его лучшим кавалерийским оружием по простоте конструкции, легкости стрельбы, прочности и точности, но требования к револьверу, годному в качестве штатного оружия, были настолько жесткими, что ни одна система, включая «Смит-Вессон», не удовлетворяла им полностью. В ходе более поздних испытаний предпочтение, по-видимому, отдавали модели пистолета «Ремингтон», который русское правительство было готово принять на вооружение в 1870 году. (По словам Хайрема Бердана, приехавшего в Санкт-Петербург для продвижения своих винтовок, а также пистолета, многие русские офицеры предпочитали пистолеты, пока не выяснилось, что пруссаки используют револьверы.) И, как говорит публикация «Оружейного сборника», как раз тогда Горлов представил на рассмотрение улучшенный револьвер «Смит-Вессон». Известие о том, что этот револьвер получил высокие оценки на американских испытаниях, произвело впечатление на Оружейную комиссию, и 1 мая 1871 года в Спрингфилде был подписан первый контракт на 20 000 экземпляров[211].
Покупка Россией револьверов «Смит-Вессон» положила начало взаимовыгодным отношениям между спрингфилдской фирмой и русским правительством. В то время как Россия получила более совершенное оружие, сделанное из взаимозаменяемых частей, компания