— Но как же так, — кричал, срывая голос, казначей Короны, и узкие кулачки его сжимались, а лысина его покрывалась испариной, — арестовываете вы, массаракш, зажиточного человека, а имущества от него, массаракш, остается с птичий хвост!
— Стало быть, не такой уж он и зажиточный был, — рассуждал казначей Трибунала, в ответ на что поднимался с места раскрасневшийся секретарь Короля и крики продолжались.
Сидел молча один только казначей Волчьего Ордена, и только он да Слепец позволяли себе легчайшие полуухмылки. Их вся эта денежная возня мало касалась, тайный Орден Инквизиции питался из инквизиторской же казны, но к приходу денег никакого отношения не имел.
— Так что же предлагает Его Величество? — спросил вдруг Главный Инквизитор, и крики мгновенно стихли.
— Его Величество?.. — казначей осекся так резко, что закашлялся. — Право, не знаю. Я не имею на этот счет никаких распоряжений…
— Я имею распоряжения, — вздохнул тяжело секретарь Короля, приглаживая волосы рыхлыми вспотевшими ладонями. — Нам следует обратить теперь особенное внимание на соседствующие с нами земли, а после — и на Архипелаг.
Казначеи подобрались, переглядываясь, а Главный Инквизитор чуть наклонился вперед, словно чтобы лучше расслышать слова секретаря.
— Король предлагает войну?
— А как еще можно поработить, в конце концов, эти темные земли? — уныло спросил в ответ секретарь. — Вы ведь понимаете — там рудники, там лес, там плантации и земли, которых не хватает Империи. Да и что же есть подлинная Империя, если не захваченный весь без остатка Юг? Северная Империя сильна и стабильна, весь век они нависают над границами тяжелой и опасной медвежьей тушей. Король согласен повременить с войной на Архипелаге, но он требует… Да, массаракш-и-массаракш, он требует! Немедленно подготовиться к войне с соседними королевствами! А до того — объединить все наши местности под рукой Церкви. И предоставить людей для захвата колоний.
— Даже если Церковь согласится поддержать эту идею, — Генерал Ордена Псов говорил медленно, осторожничая, — нам потребуется время.
— У вас было достаточно времени, — секретарь снова нервно выставил руки перед собой. — Король тоже слышал о ружьях, он хочет, чтобы они подтвердили свою славу в провинциях.
— Так и будет, — сказал Слепец, словно бы совсем не удивленный требованием Короля, — но смею вас заверить, еще слишком рано для войны. Темные земли не готовы к немедленному «порабощению», как вы выразились, хотя я все же предпочитаю слово «освобождение». Мой Орден работает и на границах с темными землями, и в них самих, и я знаю обстановку в этих странах и знаю, на что способно Королевство. У нас есть большой шанс войти с оружием в Айю и посеять там смерть и ненависть, но будет лучше, если мы сделаем это через три года. К тому времени в провинции Айю, равно как и в Шуурхе, и в Фешкет и, возможно, даже в городе-полуострове Фрунк, будет подготовленное к принятию истинной власти разумное, воцерковленное население, ведь трибуналы там есть уже несколько лет и они вовсе не бездействуют. А у нас к тому же времени будет и сильный флот, и подготовленная армия, и приток средств из разработанных плантаций и рудников Архипелага.
— У вас, — нехорошо усмехнулся вдруг секретарь прямо в лицо Главному Инквизитору, — именно что у вас. Король крайне озабочен тем, что все это будет не у Короны, а у вас. Постройка флота — у вас, заготовка и поставка продовольствия — у вас, мастеровые — в монастырях. И все заказы теперь у вас, потому что больше их отдать некому, и больше половины земель — у вас. Короне кажется, что пришло время подтвердить свое право на все это!
— Иначе спустят Охотников? — участливо спросил Вожак, и королевский секретарь метнул на него тревожный взгляд.
— Я ничего не знаю ни о каких Охотниках. Но я знаю, что Его Величество не слишком довольно тем, что в Трибунале пропадают и средства, и земли. Не говоря уж о людях. И что же там все-таки с этими волшебными ружьями?
— Не волшебными, — холодно поправил секретаря Вожак, — это церковные ружья, здесь нет места никакому волшебству, запомните это хорошо. Ведь идет еще охота на ведьм.
Секретарь закусил губу, а Генерал-Пес неожиданно перевел взгляд на Рейхара:
— Пусть о ружьях докладывает брат-волк, который за них в ответе.
Главный инквизитор проследил взгляд Жошуа и кивнул Рейхару:
— Смелее, монах. Я слышал о твоем успехе, и всем нам не терпится увидеть, что же за ружья ты изобрел.
— Не я, — тихо сказал Рейхар, но Вожак перебил его, повысив голос:
— Прекрасная идея, братья. Я распоряжусь, чтобы все было подготовлено к демонстрации. А сейчас вернемся к Архипелагу…
Он махнул рукой в сторону двери, и Рейхар, поклонившись, покинул зал совещания. Собрать подготовленных им монастырских стрелков было делом дюжины минут. Вскоре все шестеро, включая Рейхара, уже топтались во дворе, каждый со своим ружьем, пристрелянным и любовно вычищенным.
— Верно ли, что сам Инквизитор будет? — один из стрелков, высокий нескладный деревенский парень, нервно сжимал в широких ладонях приклад своего ружья и тревожно поглядывал на здание.
— А то ему больше делать нечего, на вас любоваться, — ответил Рейхар. — Бочку видишь? В нее попасть нужно. Каждый в свою. Об остальном не думай.
— Это мы запросто, — усмехнулся другой стрелок. — Массаракш, в бочку! Делов-то…
— Смотрите у меня, — Рейхар поправил на плече собственное ружье, то самое, которое демонстрировал Генералам Орденов в день, когда арестовали Виля. — Промажете — в монастыре сгноят. Или в порт сошлют, матросне, которая ни ножа, ни Тьмы не боится, про Мировой Свет рассказывать. И меня вместе с вами.
Парень посерьезнел лицом и даже побледнел, сжал кулак в охранном жесте и со стуком спечатал кулак в свою грудную клетку:
— Удержи Господь. Не подведем, брат Рейхар, как положено отстреляемся. Вы уж на нас положитесь.
Рейхар кивнул своему отряду, в пятый раз перепроверил, чисты ли стволы, хорошо ли смазаны маслом и при себе ли у каждого из стрелков специальная колотушка и шомпол. Когда во двор вышел Генерал-Пес, стрелки уже устали волноваться и негромко переговаривались, припоминая монастырь, в который они уже не вернутся.
— Построиться, — приказал Рейхар, и отряд, повинуясь команде, поднял ружья на плечо и встал в линию.
Вслед за Жошуа Вером из здания Трибунала вышел Главный Инквизитор, казначеи и затем Слепец, которого вел под руку секретарь Короля, явно весьма напуганный Генералом-Волком. За Советом Церкви шли охранники из числа монахов-псов и личная охрана Слепца, зорко следящая за каждым движением представителя Короны, и тем еще более его смущающая.
— Брат Рейхар, — шепнул ближайший к Еретику стрелок, — который тут Генерал?
— Вон тот, здоровый, первым идет — это Пес. А старик белоглазый — это Волк, — сказал в ответ Рейхар. — Он слепой, потому не шепчи, он все одно слышит.
— Понял, — стрелок, сглотнул и уставился в мишень, словно самым интересным во дворе была именно она.
— Каково расстояние? — спросил казначей Короны, когда все наблюдатели заняли свои места в стороне от стрелков.
— Сто шагов, — определил на глаз Жошуа Вер. — Рейхар, поясни-ка нам, что за ружья ты принес. А затем все мы посмотрим, как они работают.
В нескольких словах, не слишком вдаваясь ни в подробности получения ружей, ни в подробности механики, Рейхар рассказал о ружьях, торопясь перейти к демонстрации.
— Что ж, пусть братья приступят. А ты, брат, покинь двор.
— Как? — Рейхар замер в движении, обескураженный тем, что его выгоняют.
— Пусть братья покажут, чему они научились. Как ты стреляешь, мы уже видели.
Рейхар повернулся к Вожаку:
— Святой отец?..
— Да, сын мой, иди, — Слепец покивал. — Я уверен, братья справятся и без тебя.
Рейхар поправил ремень на плече, неуверенно оглянулся на братьев и направился со двора. Он не сомневался, что у Генерала-Пса найдется какой-то план по срыву демонстрации, но не предполагал, что его просто вышвырнут, как только он подготовит себе замену. Братья стреляют метко, но все же Рейхар всей душой желал быть сейчас там, во дворе, рядом с ними, чтобы хотя бы одним своим присутствием вселить в молодых монахов уверенность и твердость руки. А может, уверенность была нужна не им, а ему…
— Заряжай, — прошептал Рейхар на ходу и нащупал на поясе деревянную колотушку, которую выточили там же, в монастыре.
Он не слышал уже, но знал, что некоторое время во дворе будет слышен только мерный стук. Его стрелки ловко вобьют обернутую в кожу каменную пулю в ствол, а управившись с колотушкой, возьмут в руки шомпола. Рейхар специально добивался, чтобы каждый из его стрелков переходил к следующей стадии одновременно с остальными, зная, что это всегда производит впечатление на смотрящих.
— Огонь! — шепнул Рейхар минуты через четыре, когда он уже вышел из здания Трибунала и свернул куда-то, не замечая направления.
Там, во дворе, отряд разом запалил фитиля, зажатые между губок ложа.
— Целься! — Рейхар прислонился к стене и закрыл глаза, представляя себе свой отряд и бессловесно молясь за него.
Внутренним взором он видел, как стрелки разом подняли ружья. Выступ на конце ружья, названный «мушкой» за малый размер, совместился с прорезью в ближайшем к стрелку выступе — «целике».
— Пли!
Воображаемый грохот оглушил Рейхара, и он открыл глаза. Прямо перед ним была площадка для казни.
Комиссар прохаживался вдоль столбов, ожидая, когда приведут осужденного. Монахи в угольных рясах стояли, опустив головы и сложив широкие рукава, напоминая стаю черных кладбищенских птиц. Рейхар приблизился к ним, намереваясь по обыкновению смешаться с этой безмолвной толпой, но братья вдруг разошлись в разные стороны, будто птицы разлетелись, напуганные человеком с ружьем. Ружье! Рейхар погладил приклад привычно отягощавшего плечо оружия и повернулся ко входу во двор.
Монахи вели к столбу пророка Виля, и Рейхар до рези в глазах всматривался в тощую фигурку мальчишки в простой темной робе, и силясь, и страшась увидеть следы пыток. На самом деле Рейхар вовсе не хотел знать, что сделали с мальчишкой палачи-псы, но принуждал себя смотреть внимательнее, пока наконец не увидел то, что искал. И только теперь позволил себе моргнуть. В темноте опущенных век силуэт Ви