— Люди наговорят, ты только слушай.
— Ты же у меня голодный? — спохватилась Катя.
— А у нас продукты-то есть?
— Целая кладовка. Дарима старалась. Славная девчонка. Бойкая, хохотунья. Еще приходили какие-то женщины. И каждая что-нибудь да принесет: то мясо, то рыбу, то ягоды. Мне даже неудобно было.
— А ты говоришь, одна среди чужих.
— Ты посиди немного, я мигом обед приготовлю.
Вскоре на столе дымилась баранина, на сковородке скворчали крупные караси, алела залитая сметаной брусника, желтели махристые грузди.
— Вот это да, — глядя на стол, улыбнулся Алексей. — Да такой обед только во сне может присниться.
Ел он с аппетитом. Катя налила себе чай.
— Зря мы не остались в городе, — вздохнула Катя. — Тебе надо наукой заниматься, а ты по чабанским стоянкам мотаешься.
— Это, Катя, цветочки. Пурга была — и нету. А вот с землей дело посложней. Тут одним днем ничего не сделаешь. Работы предстоит столько, что порой домой заглянуть некогда будет.
— Спасибо, обрадовал, — Катя обиженно поджала тонкие губы. — Хорошенькое общество для ученого — чабаны. Жили же эти люди без тебя.
— Да, они без меня обходились и обойдутся. Только я без них и ломаного гроша не стою.
Катя подошла к Алексею, дотронулась до жестких волос.
— Не сердись, Алексей, я же хочу как лучше.
— Ладно.
— Устал?
— Поспать немного надо. Чуть не забыл. Тебя заведующей детским садиком назначили. Завтра можешь выходить на работу.
— Хоть бы спросили меня.
— Так со мною разговаривали.
— У тебя все не так, как у людей.
Вечером к Алексею пришел Арсалан. Как всегда, полушубок нараспашку, рубашка расстегнута, грудь от мороза шоколадная.
— Сдурел, Арсалан, — покачал головой Алексей.
— Ты о чем? — снимая полушубок, спросил Арсалан.
— Простынешь, — кивнул на грудь Алексей.
Арсалан рассмеялся.
— Спор был. Ребята по мне из ружья палили. Не веришь? Дробь от груди отскакивает, не берет.
— Хвастунишка. Ужинать будешь?
— Я только что из-за стола.
— Проходи, — Алексей кивнул на дверь кабинета.
— У отца был?
— Был. Привет тебе. Обижается, что дорогу забыл к нему.
— Здоровый?
— Нога болит. А в больницу никак не соберется. Завтра свозишь его к врачу.
— Но у меня…
— Никаких «но», — строго проговорил Алексей. — Уяснил?
— Уяснил. Окот в его отаре когда начинается?
— Через неделю.
Арсалан остановился возле стола, на котором лежала почвенная карта полей.
— Однако командир готовит наступление?
— Ты угадал, — Алексея сел в кресло, достал папиросу и неторопливо ее размял. — Думаю создать семеноводческий отряд, пять звеньев зерноводческих и отряд по вывозке навоза на поля. И еще будет звено по возделыванию кукурузы. Как, по-твоему, хватит техники?
Арсалан оторвался от карты, пододвинул поближе к Алексею стул и сел.
— Пожалуй, хватит. Великий человек придумал бумагу.
— Я тебя не пойму.
— Посмотри документы в конторе. У нас есть и луговодческий отряд и отряд по вывозке навоза. Каждую весну создаем. А приходит посевная, из отрядов сегодня один трактор возьмем, завтра — другой. И получается, как в песне: по кирпичику и по винтику. Дожили до того, что перестали даже под кукурузу навоз вносить. Вывезем на поле с десяток тележек перегноя, а кучи разгрести забудем. На поле потом срам смотреть: похоже оно на старого кобеля во время линьки, там да там клок шерсти.
— Больше этого не будет. Разбрасыватели удобрения у нас есть?
— Нет. Но в «Сельхозтехнике» должны быть. Надо сказать Ваньке, пусть узнает.
Алексей задумался.
— Судя по всему, крови он мне попортит немало.
— Однако совсем худо может быть: Ванька в председатели метит.
— Вот как?
— Гляжу я на вас и ничего понять не могу. Верно говорят: куда черт не поспеет, туда бабу пошлет, Умные мужики, а всю жизнь делите одну бабу и поделить не можете. Или из меда она?
— Не об этом речь. Ты лучше скажи, можем мы получить по тридцать центнеров зерна с гектара?
— Однако пробовали. А бог возьмет да и забудет полить землю.
— У меня, Арсалан, три бога, которым я поклонюсь: женщина, земля и солнце. Женщина дает жизнь всему живому, а земля все, что надо для этой жизни, солнце согревает эту жизнь и освещает ей дорогу. Должны мы такой урожай получить.
— Борис тоже об этом думал. Да сам знаешь, что из этого вышло. Я совсем ничего не понимаю. Сколько мы загубили талантливых специалистов, руководителей хозяйств. Председатель поднял колхоз, мы скорее тащим его в какую-нибудь контору. Увидели мыслящего агронома и его волочем в этот бумажный омут. Борис, говорят, хороший начальник. Да что из того толку, если землю у нас без агронома оставили.
— Ты хочешь сказать, что меня ждет та же участь?
— Если хороший урожай получишь, только тебя и видели.
— На меня уже целились.
— А я что говорю. И люди к тебе так относиться будут: мужик с царем в голове — значит, скоро заберут. А с временным человеком какой разговор.
— Вот это скверно, Арсалан. Но ты меня знаешь, я свое дело на полпути не брошу.
Николай Данилович Шемелин встал навстречу Алексею. Был он грузный, седовласый. От правого виска до мочки уха шрам — память от осколка немецкой мины.
— Алеша, ну здравствуй.
Шемелин обнял Алексея, усадил на стул, окинул внимательным взглядом.
— Выглядишь ты молодцом. Что долго не писал?
Шемелин перед войной был директором МТС в Зареченске. Там же трактористом работал и отец Алексея Петр Матвеевич Отрогов. Потом они вместе ушли на фронт, воевали в одном танковом полку. Отрогов погиб под Курском, перед смертью попросил своего командира, полковника Шемелина, помочь сыну встать на ноги. И все эти годы Шемелин, как умел, заботился об Алексее.
— Сдавал экзамены, потом учился преподавать, — оправдывался Алексей. — Как ваше здоровье, Николай Данилович?
— Был конь, да изъездился. Но еще скриплю помаленьку. А ты правильно сделал, что из института сбежал. Здесь ты нужнее. Как семья?
— Да все нормально. Дочь растет. А вы все один?
Шемелин прошелся по кабинету. Женился он накануне войны. Детьми не успел обзавестись. Пока воевал, жена вышла замуж и уехала на Дальний Восток.
— Видишь ли, Алеша, — Шемелин сел за стол, — пришел с войны, некогда было подумать о семье, а теперь стоит ли смешить людей?
Шемелин лукавил. Любил он Нину Васильевну, но что-то у них не клеилось, поэтому и остался холостяком. Об этом Алексей знал, но промолчал.
— Как ты устроился? — спросил Николай Данилович.
— Как бог. Даже перед людьми неловко. Приезжайте.
— Обязательно заеду. Надо с женой познакомиться. Как она у тебя?
— Есть грузинская поговорка: хороший мужчина хвалит коня, а плохой — жену.
— Дипломат, — погрозил пальцем Николай Данилович. — Да ладно, сам увижу. Тебя интересуют дела в районе?
— А как же.
Шемелин налил в стакан воды, отпил глоток.
— Ты, Алеша, вовремя приехал. Дел предстоит много. За пятилетку мы должны увеличить поголовье овец в районе почти на сто тысяч. И не просто увеличить, но и улучшить качество продукции. Это сразу ставит перед нами много проблем. Старая организация труда, когда отару пасли только семья или бригада из трех человек, в новых условиях уже не пригодна. Нужно создавать овцеводческие комплексы на три-четыре тысячи овец. Где люди, как на заводе, будут приезжать утром на работу, а вечером уезжать домой.
Но чтобы создать такой комплекс, нужна хорошая кормовая база. Вот здесь-то вам, агрономам, предстоит серьезно поработать. Конечный результат животноводческих комплексов будет зависеть от вашего брата.
В молочном животноводстве мы строим крупные специализированные фермы, где внедряется высокая механизация. По выращиванию молодняка создаем межколхозные откормочные площадки. По существу, это будут крупные фабрики по производству мяса.
Вот, вкратце, главные направления по развитию животноводства. Исходя из этого мы должны решать и зерновую проблему. Так что на легкую жизнь, Алеша, не надейся.
— Я работать приехал.
Вошла высокая костистая женщина с серебристым пушком на верхней губе.
— Секретарь по пропаганде Антонина Петровна Королькова, — представил ее Шемелин.
Алексей встал, чуть склонил голову.
— Отрогов Алексей Петрович.
Королькова любезно улыбнулась, показав два железных зуба.
— Много о вас слышала. Рада, что вместе придется работать.
Шемелин подал руку Алексею.
— Не забывай дорогу ко мне. Успехов.
— Спасибо.
Глава 4
Над почвозащитной системой земледелия Алексей начал работать еще в институте на втором курсе. В опытно-производственном хозяйстве он подобрал такие участки земли, которые по своим свойствам были близки к приононским. Алексей испытал несколько систем земледелия. Постепенно отрабатывал свой метод. И он многого добился. В прошлом году на пяти тысячах гектаров получил по двадцать пять центнеров зерна, увеличив урожай почти в четыре раза. Теперь эту систему земледелия ему предстояло внедрить в колхозе.
Алексей закурил и открыл форточку. Отсюда, со второго этажа правления колхоза, хорошо была видна степь. Всюду серели выгоревшие на солнце сопки. Вдали, поблескивая снежными вершинами, синели Алханайские горы. Над ними плыло одинокое облако. И вот эту холодную, безмолвную степь Алексею предстояло покорить.
В кабинет нерешительно вошел мужчина лет сорока пяти с угрюмым, неприветливым лицом.
— Можно к вам, Петрович?
Алексей сразу узнал старого тракториста Туранова. Когда-то они работали в одной бригаде.
— Проходи, Яков Федорович.
Туранов прошел к столу, стащил кожаную шапку, короткой широкой ладонью провел по волосам. И только потом сел.
— Вы, кажется, звеньевым кукурузоводческого звена работаете? — спросил Алексей.
— Да это не работа, а одна маета, — махнул рукой Туранов. — Только и слышу: «Вот у Ивана была кукуруза… Вот когда Иван был кукурузоводом…»