Закончив разговор с конструктором, Соболев повернулся к Наташе.
— Вот вам эскиз червячной передачи. Расчеты нужно сделать побыстрее. Мы задерживаем модельный цех, а потом можем задержать и сборку. Я заметил — вы умеете быстро рассчитывать. Но будьте повнимательнее, обойдитесь без больших допусков.
Наташа, зардевшись от неожиданной похвалы, взяла эскиз, исписанный почерком Соболева, и сразу увидела, что работа предстоит большая.
Соболев терпеливо ждал, что она скажет.
Наташа молча кивнула головой.
— Значит, взялись? — оживился Соболев. — Возникнут затруднения — обращайтесь ко мне, — и, приветливо кивнув ей, торопливо направился к выходу.
Вернувшись к себе, Наташа, счастливая и ликующая, присела к столу и, разложив перед собой эскиз, долго всматривалась в него. Да, это была большая работа, не та, какую давал ей болтливый Захаров. Надо самостоятельно рассчитать двухметровую червячную передачу. На других заводах о таких червячных передачах и понятия не имеют. Вот Соболев и вспомнил о ней. Вот и пришел ее час: она должна показать, что годна и для серьезной работы.
Захаров заглянул к Наташе узнать о поручении, пошевелил бровями, по привычке почесал карандашом за ухом, похмыкал, но пожелал удачи.
В этот день Наташа не пошла обедать. Подруга принесла ей из столовой бутерброды. В конце рабочего дня резко и настойчиво прозвучал звонок. Наташа увидела, что она не сделала и половины. От волнения у нее даже кончики пальцев похолодели: «Какой позор!»
Конструкторы, переговариваясь, собирались домой. Никто из них не обратил внимания на расстроенное лицо Наташи.
Набравшись решимости, готовясь выслушать самые неприятные и резкие слова, справедливо заслуженные ею, Наташа пошла к Борису Николаевичу. Его место за столом пустовало, не было на вешалке и его пальто. С утра Соболев ушел в цех, где испытывался один из готовых узлов, и больше не появлялся.
Наташа вернулась к себе и несколько минут растерянная, подавленная неподвижно сидела за столом. «Что же делать? Попросить Захарова?» Эту мысль Наташа сразу же решительно отвергла — ведь поручение дано ей, у Захарова своих забот достаточно.
Она спустилась в столовую и заставила себя проглотить полухолодный, невкусный обед и вернулась в конструкторскую.
Бориса Николаевича все еще не было.
Верхний свет в зале был выключен, и горели лишь в нескольких местах яркие лампы над рабочими местами конструкторов. В полумраке никем не замеченная, Наташа прошла к своему столу, включила свет и погрузилась в работу. Сначала она ждала, что с минуты на минуту к ней подойдет Соболев, но скоро забыла о нем. Изредка выпрямляясь, Наташа смотрела в окно на городские огни. Они виднелись далеко-далеко в вечерней темноте. К ночи город как бы раздвигал свои границы. Над заводом, над освещенными крышами цехов лежало теплое зарево.
Наташа просидела несколько часов, пока кто-то не тронул ее за плечо. Она вздрогнула, подумав, что это Соболев. Рядом с ней стоял Захаров.
— Вам, голубушка, кто это разрешил? — сердито спросил он. — Сидите до такого часа! Хотите от Соболева выговор получить? Получите! Быстро все убирайте. Уже двенадцать.
— Борис Николаевич пришел?
— И не показывался. Сегодня сессия горсовета. Выполняет депутатские обязанности.
Наташе стало легче. Неприятный разговор переносился на утро.
— Покажите-ка, что успели? — заинтересовался Захаров.
Наташа показала.
— Славно поработали! Однако пора домой.
Его похвала не тронула Наташу, не до этого ей было.
Возвращаясь домой с чертежами, свернутыми в трубочку, Наташа укоряла себя: вот доверил ей впервые Борис Николаевич срочную работу, которую ждут модельщики и сборщики, и она не справилась о ней. «Вы умеете быстро работать», — сказал ей Соболев. И ошибся. Вероятно, сейчас он еще сидит на сессии горсовета или у себя дома спокойный и уверенный, что его поручение выполнено. Не знает Борис Николаевич, что на завтра она приготовила ему неприятность. Как-то все будет завтра?
Дома Наташа быстро поужинала, вошла к себе в комнату, постояла минутку задумчивая, потом решительно достала чертежную доску, наколола на нее принесенный чертеж и села за работу.
К рассвету все было закончено. Наташа еще раз просмотрела цифры, все эскизы и даже себе не поверила — все же справилась, не опозорилась.
Она положила голову на голый локоть и устало, умиротворенно смотрела, как за окном светлеет небо, слушала возню и щебет проснувшихся воробьев и звонки первых трамваев. Так и уснула.
Варя вошла к сестре и, увидев бумаги на столе, несмятую постель и спящую Наташу, все поняла, всплеснула руками.
— Это что за фокусы? — рассердилась она. — Так всю ночь и просидела?
— Да ведь нужно, Варя, милая, — спросонок счастливым голосом протянула Наташа. — Очень срочное задание Соболева. Если бы тебе все рассказать…
— Что это такое — работа без отдыха? Сегодня Борис Николаевич зайдет за книгами в библиотеку — поговорю с ним. Какое безобразие!
— Не надо, милая! Ничего не говори. Ну, пожалуйста! Пообещай!..
Испугавшись, что Варя выдаст ее Борису Николаевичу, Наташа начала ласкаться к сестре, прижимаясь щекой к щеке, целуя ее, и добилась своего.
— В первый и последний раз, Натка, — сдалась Варя. — Иди, умывайся, приводи себя в порядок. Посмотри на себя в зеркало, на кого похожа — пугало огородное!
Пускай огородное пугало! А вот работу сделала в срок. Краснеть перед Борисом Николаевичем не придется. Не придется!
Наташе захотелось покружиться по комнате. Она это непременно сделала бы, будь у нее в запасе хоть одна лишняя минута. Но уже пора было на завод.
Гордо и торжественно Наташа вошла в конструкторскую. Соболев был на своем месте. Наташа спокойно и независимо поздоровалась с ним и прошла к себе. Она надела халат и, не приступая к работе, ждала, что сейчас Соболев пришлет за ней. Но Соболев никого не присылал, сам не шел, и Наташа не выдержала. Со всеми расчетами она пошла к Борису Николаевичу.
Он рассматривал какие-то чертежи.
— Вот, — равнодушно, стараясь не выдать радостного волнения, сказала Наташа, остановившись в двух шагах от стола.
— Что? — не понял Борис Николаевич, подняв голову от чертежей. — Какие-нибудь неясности?
— Закончила расчеты.
— Как? Все уже готово? — недоверчиво и даже с тревогой спросил Соболев, отодвигая в сторону все бумаги на столе. — Покажите.
— Да, все.
Соболев взял у Наташи расчеты, кинул на них беглый взгляд, потом внимательно посмотрел в лицо девушки.
— Вы ведь ночь не спали? Признайтесь. Правда? Не спали? То-то, смотрю, у вас лицо такое… — он встал. — Зачем же это нужно? Тут работы на три дня — не меньше. Я так и рассчитывал.
Он перебирал Наташины листки, виновато посматривая на девушку, неодобрительно покачивая головой.
— Не знал, Наташа, вашего характера. Теперь буду осторожнее и осмотрительнее.
Наташа, обескураженная, молчала. Все ее волнения оказались до смешного ненужными.
Соболев опять виновато посмотрел на девушку.
— В общем, спасибо! Но вы мне дали урок. Надо быть более внимательным. Да, Наташа, дали урок.
Наташа, грустная, расстроенная, вернулась к себе и не сразу смогла приступить к работе, отложенной накануне.
В середине дня Соболев подошел к Наташе и остановился, как и всегда, за ее спиной. Она сделала вид, что не замечает главного конструктора. Наташе почему-то было стыдно перед ним, и она чувствовала, как краснота поползла у нее от шеи к горящим щекам.
— Расчеты выполнены очень аккуратно, — мягко произнес Соболев. — Хорошо справились. Сегодня сделаете, что успеете, а завтра приступите к новой работе. Захарову я уже сказал. Копировальная работа, верно, здорово надоела?
Наташа ничего не смогла ответить. Она даже не смогла обернуться.
Наташа дремала на диване.
Нелегко приходилось ей в эти дни. Соболев сдержал свое слово, дал настоящую конструкторскую работу, и теперь, к концу дня, Наташа, уставала так, как в пору выпускных экзаменов в институте.
«В неделю успею?» — прикидывала Наташа, думая о новой работе, которую только вчера поручил ей Соболев. «Ой, надо успеть…»
Громко щелкнул замок входной двери, и в передней послышались мужские голоса. Наташе не хотелось вставать, она только приоткрыла тяжелые веки, прислушиваясь и стараясь угадать, с кем мог придти Леонид Сергеевич.
В дверь просунулась лохматая голова Леонида Сергеевича.
— Дома кто есть? — громко спросил он и, заметив Наташу, огорченно добавил: — Одна? Вари нет? Наточка, милая, покорми нас, чем найдется.
Леонид Сергеевич явился домой прямо из цеха, не сняв даже синей куртки из плотного материала. Из всех карманов куртки торчали бумаги, мерительные инструменты. Грязными пальцами Леонид Сергеевич провел устало по голове и позвал:
— Мельников! Проходи. Чего в передней застрял?
Наташа стремительно поднялась с дивана.
В комнату уверенно вошел среднего роста человек, крепко сбитый, лобастый, начинающий лысеть, с очень живыми и добродушными серыми глазами. Наташе он понравился с первого взгляда.
— Мой бригадир — Мельников! — представил его Леонид Сергеевич. — Так покормишь нас, Наточка?
Она вышла на кухню.
Леонид Сергеевич увел гостя в ванную комнату. Наташа слышала сквозь плеск воды, как Леонид Сергеевич тяжело вздыхал и ворчал на кого-то, а Мельников весело возражал ему.
Наташа много слышала о Мельникове. Леонид Сергеевич рассказывал о нем так часто и подробно, как будто хотел убедить, что без бригадира Мельникова он давно провалил бы все в цехе. И в конструкторской не раз с уважением упоминали о бригадире Мельникове, как о лучшем рабочем цеха металломонтажа, которому можно смело доверить любую сложную работу.
Наташа с особым любопытством смотрела на Мельникова. Он сидел за столом в спокойной позе, облокотившись на локоть, а Леонид Сергеевич, причесывая влажные волосы, расхаживал крупными шагами по комнате и ворчливо убеждал: