— И о чем ты задумалась? Что в этом плохого? — удивилась та.
— Я не знаю, возможны ли между мужчиной и женщиной дружеские отношения? К другим я не готова, и не только из-за моей беременности, — покраснев, призналась Маша.
— Все зависит только от тебя: если ты хочешь, чтобы отношения были только дружескими, то они и будут такими. У тебя так много друзей, что можно отказаться от одного? Ты хотя бы попробуй, — улыбнулась Рогнеда Игоревна.
Улыбнулась и Маша, второй раз за вечер услышав одни и те же слова.
Ночью, лежа в постели, Маша опять думала об Игоре. Ей нравился этот симпатичный синеглазый брюнет, нравился его азарт, его увлеченность своей работой, но она не думала о нем как о мужчине, не могла пока думать о нем и как о друге. Засыпала Маша тревожно. Почувствовав ее тревогу, заволновался и малыш.
— Малыш, у нас с тобой совсем нет друзей. И хотя бы один друг нам с тобой точно не помешает, — шептала она, прижимая ладонь к животу. — Похоже, что он хороший человек, не годится обижать его отказом, — решила Маша за себя и за своего малыша.
Дружно наступала весна. Под ласковым весенним солнцем оживала не только природа. Его лучи отогревали человеческие сердца, уставшие от зимы и одиночества. Солнце согревало не только тело, но и душу, которая в подтаявшем состоянии и впитывала, и отдавала больше любви, тепла, добра и света. Теплый весенний ветер уносил печали и тревоги, веял свежестью и надеждой. Жажда жизни становилась особенно острой.
— Малыш, ты слышишь этот запах новой жизни? — шептала Маша, нюхая размятый в руках клейкий березовый листочек. — Так пахнет весна.
С приходом весны, новой работой, новыми знакомствами Маша окончательно забыла о зимней хандре, прежних страхах и тревогах.
С тех пор как Маша рассталась с ведром и шваброй, ее работа стала приносить ей больше морального удовлетворения. Она шила то какой-то сказочный колпак-невидимку к открытому занятию, то фартук с волшебными карманами, то чудесный мешочек, то костюм для какого-нибудь сказочного персонажа. Еще благодаря Рогнеде Игоревне у Маши появилась возможность небольшого дополнительного заработка. Директор так разрекламировала свое маленькое кимоно, что у Маши появились клиенты.
— Маша, с бельем и костюмами у нас теперь полный порядок, поэтому ты вполне можешь немного поработать на себя. Ты понимаешь, о чем я?
— Я понимаю, Рогнеда Игоревна, но я не могу брать деньги, мы ведь вместе работаем! — искренне возмущалась Маша.
— Это твой труд, Маша, он должен быть оценен и оплачен! Ты должна думать о ребенке, а шитье — дополнительный источник пополнения твоих скудных капиталов! — спорила со своей протеже директор.
Женщин в саду было много, не у всех были мужья, стандартные фигуры, большие зарплаты, поэтому клиенты у Маши были всегда.
К лучшему изменилась и личная жизнь Маши: в ней как-то незаметно, но довольно быстро и прочно утвердился Игорь. В первый раз он позвонил на следующий день после того, как предложил ей дружбу.
— Маш, давай я заберу тебя с работы, заодно и сам проветрюсь, — просто сказал он. — Ты ищешь в этом криминал? — спросил он, когда не получил ответа сразу.
— Но ты ведь будешь тратить на меня свое время, бензин, — засомневалась Маша.
— Какой у меня замечательный друг появился! Наконец-то хоть кто-то будет думать об экономии! — рассмеялся Игорь.
Пришлось Маше принимать его предложение и в этот раз, и в следующие, когда он звонил и предлагал подвезти ее. В первое время они и общались только в машине. Маша чувствовала заботу и внимание Игоря: в машине ее всегда ждал какой-нибудь сюрприз в виде шоколадки, цветка, мороженого. Говорили они обо всем, но никогда о своих семьях, никто не решался первым нарушить это само собой установившееся табу.
— Маш, давай куда-нибудь сходим! — однажды предложил Игорь. — В ресторан какой, что ли.
— Беременные посещают рестораны? — улыбнулась Маша.
— Ну, не знаю, — засомневался Игорь.
— И я не знаю, поэтому рисковать не будем.
— Хорошо, — согласился он и предложил сходить в субботу на выставку известного фотохудожника из Прибалтики.
— Нет, в субботу я не могу, потому что это единственный день, когда я всю вторую половину дня сижу в библиотеке и готовлюсь ко всем семинарам, которые будут на предстоящей неделе, — отказалась Маша.
— А в воскресенье? — тут же предложил он.
— В воскресенье я занимаюсь дома, — начала Маша, но тут же осеклась, заметив искреннее огорчение во взгляде Игоря. — Ну хорошо, часа два-три можно потратить не на учебу, а для души, — тут же успокоила его Маша.
— Отлично! В воскресенье в десять я буду у тебя! — обрадовался Игорь.
В воскресенье же состоялось его первое знакомство с Машиными соседками по комнате.
— Ну наконец-то мы увидим твоего принца! — обрадовалась Лиза, когда Маша утром сообщила о приходе Игоря.
— Сколько можно его прятать? Или ты боишься, что мы отобьем? — как всегда, поддержала ее Тамара.
— Нет, сейчас я боюсь, что вы его испугаете своим неглиже.
— Не боись, сейчас мы будем в полном боевом порядке! — засуетились девчонки.
Маша боялась, что Игорь увидит их снисходительно-пренебрежительное отношение к ней, но девчонки почему-то вдруг резко изменились. Они были приветливыми, дружелюбными, усадили Игоря и Машу пить чай.
— А вы правда работаете в фотосалоне? — поинтересовалась Тамара, мило улыбаясь.
— Конечно, вот моя визитка, рад буду быть полезным и вам! — улыбнулся Игорь.
— И портфолио, и свадебные сессии?! Вы это делаете? — восхитилась Лиза, передавая визитку Тамаре.
— И это, и многое другое, там написано. — Игорь кивнул на визитку, которую теперь читала Тамара.
— Фотосалон «Альфа», это потому что первый, лучший? — спросила та.
— Нет, куда как прозаичнее: «Альфа» — это первые пять букв моей фамилии. Читайте!
— Точно! Игорь Альфанов! Какая красивая фамилия! — воскликнула Тамара.
— Да, когда-то буквы «в» в конце фамилии не было, ее приписал уже после революции какой-то грамотей, решивший, что фамилия написана неправильно. Так итальянская фамилия Альфано стала русской.
— Так вы итальянец?! — в один голос восхитились девушки.
— Ну какой я итальянец! За столько лет итальянская кровь моих предков была многократно разбавлена русской, — рассмеялся Игорь.
— Ты правду сказал о своих итальянских предках? — спросила Маша, когда они, простившись с Лизой и Тамарой, сели в машину.
— Правду, конечно. Об этом часто вспоминает мой отец, сидя на коммунальной питерской кухне, когда ему кажется, что ему налили меньше, чем другим.
— Прости, я не хотела…
— Ничего, — перебил ее Игорь, — я в шестнадцать ушел из дома в подмастерья, это было больше десяти лет назад.
— А я вот никогда не видела своего отца… И малыш мой тоже не увидит своего, — горько вздохнула Маша.
— Но ведь отец не тот, кто… помог… появиться на свет, а тот, кто воспитал, вырастил, — запинаясь, произнес Игорь.
Маша испугалась, увидев в его глазах одновременно и вопрос, и надежду, поэтому не ответила Игорю и решила сменить тему:
— Расскажи мне об этом фотохудожнике, чьи работы мы сегодня увидим.
— Зачем рассказывать, если ты сейчас все увидишь? — горько усмехнулся Игорь, поняв Машину уловку, он замолчал.
Он молчал всю дорогу, не говоря ни слова, стоял за ней возле каждой фотографии на выставке. И Маша почти забыла о его присутствии, околдованная пугающе-откровенными и одновременно загадочно-таинственными работами мастера. Когда услышала за своей спиной его тихое «ну как?», она даже вздрогнула.
— Потрясающе! — восторженно прошептала она.
Погруженные в себя, они медленно, словно нехотя покидали выставку.
— Спасибо, что вытащил меня сюда! Скоро я надолго лишусь возможности посещать подобные места, — вздохнула Маша, стараясь удобнее устроиться в кресле машины.
— Если честно, Маш, то я хотел бы поговорить об этом, — обрадовался Игорь.
— Нет, Игорь, это мои проблемы. Извини, я не хочу о них говорить.
— Хорошо, не хочешь о проблемах, расскажи о планах. Где, например, ты собираешься жить после родов?
— Но это не планы, это тоже проблема, и, возможно, я решу ее, сняв комнату.
— Зачем? У меня есть квартира, ты можешь жить у меня! — почти выкрикнул Игорь.
— На правах кого? — Маша недоуменно посмотрела на него.
— Да кого хочешь! Все будет так, как ты захочешь! — горячился он.
— Игорь, я не готова к обсуждению этого вопроса.
— Хорошо, я подожду, но ты обещай подумать.
Только ночью Маша разрешила себе вспомнить этот диалог.
«Получается, что Игорь предлагает мне сожительство. Мы общаемся на правах друзей, он не говорит мне о любви, но и я не могу прямо спросить его об этом. Я не хочу вынуждать его говорить о своих чувствах. Я просто не хочу ничего слышать о его любви. Я ничего не знаю об этом, еще не успела узнать, но я почему-то хочу, чтобы на меня смотрели не синие глаза Игоря, а совсем другие глаза: чуточку холодные, чуть равнодушные, серо-стальные… Я знаю, что это невозможно… Невозможна, наверное, и дружба между мужчиной и женщиной!»
Конец мая выдался по-настоящему летним. Заканчивалась весна, приближалось время, когда должно произойти самое главное событие в жизни Маши. В деканате в связи с этим ей дали зеленый свет на досрочную сдачу зачетов и экзаменов.
Наталью Борисовну поджидал сюрприз. И не где-нибудь, а в квартире сына. Она не только не знала, а даже не подозревала о глобальных изменениях, которые произошли в личной жизни Максима. Через пятнадцать минут пребывания в его квартире она уже звонила ему на работу.
— Максим, ты поменял домработницу?
— Мам, с чего ты взяла?
— У тебя полный холодильник продуктов, много овощей, фруктов! Я так давно не была у тебя, а все рубашки чистые! Раньше ведь Инга не стирала рубашки, это была моя прерогатива.
— А, ты об этом! — рассмеялся Макс. — Мам, у меня теперь есть кому стирать рубашки. У меня теперь живет Светлана.