Меня напрасно прождала.
Мне утро,
Радугу рисуя,
Махнуло кистью дождевой.
Но заблудился не в лесу я,
В толпе шумливой, городской.
Окно зашторив от рассвета,
Смотрю я черно-белый сон.
А где-то рядом зреет лето,
Плывет кузнечиковый звон.
СОЛОВЕЙ В СВЕРДЛОВСКЕ
Сквозь шторы
Зари полоски
Врезаются в спящий дом.
Поет соловей в Свердловске,
Поет под твоим окном.
Замолкли другие птицы
В предутренней тишине.
Ты думаешь:
Песня снится
В цветном
Озвученном сне?
Сидит соловей на ветках
Повыше соседних птах.
Гостят соловьи так редко
В промышленных городах.
Но дымной облачной давке
Не скрыть зоревых лучей.
Опять
по моей заявке
Поет тебе соловей.
Спорхнул соловей с березки,
Видать, торопят дела…
Нам пел соловей в Свердловске,
А ты его проспала.
ЛЕТНОЕ НЕБО
Вот опять винты вертолетные
Поднимают вокруг пургу.
Небо ясное,
Небо летное,
И остаться я не могу.
Сотни раз вылетал я «Анами»,
Поднимался в «Илах» и «Ту».
Был изрыт неземными ямами
Путь в морозную высоту.
Но хожу до седин в мечтателях,
Что сулятся достать звезду.
Словно летчики-испытатели,
Я испытываю судьбу.
И гудят сильней расстояния,
И бежит болотная гладь.
Не писал я тебе завещание,
Просто нечего завещать,
Кроме хмурой тайги немереной
Да нетающей высоты.
Но другого меня, уверен я,
Полюбить не смогла бы ты…
И опять винты вертолетные
Поднимают вокруг пургу.
Небо ясное,
Небо летное,
И остаться я не могу.
«Стрелки лезут упрямо за полночь…»
Стрелки лезут
упрямо
за полночь,
Но всю ночь
по заре мы плывем.
Заполярные летние волны
Золотым отлипают огнем.
Тот огонь под винтами клокочет,
Обожжешься —
Лишь брызги задень.
Ах, вы, белые, белые ночи,
Превращенные в солнечный день!
И запомнить мне хочется это,
Чтоб навечно остались со мной —
День
длиною в полярное лето,
Ночь
в полярную зиму длиной.
Не забыл я о Севере прежнем,
Что в метель пеленал
Глыбы скал.
Даже Север становится нежным.
Где ж я нежность свою растерял?
Как вы трепетны, светлые краски!
Если б только ты рядом была,
То слова в себе,
Полные ласки,
Ночью солнечной
Сразу нашла!
Я спешу в безотчетной тревоге
Оглянуться опять и опять.
На ухабах таежной дороги,
Видно, нежность боюсь расплескать.
Стрелки лезут упрямо
за полночь,
Но к заре
по заре
мы плывем.
Заполярные летние волны
Отливают неярким огнем.
ТАНЦПЛОЩАДКА
Первым качканарцам
Танцплощадку у белой березки
В день один
Настелил Качканар.
Словно пели смолистые доски
Под ногами танцующих пар.
Каждый молод,
Но старый-престарый,
Вальс известный —
Не шейк и не твист! —
Под брезентовый плеск Качканара
Вдохновенно играл гармонист.
Кто задорно,
А кто осторожно —
Закружили ребята подруг.
Было сладко и было тревожно
От мужских обнимающих рук.
И была танцплощадка наградой
За ударные темпы труда,
И сюда приносили вы радость,
И беду приносили сюда.
Облака комариного роя,
Если ты не один,
Не страшны,
Танцевали земные герои,
По-земному светлы и грешны.
А вдали огонек папироски
Все кого-то манил без конца.
…Танцплощадку у белой березки
Заменяют ли залы Дворца!
ОСЕНЬЮ
У нас так много в городе сирени!
Вам нравится,
когда она цветет?
А я люблю сирень
порой осенней,
Когда уже зиме пришел черед.
Когда бросает клен или береза
Дырявую
безлиственную тень.
Но листья,
обожженные морозом,
Не отдает упрямая сирень.
Вокруг земля ночами —
в снежной пене,
Крепчает ветер:
— Листья оборву!
Мне все казалось:
Нет нежней сирени,
Но дольше всех
Хранит она листву.
ШЛА ДЕВЧОНКА
Шла девчонка спозаранку,
А вокруг трава в росе!
Ту девчонку
с громом танки
Обогнали по шоссе.
Лето рдело на платочке,
А на платьице — весна.
Командир сказал:
— Как дочка!
А водитель:
— Как жена!
Посветлели люди в танках,
Хоть опять в поход ночной.
Шла девчонка спозаранку
Стороной своей лесной.
НА ПЕРЕГОВОРНОМ ПУНКТЕ
Тебя на курсы взял район,
И вот тогда влюбленному
Пришел на помощь телефон
Со связью межрайонною.
Кричу тебе:
— Алло, алло!
Меня не разлюбила ты?
А в трубке треск.
Ну, как назло,
Совсем не слышно милую.
Тогда на помощь поспешил
Телефонист загруженный,
Твои слова он мне твердил
Своим баском простуженным:
— Люблю!
Люблю! —
Неслось сквозь свист.
Пусть связь слегка нарушена,
Ты молодец, телефонист!
Я слушаю!
Я слушаю!
СЕРЕБРЯНАЯ СВАДЬБА
На серебряной свадьбе бокалы звенят
И бутылки с шампанским вовсю салютуют.
«Молодой»,
улыбаясь,
бросает свой взгляд
На сидящую рядышком с ним
«молодую».
У супругов покрыты виски серебром,
Но нежны они,
словно жених и невеста.
Затихает народ за нарядным столом,
Тамада поднимается с места…
Муж,
нагнувшись,
чуть слышно жене прошептал:
— Если б вдруг
наша жизнь
началась бы сначала,
И не я,
а другой бы тебя повстречал?
Что б ты сделала?..
— Я бы…
Тебя отыскала.
ДЕНЬ ОТОШЕЛ
День отошел,
грозовой,
августовский.
Стало прохладно,
темно.
После работы в далеком Свердловске
Ты распахнула окно.
В двадцать минут я дойду до вокзала
Через леса и туман.
Сбросить,
как плащ,
на пороге усталость,
Наспех собрать чемодан?
Знаю, что в день доберусь до Свердловска,
Шепотом встретит твой сад…
Только ведь день грозовой,
августовский
Не возвратится назад.
«Просверкали далекие молнии…»
Просверкали далекие молнии,
И очистился
небосклон.
Ночь
кузнечики
звоном наполнили
И разбили
Мой сон.
— Замолчите, кузнечики! Слышите!
Августовская ночь недлинна!
Над полями, лесами, над крышами
Опустись,
Тишина!
И тогда через все расстояния
Чутко вслушаюсь я в тишину,
И услышу родное дыхание,
И спокойно
Засну.
КАМЕННАЯ БАБА
Крутятся без устали колеса,
Фары шарят в жидкой полутьме.
— Стой, шофер!
Глядит на нас раскосо
Женщина из камня на холме.
Это что еще за чудо-юдо
В трех шагах от нового села?
Расскажи,
из дальнего откуда
К нам в двадцатый век ты забрела?
Но молчит в ответ.
И так же хмуро
Смотрит на дорогу за холмом.
Может,
ты не древняя скульптура,
Созданная в стане кочевом?
Это, может быть, с годами спорит
В каменном обличии тоска?
Ты ждала кого-то.
И от горя
Вдруг окаменела на века.
Время даже камень разломило.
И от солнца,
ветра
и дождя
Изменилась ты,
Но с прежней силой
Ждешь кого-то,
С места не сходя!