вечере среди людей, которые того знали и почитают. В результате мама заплакала и положила трубку, а Фёдор почувствовал себя последней сволочью и понял, что ехать придётся.
Теперь надо было взять отгулы или отпуск. В запасе у него неиспользованных отпусков целых три, а отгулов вообще немерено, но просить Юрия Алексеевича ни о чём не хотелось.
Осмотрев Никифорову и сделав назначения, Фёдор вернулся в ординаторскую.
— Доброе утро. Я уж заждалась. — Со своего места поднялась Вера Николаевна, добрый и верный соратник Фёдора, и направилась к нему. — Федя, у меня женщина поступила с пороком сердца, глянешь? Да потом назначения скорректируем. Фонендоскоп возьми.
— Конечно, — ответил Рябина, достал из ящика стола свой фонендоскоп, но не успел сделать и пары шагов, как услышал:
— А с каких это пор у нас Фёдор Сергеевич чужих пациентов консультирует? И почему вы, Вера Николаевна, по данному вопросу обращаетесь к нему, а не ко мне? Почему не назначаете консультацию кардиолога?
— Наверно, потому, Юрий Алексеевич, — сердито ответила она, — что мне нужен реальный совет, а не отписка для прокуратуры. А обратиться к грамотному коллеге вовсе не зазорно, особенно если в интересах пациентки. Вы не беспокойтесь, кардиолога я вызвала, он после обеда подойдёт, да и вашей визы я избегать не собираюсь. Вот только сама пойму, как мне женщину вести.
Вера вышла вместе с Фёдором в коридор.
— И за что нам это уёбище на голову свалилось… — в сердцах произнесла она. — Хоть увольняйся.
— Да уж, с шефом нам не повезло, — согласился Рябина. — Но, знаете, Вера Николаевна, он не настолько плох, как нам кажется. Ему бы гонору поменьше да спеси — был бы нормальный мужик. Я с ним оперировал. У стола не место бахвальству, там собственное «Я» уходит на второй, а то и третий план, так вот руки у него хорошие и голова варит.
— Хочешь сказать, что если мы возьмёмся за его воспитание…
— То толк будет, — рассмеялся Фёдор, — хотя это не точно, — добавил он.
— Ой, Федя, и откуда ты такой?
— Какой такой? — с улыбкой спросил он Веру Николаевну. А потом сам ответил: — Из Африки, мы с вами об этом уже говорили.
Про отпуск с отгулами Фёдор вспомнил только в самом конце рабочего дня. И то не вспомнил бы, если бы не позвонил отец. Куда уж тут деваться было — Рябина ответил на вызов.
— Привет, папа. Я позже перезвоню, про мероприятие не забыл, как раз занимаюсь оформлением отпуска. Всё, поговорим потом, маму поцелуй за меня, передай, что приеду.
Положил смартфон на стол и достал чистый лист бумаги, писать заявление. Просить отгулы у Юрия он не стал, решил взять неделю в счёт отпуска.
Интересно, что Коробов всё это время внимательно сладил за Фёдором со своего места. Закончив писать, Рябина подошёл к столу заведующего, положил заявление и попросил подписать.
— Отпуск? Вы серьёзно, Фёдор Сергеевич? — Юрий был удивлён.
— Да. А что в этом такого? — ответил Фёдор с раздражением в голосе.
— Да ничего, в принципе, только отпуск у вас по графику в феврале.
— Хорошо, перепишу. Мне нужна неделя с понедельника.
— Зачем? — Юрий испытующе смотрел на Рябину.
— По семейным обстоятельствам.
— В Москву собираетесь?
— Юрий Алексеевич, я не обязан отчитываться о чём-либо, если это не связано с рабочим процессом. — Раздражение у Фёдора нарастало.
— Почему с вами так сложно, Фёдор Сергеевич? Я же не из праздного любопытства интересуюсь. Ваш отец мне не чужой человек, да и с вашей мамой я знаком, не раз и не два она меня домой на обед приглашала, борщом домашним кормила, пирожками.
Фёдор осатанел.
— Про отца я, допустим, соглашусь. Он стоит первым руководителем вашей диссертации. Я читал ваш труд. А вот по поводу моей матери вы безбожно врёте. Если бы она согласилась на обед с вами, то происходило бы это не дома, а в ресторане. Мама не умеет готовить и никогда не заморачивалась по этому поводу. У неё другие приоритеты. Она до сих пор кафедрой усовершенствования врачей заведует. Так что не надо предо мной создавать из неё образ милой домохозяйки. Вы лжёте, а мне смешно. Авторитет в коллективе не так зарабатывают. А самое обидное то, что у вас есть всё для того, чтобы вас уважали. Заявление подпишите, да я к главному сбегаю, пока тихо.
Коробов поставил в верхнем углу листка «Не возражаю», и Фёдор отправился к Виталию Михайловичу оформлять отпуск.
(От автора: Я, так же, как и другие авторы, очень люблю лайки и комментарии)
Часть 15
Часть 15
После работы Лара с Леной, перехватившей её на выходе из Центра, зашли в кафе. Идти домой, а потом опять возвращаться, чтобы забрать дочку из школы, смысла не было, готовить ужин в отсутствие Фёдора не хотелось. В холодильнике стоял суп, которым они с Алисой будут ужинать уже третий вечер подряд. Лара думала зайти в магазин купить продуктов, чтобы приготовить чего-нибудь свеженького, но тут подвернулась подруга с острым желанием пообщаться. Лариса сдуру ляпнула, что Фёдор уехал в Москву в отпуск, и не успевала отвечать на Ленкины вопросы. Она уже десять раз пожалела, что согласилась поболтать с ней.
— Федя звал тебя с собой? — в который раз спрашивала подруга.
— Звал.
— И ты не поехала?! — До Лены никак не доходило, как можно было упустить такой шанс засветиться в Москве.
— Как видишь. Лен, ну оно мне надо? Траурные мероприятия по давно умершему человеку и неделя в доме свекрови, это же чистое самоубийство. Федя тоже ехать не хотел, но мать настояла, вернее, почти обиделась, а он ради неё всё, что угодно, сделает. Но это она ему мать, а мне — свекровь. Чувствуешь разницу? К тому же Мария Андреевна человек умный, с жизненным опытом, она увидит, просчитает и поймёт всё о наших отношениях с её сыном, а о многом ей знать не надобно.
Лена звонко рассмеялась.
— Лар, ты её боишься! Неужели есть на свете человек, перед которым ты, такая вся в себе уверенная, просто трепещешь? Никогда бы не подумала, что такое возможно.
— Если бы ты её знала, то не хохотала бы сейчас. Хотя Федя считает мать мягкой и доброй, да и Алиска в бабушке души не чает.
— Короче, не свекровь, а Баба Яга какая-то.
Лариса тяжело вздохнула.
— Нет, Лена. Мария Андреевна очень интересная внешне, можно даже сказать, красивая женщина.
— А внутренне — крокодил? — Подруга засмеялась, видимо, посчитала шутку удачной.
— Ну что за глупости! — Лариса повысила голос, потому что рассердилась. — Я просто волновать её не хочу. Такую причину не ожидала услышать? Пусть мамой не называю, но уважаю, а её, уж поверь, есть за что уважать.
— Не ожидала… — Лена хотела сказать ещё что-то, но тут у Лары зазвонил телефон.
Она жестом показала подруге, что звонок важный и той стоит помолчать.
— Да, папа. Привет.
— Лара, — услышала она голос отца, — приезжай! Если у тебя нет денег, я сам вам с Алиской куплю билеты. Некрасиво получается, — сердито ворчал он в трубку, — Фёдор не должен быть на мероприятии один, без вас.
Лариса тяжело вздохнула и закатила глаза, радуясь, что отец этого не видит.
— Папа, у Алиски в школе конец четверти, у неё итоговые контрольные одна за одной. Я не стану срывать ребёнка и везти неизвестно куда. Она всё равно не поймёт, что вы там праздновать собрались. И на мероприятии Фёдор будет не один, а с матерью, отцом и с тобой, в конце концов. Ты, будь добр, пригляди за ним.
— Ладно, разбирайтесь сами, — произнёс отец и отключился.
У Лары внутри всё клокотало от возмущения. Ну почему так?! Они с Федей всё решили и договорились, никто ни на кого не в обиде, а тут подруга, не имеющая к их семье никакого отношения, лезет, указывает, как надо жить, и даёт советы, в которых ни Лариса, ни Фёдор не нуждаются. Отец вот тоже, но ему-то можно…
Хотя что отец… У него давно своя жизнь, своя семья, в которой Лара чужеродный элемент. Да, они звонят друг другу раз в месяц, а видятся и того реже. Его жена считает Алиску слишком избалованной и распущенной. Открыто говорит об этом в присутствии ребёнка, делает замечания и утверждает, что если бы она была на месте Лары, то ходила бы Алиса битая. Но Лара никому дочь обижать не позволит и клеветать на неё тоже. Ребёнок должен расти счастливым. Счастливым, и точка! Так почему не дать единственной дочери всё, что они с Фёдором могут? Разве это баловство, чувствовать, как сильно тебя любят родители?
Лара не приветствовала в своё время женитьбу отца. Но слова против не сказала, потому что считала, что не имеет права вмешиваться. Родитель и так посвятил ей жизнь, вырастил её, образование дал, да и оформил он отношения со своей давней любовницей, только когда у Ларисы с Фёдором Алиска родилась. Объяснил, что коротать старость лучше вдвоём, а навязываться дочери со своими охами да ахами, стонами, жалобами и повышенным давлением — последнее дело.
Ей не нравилась мачеха, но Лара понимала, что это участь любой женщины, на которой бы собрался жениться отец. Это её отец, и принадлежать он должен был ей одной. Лара сумела наступить на горло собственному эгоизму, потому что, по большому счёту, отец был прав.
— Ты где витаешь, подруга? — вывел её из задумчивости голос Лены. — Я тут распинаюсь, а ты хоть слышишь?
— Извини, задумалась. Ты о чём?
Лариса действительно не слышала ни слова.
— Так об Аэлите, или тебе совсем не интересно? — надула губки Лена.
— А что Аэлита? Знаешь, пока она меня не трогает, меня её дела не касаются.
— И тебе не завидно и не обидно? — В голосе Лены сквозило недоверие.
— Чему мне завидовать? Аэлите разве что посочувствовать можно. Семьи нет, любовник старый, да ещё и жмот. Чему завидовать?
— Она беременная!
— И? — Лара не хотела говорить на эту тему, но Ленку всегда было трудно заткнуть.
— Так она от Артура! Лариска, ну ты прикинь, она беременна от Артура!
— Да хоть от папы римского, нам-то что. Лена, давай смотреть правде в глаза — Аэлита взрослая половозрелая женщина, твёрдо стоящая на ногах. Она имеет право стать матерью, а кто будет отцом её ребёнка, станет ли он ему помогать и принимать участие в воспитании, они разберутся сами. Ты мне лучше скажи, вот ты сама-то родить хочешь?