Собираются в церковь. 1900
Кировский областной художественный музей имени В.М. и А.М. Васнецовых, Вятка
Иллюстрация к коронационному альбому
Поклон с красного крыльца.
Иллюстрация к коронационному альбому
Всю свою жизнь Рябушкин был страстным любителем русской музыки. Любовь к церковной музыке зародилась, вероятно, еще в раннем детстве, когда он пел в хоре. Сборники Римского-Корсакова и Балакирева были неизменной принадлежностью его походного чемодана.
Он любил оперы Руслан, Русалка, Жизнь за царя, Борис Годунов, Хованщина. Он научился играть на скрипке, гитаре, балалайке, гармошке, сделал сам черемисские гусли по оригиналу, который видел где-то в трактире в Нижнем Новгороде. Отметим, что подобная одаренность, чутье музыки свойственны многим русским живописцам. Рябушкин вообще был всесторонне одаренным человеком. Он писал не только картины и эскизы, он был одновременно большой мастер в области виньеток, афиш, стильной русской орнаментики и прочего. Удивительное изящество рисунка, тонкость исполнения, вкус поражали каждого, кто хоть сколько-нибудь умел ценить эти качества. Еще в бытность свою учеником Академии художеств Андрей Петрович много работал в этом направлении. Он компоновал картины для волшебного фонаря, иллюстрируя музыкальные произведения, исполнявшиеся в Академии товарищеским оркестром под управлением И.Ф. Тюменева, рисовал программы для академических публичных вечеров, ставил живые картины, устраивал различного рода процессии на этих вечерах, принимая нередко личное участие в них. В один из таких вечеров, устроенный академистами на Масленицу, Андрей Петрович вызвал общий восторг игрой на балалайке и приплясыванием в костюме деревенского парня во главе «блинной» процессии. Играл свою роль он с юмором, несмотря на обычную его серьезность и даже угрюмость. Этому немало способствовал музыкальный талант Андрея Петровича, о котором упоминалось выше. Фантазия его под влиянием музыки разыгрывалась и порождала художественные образы. Так, например, возникла мысль о создании типов русских былинных богатырей.
И.Ф. Тюменев вспоминает по этому поводу следующее: «Я был усажен за рояль с предписанием играть первый акт “Руслана”, и под могучие звуки княжого пира в тот же вечер, за один присест, создались образы всех шести главных богатырей». Это был первоначальный толчок, послуживший дальнейшей обработке той же темы. Андрей Петрович возвращался к ней впоследствии еще два-три раза. Как известно, Богатыри Рябушкина появились сперва в журнале Шут (1893) в виде иллюстраций к новгородской былине О Ваське Буслаеве, а затем в качестве приложения к Всемирной иллюстрации.
Добрыня Никитич. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Чурило Пленкович. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Алеша Попович. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Илья Муромец. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Микула Селянинович. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Владимир Красное Солнышко и его жена Апраксия Королевична. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Садко, богатый новгородский гость. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Волга Всеславьевич. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Святогор. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
Василий Буслаев. Рисунок к книге Русские былинные богатыри. 1895
В 1892 году им была написана и появилась на выставке передвижников картина Потешные Петра / в кружале. Сначала она была задумана иначе, со стрельцами, замененными потом простонародьем. Для изучения типов Рябушкин уезжал в Москву, посещал московские питейные дома и рассказывал потом, как ему приходилось угощаться там скверной водкой. Картина эта, тщательно и добросовестно написанная, тоже выделялась среди передвижнических картин своей простотой и историчностью, в ней не было анекдота и бутафории. Полотно Потешные Петра I в кружале своим художественным строем не отличается от бытовых картин Рябушкина тех лет. Выбор сюжета, композиционное и колористическое его воплощение, даже эмоциональный тон - все указывает на одинаковый подход художника как к бытовым, так и к историко-бытовым картинам. Его не привлекают ситуации, насыщенные резкими конфликтами, сильными страстями, острым драматизмом. Он выступает как умный и тонко чувствующий наблюдатель, открывающий интересное и значительное в обыденном. Он не подчеркивает контраст между старой Русью и новой Россией, когда сопоставляет в картине мужиков и потешных Петра I, а просто показывает, как первые не могут оторвать любопытных изучающих глаз от вторых, таких диковинных, непривычных и непонятных в своих новых мундирах, с бритыми лицами и трубками в руках.
В картине следующего года Сидение царя Михаила Федоровича с боярами в его государевой комнате ясно наметились изменения в понимании Рябушкиным колористического решения исторического полотна. Колорит его ранних вещей принципиально не менялся от того, брал ли он современный или исторический сюжет. И те, и другие он писал в разных гаммах, но в одном «ключе». Его живописное видение развивалось в основном русле русской реалистической живописи 1880-х годов и определялось природными условиями, обстановкой, натурой - словом, «естественным колоритом» того сюжета, который он писал (сравним хотя бы картины Ожидание новобрачных от венца в Новгородской губернии и Потешные Петра I в кружале).
Потешные Петра I в кружале. 1892
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Теперь же его подход к историческому жанру становится принципиально другим. Не только в типах, в предметах старины и прочих деталях художник добивается исторической верности, но и в колорите он начинает искать соответствия картины воссоздаваемому укладу жизни, искать его цветовое выражение.
В Боярской думе художник исходил от декора царских палат теремного дворца, с их яркой росписью, зеленым растительным орнаментом, с красными цветами по золотому фону. Он сохраняет в картине звучность основных тонов: золотисто желтого, кумачового, зеленого в росписи стен, пола, в пышных узорчатых боярских кафтанах, в тронном кресле царя, украшенном золотом и драгоценными камнями. Но эти основные цвета он соединяет различными оттенками малинового, розового, бирюзового, синего.
К этому же времени относят интересную акварель Раскольничий скит с отзвуками рассказов Мельникова-Печерского и намеками на стиль исторически-архитектурного пейзажа, столь расцветшего потом в его творчестве.
Большинство работ художника в этот период выгодно отличаются простотой и непридуманной жизненностью от многих тогдашних картин корифеев передвижничества, но в них еще не так много характерных черт будущего Рябушкина.
Пока приходилось рассказывать о работах Рябушкина с некоторыми оговорками. Но ведь он действительно оставил не так уж много воистину ценных произведений. На выставках работ его выставлялось очень мало. Поэтому неудивительно, что широкая публика, слегка знакомая с его музейными картинами, почти забыла о нем до устройства «Посмертной выставки картин, эскизов, этюдов и рисунков художника Андрея Петровича Рябушкина», устроенной в Петербурге осенью 1912 года, через восемь лет после смерти художника. Но и эта выставка, на которой было собрано более 250 разнообразных произведений, имела успех очень относительный.
Сидение царя Михаила Федоровича с боярами в его государевой комнате. 1893
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Дорога. 1887
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Благодаря ей, некоторые критики готовы были даже окончательно поставить крест на Рябушкине как на ординарном «историческом художнике». Правда, выставка была не полная, отсутствовали, например, картины из музеев, было слишком много набросков, эскизов, слабых произведений, но могло ли быть иначе, раз они вообще преобладали у художника? И все же на ней появились впервые такие первоклассные картины его самых последних лет, как Московская девушка XVII века, Князь Ухтомский в битве с татарами в 1469 году на Волге, Въезд посольства в Москву, Офицер, знаменщик и барабанщик, Петр I на Неве, В деревне. Некоторые были написаны за год, за два или за три до смерти художника. Если прибавить к ним Чаепитие и некоторые музейные картины, написанные тоже в эти годы, то станет очевидным, что Рябушкин окончательно «нашел себя» только в последние годы жизни. Вряд ли стоит доказывать, что художник может быть признан талантливым, а порой и великим, если он создал хотя бы одно истинно уникальное произведение.
Рябушкин интересен нам именно потому, что дал сравнительно немного по-настоящему ценных произведений, но в этих произведениях он отнюдь не повторялся, а все тоньше и глубже индивидуализировал свое дарование. Если он был действительно «преждевременно угасшим талантом», как о нем в свое время писали и говорили, то, с другой стороны, не имел несчастья пережить самого себя, ослабить более или менее бледными повторениями свежесть и оригинальность наиболее удачных своих произведений. А такое, к сожалению, тоже довольно часто происходит с живописцами.
Боярская дума. 1893
Луганский областной художественный музей
Принято делить деятельность художников на периоды. Нередко такое деление искусственно. Как разграничить на периоды деятельность Рябушкина, который, так последовательно освобождаясь от эклектизма, вынашивал свое дарование, который уже в учебные годы был самостоятельным художником, участвуя на передвижных выставках? В середине 1890-х годов он окончательно переселился в деревню, только изредка наезжая в столицы или путешествуя по России. Года за четыре до смерти некоторое время жил он в Костромской губернии. Результатом одного из путешествий была картина Чудотворная икона, появившаяся на Передвижной выставке 1894 года. В город Ржев, куда Рябушкин попал с товарищами, раз в год из окрестного села приносили очень чтимую икону, собирающую множество богомольцев. Теснящаяся, чтобы приложиться к иконе, толпа, освещенная тысячью свечей, - чисто русский мотив. Трактовка его в картине совершенно реалистическая, но без намеков и подчеркиваний, как в соответствовавших передвижнических жанрах. Конечно, это последнее десятилетие, вернее, даже последнее пятилетие деревенской жизни художника, является исключительно важным и интересным периодом его деятельности. И склонности, и обстоятельства очень удачно привели его к деревню, где он, соприкоснувшись с родной стихией, обновил и укрепил свои силы. Сначала он поселился на земле Тюменев