Как странно порой складывается судьба. И могу ли я винить ее за то, что Мадлен некоторое время скрывала от меня это? Я уже ничего не знаю. Единственное в чем я уверен, что я люблю ее и сделаю все, чтобы между нами все стало по-прежнему.
– Боже, – вырывается из меня, когда я вхожу в палату.
Папа лежит на высокой больничной кровати, его лицо бледное как полотно. Таким я тоже никогда не видел. Мой отец всегда был сильным, волевым и в какой-то мере грубым человеком. И видеть его сейчас больным просто безумие. Нереально.
Пальцы сжимаются до хруста костяшек. Моя рука непривычно пуста. За эти годы я привык, что Мадлен всегда рядом. Всегда. Горло сдавливает, мне хочется закричать. Но Ханна стоит позади мамы, и мне удается сдержать свои эмоции и не показать ей, каким я могу быть безумным.
Сделав по палате еще пару шагов, я с шумом опускаюсь в кресло и разглядываю лицо своего отца. Под глазами залегли ужасные темно-синие круги. Он дышит ровно, его грудь размеренно поднимается и опускается. Мама сказала, что он приходил в себя лишь вчера, но его разум был замутнен и он едва различал лица.
Насколько мне известно, человек может прожить с аневризмой мозга всю жизнь. Но ведь очевидно, что мой отец – это не тот случай. Каковы шансы вновь увидеть его здоровым?
Вопросы не дают сосредоточиться, а мои руки трясутся. Я чувствую легкое прикосновение к своей спине. Ханна кладет свою голову мне на плечо. Ее пушистые густые волосы щекочут мою щеку.
– Папочка ведь поправится, да Стайлз? – спрашивает она.
Мне не хочется врать ей. Но я не могу сказать этому ребенку всей правды. Она еще так мала, чтобы испытывать боль от потери.
– Мы будем верить в это, моя принцесса. – Я осторожно сажу ее к себе на колени. – Все наладится, вот увидишь.
Мама поспешно выходит. Я знаю, что она не выдержала этой картины.
Боже. Мадлен. Мне нужна Мадлен. Какой же я идиот.
– Когда вернется Мадлен? – спрашивает Ханна, словно читая мои мысли.
– Она скоро вернется, – отвечаю я. – Очень скоро.
Ханна вздыхает и теребит край своих джинсовых шортов.
– Айк так скучает по ней. Да и я тоже. Поскорее бы вернуться домой, вместе с папой и Мадлен.
Всю ночь я провожу в больнице. Мои ноги затекли, а спина ужасно болит. И в последний раз я принимал душ в Лондоне, в доме Генри. Последние несколько часов вытеснили из моей головы эту историю с ним и моей мамы. Это до сих пор кажется мне нереальным. Они не просто встречались, они любили друг друга. У них мог бы быть ребенок. От которого он отказался.
Мадлен как всегда права. Я не должен был ковыряться в этой истории и обвинять кого-то в чем-то. Особенно ее. Но мне нужно было время как-то переварить это, но его у меня не оказалось. В итоге я все испортил, вместив свое раздражение на Мадлен. Как я ненавижу себя за все слова, что наговорил ей. Ведь она и не собиралась перебираться в Лондон, а я уже придумал себе невесть что и представил это.
– Тебе нужно поспать дома. – Мама подает мне стакан кофе.
Я открываю пластиковую крышку и с наслаждением втягиваю аромат.
– Спасибо.
Она подходит ко мне и кладет руку на мою голову. Сегодня мама выглядит почти как прежде, только минимум косметики.
– Так как? – снова спрашивает она. – Ты поедешь домой?
– Стив и Рэйчел в Бостоне. – Я встаю на качающихся ногах. – Встречусь и пообедаю с ними. Я позвоню тебе, ладно?
Она едва заметно улыбается.
– Хорошо. Ханна снова хочет вернуться.
Я притворно закатываю глаза.
– Она же только вчера вечером уехала домой.
– Она скучает по тебе.
– Ладно. – Я едва могу собраться с мыслями. – Вчера звонил Макс. Он хочет приехать.
Мама занимает мое место.
– Я знаю. Роза тоже звонила.
Это меня удивляет, и даже не пытаюсь это скрыть. Видя выражение моего лица, мама вздыхает и кладет руки на колени.
– Она все-таки моя родная сестра, Стайлз.
– А еще она родная мать Макса. Но это не помешало ей изрядно подпортить ему жизнь, – бросаю я.
Я пытался поговорить с тетей, когда мы с Мадлен были в Нью-Йорке. И все что я увидел и услышал, заставило мое сердце сжаться от обиды за своего брата.
– Мне нечего возразить, я просто, – мама устало смотрит на неподвижно лежащего отца. – Немного устала.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб. Между нами никогда ничего подобного не было. Даже когда я учился в школе. Но ведь очевидно, что в мире меняется абсолютно все.
Стив и Рэй ждут меня в небольшом кафе. Зеленеющие парки режут глаза, когда я переходи улицу.
– Хреново выглядишь, – «приветствует» меня Стив, когда я, обняв его и Рэй, сажусь на кожаное кресло напротив них.
Меню висит над каждым столиком в виде бруска, исписанным мелом. При виде списка горячих блюд мой рот наполняется слюной.
– Ага, – ухмыляюсь я. – А ты не почувствовал, как я воняю? Я не принимал душ, как вернулся.
– Тебе нужно отдохнуть, Стайлз, – произносит серьезно Рэйчел.
Я поднимаю глаза и встречаю ее обеспокоенный взгляд.
– Да, конечно.
Мы заказываем горячие блюда, и я тут же накидываюсь на сочный бифштекс.
– Полегче, чувак, – смеется Стив.
Мы болтаем о всяких пустяках, пока едим. Но я знаю, что друзья встретились со мной не просто пообедать.
– Как твой старик? – спрашивает Стив. – Хотя, что я говорю. – Он откидывается на спинку сиденья. – Мне все известно.
Рэйчел рассеяно смотрит в окно.
– Так непривычно, – тихо говорит она. – Ты здесь, Мадлен в Лондоне. Это, – она смотрит на меня, – не укладывается в голове.
Я стараюсь улыбнуться, но мой рот все еще полон еды.
Стив фыркает.
– В этом нет ничего странного.
Рэйчел трясет головой и смотрит на своего парня.
– Для нас – может и нет. Но для Стайлза и Мадлен – хоть убей! – да! Я их два с половиной года вижу только рядом друг с другом.
Стив снова фыркает и улыбается. Я как мальчишка опускаю голову, подбирая слова.
– Она скоро вернется.
Рэйчел щурит глаза и ставит локти на стол. Она смотрит мне прямо в глаза. Вот кого можно назвать «перевоплощением года». Нет, Рэй оставалась все той же веселой и приветливой девчонкой. Но она очень сильно изменилась после школы, а если быть точнее, после истории с Китом. Хотя…наверное, все мы немного изменились.
– Вы поссорились?
Я медленно киваю.
– Немного. Ты не разговаривала с ней?
Рэйчел отрицательно качает головой.
– Мы переписывались вчера, но она ничего мне не сказала об этом.
У меня в голове крутятся винтики. С одной стороны, я не обязан объяснять друзьям каждую деталь наших стычек. Тем более, говорить о маме и Генри. Но с другой стороны, это наши самые близкие друзья. Станет легче, да и совет мне не помешает.
– Мы все еще решаем вопрос о совместном проживании, – объясняю я. – В последнее время наши мнения часто расходятся.
Стив морщится.
– Эта Люси больше не звонила тебе?
При ее имени Рэйчел издает скептическое «хм». А я вообще забыл про Люси. Не думаю, что Мадлен продолжает злиться из-за этого. Думаю, это не то, над чем нам стоит работать.
Люси была прекрасным (ну и остается, наверное) преподавателем. И я не сразу заметил ее интерес ко мне. Пока парень из моей группы не сказал мне, приглядеться к ней. Она обещала мне работу, она читала мою рукопись. Я доверился ей, мне казалось, она не переступит черту.
Но она оказалась попросту дурой. Ревновать меня к ней не было, и нет никакого смысла. Конечно, Мадлен все это задело, но она знает, что Люси ей не конкурентка. Конкуренток для Мадлен вообще в природе нет.
– Нет, конечно, нет, – отвечаю я. – С этим мы давно разобрались.
– Она все равно к тебе переедет, не требуй пока этого, – советует мне Рэй. – Ты же ее знаешь. Мадлен хочет какой-то независимости. Но не от тебя, – поспешно добавляет она, замечая, как напрягаются мои плечи. – Просто наберись терпения.
Вот этого-то мне и не хватает. Терпения.
– Спасибо, Рэй, – улыбаюсь я ей. – Я наберусь терпения. У нас все есть какие-то проблемы, но… пока нет времени над ними работать.
– Понимаю, приятель. – Стив протягивает руку и хлопает меня по плечу. – Будем надеяться, мистер Мерлоу поправится.
Я киваю.
– Да. А Мадлен все же должна побыть со своей семьей.
– Это тоже верно, – поддерживает меня Рэй.
На следующий день мы с мамой вымотаны до предела. Доктор говорит нам, что нет смысла постоянно торчать в клинике. Нам стоит отдохнуть. Но мы боимся, что он уйдет, когда нас не будет рядом. В любом случае, ни я, ни мама не смогли бы спокойно спать дома в своих кроватях, бесконечно дергаясь от каждого шороха.
Ханна была с Айком в моей квартире, и днем я попросил маму приехать к нам. Она согласилась.
Я оставляю свою машину возле дома и спешу открыть ей дверцу.
– Здесь очень мило, – говорит мама, выходя из машины.
Миссис Андерсен испекла просто огромный пирог и щедро накормила им Ханну. Поблагодарив эту добрую женщину, я закрыл за ней дверь и оперся в нее лбом.
– Здесь очень мило, Стайлз, – слышу позади мамин голос.
Я возвращаюсь в реальность и прохожу в гостиную. Ханна уже спит в нашей с Мадлен спальне, Айк валяется на полу рядом с ней. Пес очень скучает по Мадлен и заметно сник. Впрочем, как и я.
– Да, – соглашаюсь я, осматривая нашу уютную гостиную словно впервые.
Здесь все пропитано моей Мадлен. За несколько дней на полках накопилась пыль, которые она тщательно протирает каждый раз. Мой патефон стоит на специальном столике в углу. Все пластинки лежат в строгом алфавитном порядке рядом на полке. Я еще даже не распаковал новые. Те, которые купил в Лондоне.
– Замечательно. – Мама кладет свою сумку на диван и продолжает осматривать все вокруг. – Очень уютно.
Наверняка она ожидала, что квартира окажется по-холостяцки неопрятной. Возможно, она такой бы и могла быть. Если бы не Мадлен. До меня резко доносится мысль, что ведь мама ни разу не была здесь. Папа был несколько раз, но она нет.