Тридцати восьмиэтажное здание, у которого я останавливаюсь, облицовано розоватым гранитом. В прошлом я с огромной неохотой бывал здесь. В прошлом мне не хотелось видеть отца. В прошлом я винил его.
В прошлом.
Боб встречает меня в приемной и проводит за стеклянную перегородку, за которой находится его рабочее место.
– Я закрыл на ключ кабинет твоего отца и отдал его миссис Мерлоу. Но у меня есть дубликат на всякий случай, – говорит он мне после того, как мы пожимаем друг другу руки.
– Спасибо, Боб.
Боб небольшого роста, полу-лысый, но молодой мужчина. Его мозг работает с огромной скоростью, и для папы этот человек незаменим.
Я облокачиваюсь на стойку, так как сидеть я уже не могу. Боб отвечает на пару звонков и, извинившись, садится на свое рабочее кресло.
– Как же жаль, – бормочет он, поглядывая на меня.
За последние дни я слышу эти слова постоянно, поэтому автоматически киваю.
– Да. В чем проблема, Боб? – перехожу я сразу к теме. – Почему ты просил приехать именно меня?
Становится очевидным, что ему не совсем приятно это говорить. Или возможно, именно мне.
Скрестив пальцы, Боб поясняет:
– Мне известно, что ты не особо интересуешься бизнесом отца. Мистер Мерлоу говорил это тысячи раз.
Я киваю в знак согласия. Боб продолжает:
– В последние дни, точнее с того дня, как заболел твой отец, я не могу связаться с Артуром Келлером.
– Это…
– Да, адвокат твоего отца. Ты же знаешь, что мистер Олсен ушел еще в прошлом году.
– Да, все потому что случился страшный скандал с мистером Прайсом.
Я помню это. Папа тогда очень переживал, разрываясь между двумя огнями.
Боб кивает:
– Все ведут себя странно. Знаю, что я ничего здесь не решаю, но мистер Мерлоу не только мой босс, он мой друг, я очень уважаю вашу семью. Мне бы хотелось обсудить кое-какие детали с твоей мамой, но она не хочет… – Он достает какие бумаги из ящика своего стола и раскладывает их передо мной. – Это счета, на которые переведены деньги от продажи нескольких отелей. Они на твое имя и имя Ханны.
Я не удивлен, что Боб в курсе практически всего. Вероятно, он занимает много должностей после того, как папа был вынужден сократить штат. Тогда его дела пошли немного вниз, но он быстро с этим справился. Мы и не спрашивали как. Да он бы не сказал.
– И? – нетерпеливо спрашиваю я.
На самом деле я не могу понять, чего он от меня хочет.
– Мне бы хотелось обсудить… эээ, – он выглядит слегка смущенным. Будто то, что он хочет сказать, мне не понравится.
– Говори как есть, Боб. – Я подхожу к столу и сажусь в кресло напротив него. Разговор набирает совершенно другой оборот.
– Чтобы перевести деньги на другой счет, – наконец говорит он. – Или вообще их снять.
У меня округляются глаза.
– Ты имеешь в виду оффшорный счет? Или снять такую сумму?
Боб неохотно, но кивает. Я в упор смотрю на него.
– Что происходит, Боб? К чему это? Если папа…, – я набираю в легкие больше воздуха. – Мама займет его место. У нас есть ты, мистер Прайс…
– Здесь что-то не так, – перебивает меня он. – Многое не сходится.
Он снова достает документы и что-то мне объясняет, но я не способен этого понять не только потому, что уже страдаю хроническим недосыпанием, но и потому, что совершенно не разбираюсь в этом.
– Постой, постой, – останавливаю я его. – Ты боишься, что мы можем остаться без денег после смерти отца?
– Да, Стайлз. – Его голос тих, глаза сосредоточены на мне. – Именно так.
Не знаю, что думать обо всем этом. Как такое возможно? Я не боюсь остаться без денег, но это залог нашего будущего, будущего Ханны в конце концов. Это труд отца. И я верю Бобу. Абсолютно. Он бы не стал просто так беспокоиться. Он и сам не понимает, что происходит.
– Дерьмо, – выплевываю я.
И мне тут же становится не по себе от мысли, что я пренебрегаю семейным делом. Я так устал, что сейчас раздражаюсь, что на меня повесили еще одну заботу. Моя голова не выдержит всего этого и просто-напросто лопнет.
– Стайлз. – Слышу голос Боба. – Передай миссис Мерлоу, чтобы она поговорила со мной.
Облизываю пересохшие губы и киваю.
– Обязательно. Спасибо. Спасибо, что ты позвонил мне.
Боб встает вместе со мной и пожимает мою руку.
– Как можно быстрее, – просит он. – И не благодари.
Все еще пребывая в некой прострации, я прохожу приемную и жду лифт. Пока еду вниз, мысленно разбираю вещи по полочкам, которые должен сделать. На самом верху – разговор с мамой. Нам нужно обсудить это. Обсудить наше будущее. Я знаю, что мама будет плакать и уходить от разговора, но нам {нужно} поговорить, чего бы это ни стоило. Мне нужно быть в курсе всех дел. Пора перестать жалеть себя и страдать у постели отца. Возможно, это слишком самонадеянно, но я попробую разобраться со всеми проблемами и наконец-то помирюсь с Мадлен. То есть верну все в прежнее русло. Я сделаю это.
Чарли самостоятельно приезжает в Бостон, чтобы побыть с нами. По ее словам ей надоело торчать в Салеме и ходить из угла в угол. Эта женщина стала для меня второй мамой. Так что когда наша квартира наполняется еще одним человеком, я расслабляюсь. Чарли тут же принимается драить кухню, да и все вокруг.
Я иду прогуляться с Айком. Жара еще не спала, но к Бостону постепенно приближается вечерняя прохлада. Айк все время пытается тащить меня вперед, но я сдерживаю поводок. Он сдается, а я, за кромкой некой сонливости и безразличия, обнаруживаю в себе какую-то гордость. Этот пес начинает меня слушаться. Или он просто ощущает ту же тоску по Мадлен, что и я. Поэтому ведет себя спокойнее обычного.
Скорее всего, второе.
Мы проходим несколько кварталов и возвращаемся обратно к дому, когда мой телефон вибрирует в кармане. В последние дни я так боюсь звонков, что мгновенно покрываюсь потом.
– Мама? – почти кричу я в трубку.
– Все хорошо, – успокаивает она меня, прекрасно понимая мою панику.
Я медленно выдыхаю. Мама делает то же самое.
– Все в силе? – спрашиваю я. – Перекусим где-нибудь вдвоем?
Несмотря на то, что Чарли с нами в Бостоне, я предложил маме перекусить в городе, когда вышел из офиса. Она не обрадовалась этому предложению. Наверняка подумала, что я заведу разговор о том, о чем она еще не готова со мной говорить. Я не стал ее переубеждать. Боб сказал, что мама избегает с ним встреч, так что я подумал, что она не захочет и со мной говорить на этот счет. Так что придется заставить маму врасплох.
Это не лучший вариант. Это вообще погано с моей стороны, учитывая то, в каком напряжении мы находимся в последние дни. Но кто сказал, что я хороший человек?
Я заставил плакать мою Мадлен.
Мама сидит с кожаным меню в руках у дальнего окна. Небольшой ресторан, в котором мы договорились встретиться, находится поблизости от клиники. Оно не отличается от всех общественных мест Саут Энда. Холенный, изысканный, дорогой.
– Привет. – Я целую ее в щеку и устраиваюсь напротив.
Мама улыбается. Но в ее глазах как всегда присутствует что-то еще. Некая настороженность. Мы делаем заказ и едим, болтая в основном о колледже.
– Ты серьезно хочешь этим заняться? – интересуется мама.
Папа рассказал ей о том, что я думаю заняться писательской карьерой, но она еще ни разу меня об этом не спрашивала.
Я смотрю в окно. Чистые улочки заполнены прохожими людьми, которые выгуливают своих собак, думают, говорят по телефону, мечтают…
– Возможно, – туманно отвечаю я. – Но я думаю об этом. И у меня есть время, слишком рано сейчас.
Мама улыбается краешком губ и кивает в знак согласия.
– Я поддержу тебя в любом случае.
К горлу подкатывает комок. Мне бы не хотелось ни в чем сейчас обвинять своих родителей, но… Какой же мы были семьей, если эти мамины слова вызывают такую бурю эмоций? Они должны быть обыденными. Обычными словами. Но я чувствую слишком много сейчас.
– Спасибо, – удается ответить мне. – Мама, мне бы хотелось кое-что спросить.
Она заметно напрягается. Я ничего не делаю, просто смотрю. Мама облизывает губы и отпивает из бокала воду.
– Стайлз, я…
– Мы должны это обсудить, – настаиваю я, хоть и чувствую себя козлом. – Ты знаешь, о чем я?
По лицу мамы сложно что-либо прочесть. Я и не пытаюсь, просто хочу, чтобы она была откровенной со мной. Ее темные волосы рассыпаны по плечам, а макияжа намного меньше. Так она выглядит моложе. Грустной, но моложе.
– Предполагаю о моем прошлом.
Вот что она подумала. Что я снова буду давить на нее и терзать старые раны. Да, я это уже делал и не горжусь этим.
– Нет, мам, – разубеждаю ее. – Дело в папе. Точнее с его бизнесом.
Темные глаза мамы становятся настороженными.
– Стайлз, тебе не нужно об этом беспокоиться.
– Почему?
Мама вздыхает. Я жду и потягиваю свой коктейль.
– Потому что, – мягко отрезает она. – Прошу тебя, не заставляй меня думать еще и об этом.
– Боб настоятельно требует встречи с тобой.
Она закатывает глаза и смотрит в сторону. Разговор ей неприятен. Или по крайней мере есть то, о чем она не хочет говорить.
– Я знаю, что он мне скажет, – говорит она.
Затем берет салфетку и изящными движениями вытирает уголки рта.
Но мне нужно больше.
– Почему Боб беспокоится о наших счетах? Мама, я не маленький. Я должен знать, если у папы проблемы. Не скрывай от меня.
Она смотрит на меня и, кажется, целую вечность обдумывает. Она в курсе всех дел. Даже тех, в которых не в курсе Боб. И это настораживает.
Когда мама собирается ответить, раздается рингтон ее мобильного телефона. Сначала можно подумать, что она испытывает облегчение от того, что на некоторое время сможет оттянуть ответ.
Но то, как меняется ее лицо при виде входящего абонента, я даже вздрагиваю. Она приподнимает телефон и дрожащей рукой показывает мне имя на дисплее.
Доктор Хейворд.
Наши с мамой глаза встречаются. Она прикрывает рот рукой. Мы оба понимаем, что произошло. Не знаю, как и почему, но мы это чувствуем.