— По два БК на каждого бойца и восемь ящиков в «броне» лежит, вскрытые уже, только подходи и магазины снаряжай. Нормально.
— Мало, — не соглашается со мной «альфонс». — Не экономьте. Патронов у нас намного больше, чем людей, вот их и будем тратить. Тут к вам на Житную и на остальные эвакопункты доставку организовали. С ваших, подмосковного ГУВД, складов. Этакий Центроподвоз[46] в миниатюре. Кроме патронов там еще кой-чего есть из «вкусного». Так что ни в чем себе не отказывайте.
Сразу после разговора с Гаркушей я достал ожившую мобилу и связался с Тисовым. У них, слава богу, тоже все пока в порядке. Из здания ГУВД их уже несколько часов как сняли, и сейчас они совместно с парнями из Центроспаса[47] и «Лидера»[48] шустро, можно сказать, в темпе вальса оборудуют почти такой же эвакопункт, что и у нас, разве что размерами поменьше. На Триумфальной площади. Если я его объяснения правильно понял, то в том доме, что прямо напротив памятника Маяковскому. В принципе, нормальный выбор: дом стоит обособленно, как на островке посреди Садового кольца. Планировка такая же, как и у здания МВД — квадрат. Правда, там чуть ли не половина стен — витрины. Сплошные «едальни» — «Иль Патио», «Ростикс», да еще какой-то суши-бар и «Американский гриль» до кучи. Полный комплект, короче. Антон говорит, сейчас они эти витрины стальными листами закрывают. Представляю себе эту картинку: стоит Антоха, одной ручищей железку к стене прикручивает, второй — зомби от своей ж… кхм… спины отгоняет. Прямо анекдот про чукотский национальный туалет из трех палок… Пожелав ему на прощание не обожраться дармовыми роллами с картошкой фри и лазаньей, кладу трубку.
Теперь — дела семейные. Родителям и сестре я еще ночью отзвонился. Отец у меня — отставной офицер, долго ему растолковывать ничего не пришлось. Просто рассказал вкратце обо всем, что увидел накануне, велел на улицу нос не совать, сидеть дома и ждать меня. Предки мои — люди старой закалки, из тех, что горбачевский дурдом под названием «перестройка» на среднеазиатских окраинах развалившегося, будто карточный домик, Союза встретили. Со всеми вытекающими… Словом, на «подкожных запасах», если воду и свет не отключат, они, будто на подлодке в автономном плавании, протянут не меньше месяца. Плюс батя, как и я, давно пришел к выводу, что в волчье время нужно быть готовым жить по волчьим законам. И еще в конце девяностых получил разрешение на охотничье ружье, хотя всю жизнь рыбалкой увлекался, а в лес только за грибами ходил. Так что вот уже десять лет как в родительской квартире в маленьком подмосковном поселке Осинники приютился в углу за платяным шкафом сейф. А в нем стоят себе, никого не трогая, ТОЗовская двуствольная «вертикалка» и гражданский вариант карабина Симонова, в смысле, обычный армейский СКС, только без откидного штык-ножа. Учитывая, что отец на пенсию вышел не из высокого штаба, а из кабинета командира мотострелкового батальона, за жизни родителей мне в ближайшее время можно не беспокоиться. Что касается сестры Тоньки… Которая на самом деле для многих уже Антонина Михайловна, уважаемая замужняя дама и ценный сотрудник двадцати девяти лет от роду, а для меня, как и двадцать, и двадцать пять лет назад — просто Мелкая. Сестру тоже бог умной головой не обделил, с ходу «въехала», что брат у нее не настолько «Петросян», чтоб подобными байками в два часа ночи развлекаться. Поверила на слово, да еще и в интернете собиралась поглядеть, что к чему.
— Алло, сестрень, вы как там, живы?
Едва успев задать вопрос, тут же нарываюсь на примерно пятиминутный монолог на тему: «Какой ужас я пережила за последние несколько часов, пока ты, негодь, не пойми чем занимался, вместо того, чтобы родной сестре позвонить». Голос у Тони хоть и слегка напуганный, но бойкий. Значит — нормально все.
— Так, все, Мелкая, тухтап тур[49]! Я все понял. Ромка дома?
— А где ж ему быть? Как ты позвонил, я его ни на какую работу не отпустила, официально — типа заболел.
Это хорошо. Муж у Антонины парень правильный, тоже в «непобедимой и легендарной» честно два года Родине отдавший. Не воевал, правда, хотя лично я это недостатком не считаю. Но даже в РВСН можно за два года многому научиться, если служить в противодиверсионном батальоне. В общем, наш человек, из тех, кто в курсе, что делать по обе стороны от мушки.
— Один вопрос: ваш «рыдван» на ходу?
— Чего это сразу «рыдван»? — обижается за свой уютный мини-вэнчик «мицубиси» сестра. — На ходу, чего ему будет.
— Во дворе у вас как. Покойников много?
Судя по звукам в трубке, сестренка явно подошла к окну и отодвинула занавеску.
— Штук шесть. Бродят еле-еле. Слушай. Когда ж солдаты приедут да их отстреляют? Ведь еще вчера по «ящику» обещали войска ввести, а сегодня весь день — знай песни поют про то, как у них все хорошо и вот-вот возьмется под контроль… Только я ни одного солдата на улице так и не увидела. Ромка хотел было по мертвецам с балкона стрелять, а я не дала. Мало ли, потом еще и засудят… Оно нам надо?
— Не засудят, зря не дала. Короче, все плохо, Тось. Не вьются знамена, не гремят барабаны, и могучая Красная Армия на помощь не мчится. Кто-то еще пытается что-то делать, вроде нас, дураков, но это уже агония. По телевизору пусть себе и дальше сказки рассказывают, у них работа такая, но на самом деле все очень и очень плохо. И чем дальше — тем будет хуже. Так что пни своего Рому, пусть вытаскивает из сейфа «Сайгу», и пробивайтесь к машине. Только в подъезде осторожнее, мы уже с самого утра только и делаем, что людей из домов выводим. Встанет такая мертвая тварь на лестнице и все, считай, подъезд заблокирован. Если оружия нет, то никто не выйдет и никто не войдет. И это в лучшем случае. А в худшем — упырей на лестнице еще и прибавится. Так что аккуратненько выходите из квартиры и прорывайтесь к машине. Да, вот еще, скажи Ромке, пусть оденет на себя всего побольше, Ну, я не знаю, джинсы в три слоя, пуховик старый, а сверху кожаную куртку. На руки — перчатки, самые толстые, что есть. Смысл в том, чтоб его не укусили, а если и укусят, то не прокусили. Человек, если по зубам смотреть — не хищник, всеядный он. И зубами несколько слоев плотной ткани с ходу не порвать. Понятно?
Сестра подтвердила, что все поняла.
— Вот и хорошо. Значит задача номер раз для вас — прорваться к машине. А потом — сразу дуйте в Пересвет, ко мне в Отряд. Вас обоих там знают, за воротами не оставят, а там и я вернусь. Ясно?
— Но…
— Никаких «но», Мелкая! Я на полном серьезе говорю — пришла упитанная полярная лисичка. Если не выберетесь сейчас, можете застрять навсегда. У вас там, на окраинах, пока потише, как я понимаю. А вот в центре — натуральное светопреставление. Мертвецов на улицах — просто адский Первомай какой-то. Делайте, как сказал, тогда останетесь живы. Только делайте очень быстро, но очень осторожно. Все. У меня времени больше нет!
Да, времени действительно больше нет. Пора за дело. На очереди у нас ДАС — Дом аспиранта и студента, студенческая общага МГУ на Шверника. Молодые и башковитые скоро в большой цене будут. И в большом дефиците, потому что самим из подобной передряги выбраться у них шансов мало. Опять же, девушек там много, а это скоро ой как важно станет. Самые большие шансы сейчас выжить у кого? Правильно, у тех, кто при оружии, да еще и пользоваться им умеет. Это значит — у военных и прочих силовиков. А с кем же, когда вся эта свистопляска закончится, ну, при условии, что она в нашу пользу закончится, все эти солдатики, те же наши «таманцы», будут демографию налаживать? Смех смехом, а вопрос-то серьезный, и решать его сразу нужно. Ладно, о «вечном» потом помозговать можно будет, а сейчас пора студентов вытаскивать.
— Значит, слушаем внимательно, — обвожу я взглядом притихших «срочников», к которым и обращаюсь, омоновцам-то объяснять такую элементарщину не нужно, и потому сейчас, пока мы тут совещаемся, мои парни в охранении стоят. — Планировка тут простая, как мычание: в центре корпуса — лестница, от нее в противоположные стороны расходятся два коридора. Коридоры прямые, без изгибов. Действовать будем так: занимаем лестничную площадку, одна группа «держит» тот пролет, что вверх ведет, вторая — один из коридоров, а третья — чистит противоположный. Потом — зачищаем второй. Даем команду всем живым выходить из комнат, и выводим их из здания. Первая группа в это время не дает сверху спуститься ни одному упырю. И так — этаж за этажом, снизу вверх. Эти твари идут на шум, значит, чем выше поднимемся, тем легче будет. Они ж сначала вниз попрутся, а там их на лестнице первая группа и встретит. Работаем!
Бронетранспортер и автобусы подъехали почти вплотную к входу в правый корпус, образовав вокруг него этакий импровизированный «вагенбург»[50]. В корпусе нам потребуются практически все, и на охране тылов мы оставляем только двух «срочников» — мехвода и наводчика БТР и нашего «руля» Витьку Угрюмцева. Поэтому техника, создающая пусть и импровизированную, но высокую стену между нами и подходящими с разных сторон к общежитию мертвяками, — очень кстати.
Первый этаж проходим очень быстро: там только большой лифтовый холл, закрытые сейчас кабинеты администрации, какие-то подсобки, скорее всего — «кондейки» здешних слесарей, электриков да сантехников и продовольственный магазинчик, на распахнутых дверях которого сразу бросаются в глаза отпечатки окровавленных ладоней. Собственно, именно в магазине мы и нашли сразу трех зомби — женщину-продавщицу средних лет, в синем халате и бейджиком на груди, и двух молодых парней. Ну, вернее, упырей, бывших совсем недавно пышнотелой крашеной блондинкой и пацанами-студиозусами. На полу перед прилавком, на залитом свернувшейся и почерневшей кровью линолеуме лежит начисто обглоданный скелет. Серьезно его обожрали, уже ни возраст, ни даже пол определить не получится. В принципе, судя по небольшому, сбившемуся в грязный неопрятный пучок колтуну волос — мужчина. Хотя… Среди нынешнего молодняка полно и парней с «конскими хвостами», и бритых наголо девчонок. Мода у них такая: «Чем чуднее — тем моднее».