Это было необходимым условием, так как «Буран» – техника высокого уровня сложности и требует высокого профессионализма. Цикл испытаний «Бурана», в которых принимали участие космонавты-испытатели, можно условно разделить на три части: стендовые, на летающих лабораториях и лётные – на полноразмерном самолёте-аналоге. На стендах прорабатывались практически все возможные нештатные ситуации и отрабатывались методы их парирования. Ещё задолго до начала работы над «Бураном» Игорь Волк предложил свою собственную методику посадки самолётов без двигателя в сложных метеоусловиях. Теперь она очень пригодилась для разработки алгоритма посадки «Бурана». На пилотажных стендах НПО «Молния» испытатели осваивали технику пилотирования и посадки с отключённой визуализацией, Фактически пилоты сажали «Буран» по категории ЗС (в полном тумане) в заданную точку со всей области достижимости «Бурана», откуда он за счёт своих аэродинамических качеств может сесть с высоты 20 км, спускаясь как планер.
Одной из самых сложных задач, которую пришлось решать специалистам ЛИИ и лётчикам-испытателям, стала отработка принципиально новой для авиации цифровой системы управления космическим кораблём. Игорь Волк был её непосредственным участником. Он рассказывает:
– В работе над системой управления пришлось преодолевать много проблем. Испытания проводились на большой транспортной системе – аналоге «Бурана». Сначала были устранены ошибки в контуре продольного управления, грозившие возникновением автоколебаний. Специалисты уверяли, что всё будет в порядке, однако при первой же рулёжке, как только я дотронулся до ручки управления, возникли такие колебания рулей, что пришлось в итоге менять узлы крепления этой системы.
Мы уже начали пробежки, когда оказалось, что связь между продольным и поперечным управлением может привести к аварии при посадке. Стало совершенно очевидно, что без летающей лаборатории не обойтись. Система повышения устойчивости «Бурана» отрабатывалась на стенде в ЦАГИ. Без этой системы «Буран» ведёт себя, как дикий необъезженный бык, которого хочет укротить наездник. Когда мы поняли, как справиться с этим «быком», по моим настоятельным просьбам на Ту-154 поставили резервную систему управления. Несмотря на тройное резервирование вычислительных машин, они выходили из строя, и только благодаря параллельной штатной системе управления удавалось избежать аварии. Если бы в своё время мы не добились создания летающей лаборатории, то могли бы потерять «Буран», потому что ошибки в матобеспечении обнаруживаются в процессе длительной эксплуатации…
Летающие лаборатории сыграли огромную роль в создании «Бурана». Космонавты-испытатели сделали ряд замечаний и внесли много предложений по доработке системы управления, в частности, по изменению траектории захода на посадку, методики первого выравнивания при бездвигательной посадке, распределению функций между членами экипажа. Они также разработали методы взаимной страховки и обеспечения безопасности.
Так, шаг за шагом, испытатели «ставили на крыло» летающие лаборатории с системой электродистанционного управления «Бурана». В результате кропотливой работы первая автоматическая посадка летающей лаборатории (ЛЛ) Ту-154 на взлётно-посадочную полосу ЛИИ по штатной траектории прошла успешно. Её выполнили Игорь Волк и Анатолий Левченко 12 декабря 1986 г. Всего состоялось более 130 таких автоматических посадок. Использование ЛЛ Ту-154 значительно сократило объём и сроки лётных испытаний самолёта-аналога «Бурана»: их удалось завершить за 24 полёта. За это время были отработаны бортовые системы корабля, заход на посадку и посадка в ручном и автоматическом режимах по штатным траекториям, получены уточнённые аэродинамические и динамические характеристики.
Самолёт-аналог был создан под руководством главного конструктора Г.Е. Лозино-Лозинского в НПО «Молния». Он представляет собой точную копию «Бурана», но отличается от него наличием четырёх двигателей для горизонтального взлёта с взлётно-посадочной полосы. 10 ноября 1987 г. экипаж командира Игоря Волка и второго пилота Римантаса Станкявичюса выполнил первый полёт. В испытаниях участвовали также Левченко, Щукин, Бородай и Бачурин.
При решении проблемы управления космическим самолётом на спуске и посадке, возник вопрос: как влияет длительная невесомость на технику пилотирования и необходимости приобретения опыта космических полётов лётчиками «Бурана»? Специалисты ЛИИ и Центра подготовки космонавтов предложили провести научный эксперимент, который и ответит на этот вопрос: после возвращения из космоса, лётчик должен привести самолёт в точку посадки при минимальном информационном обеспечении. К эксперименту стали готовиться И. Волк (дублёр Р. Станкявичюс) и А. Левченко (дублёр А. Щукин).
Но сначала Игорь Волк по собственной инициативе участвовал в необычном эксперименте. Он более подробно рассказывает об этих событиях:
– У меня было мало надежды полететь в космос. В это время в ИМБП проводились исследования по моделированию невесомости. Одна из самых тяжёлых физиологических моделей – это иммерсия. Я попросил О.Г. Газенко дать мне возможность попробовать, что это такое. Неделю я и мой напарник Саша Щукин (он пришёл через сутки) пробыли в бассейне с водой, лёжа на тонкой плёнке. Температура воды поддерживалась около 33 градусов. Начиная эксперимент, я надеялся, что наконец-то смогу отдохнуть от всех забот и высплюсь. Нырнул в нирвану, а проснулся от ощущения неудобства. Начали болеть мышцы. Я пытался их разминать, но боль усиливалась и к ночи стала нестерпимой. Всю ночь я «пропел песни», а утром врачи мне объяснили, в чём дело. Наше тело в вертикальном положении поддерживают мощные мышцы-разгибатели. Когда нагрузка на них резко снизилась, они «закричали». Через двое суток боль стала спадать и постепенно прошла. Такое же действие оказывает невесомость на организм человека в космосе. Для того чтобы избежать этого в космосе, специалисты разработали специальные средства и тренажёры. Когда мы вылезли из воды, почему-то стали задумываться, как ходить – вестибулярный аппарат и мышцы отвыкли от тяжести.
В 1984 году Игорь Волк, а в 1987 году Анатолий Левченко выполнили космические полёты на корабле «Союз ТМ» по программам экспедиций посещения орбитальных станций «Салют-7» и «Мир». О своём космическом полёте рассказывает Игорь Волк:
– Моё призванье – полёты, и свою работу я ни на что не променял бы. Но когда появилась возможность полететь на станцию, с радостью согласился. Задача состояла в том, чтобы, возвращаясь на Землю, выполнить заход и посадку самолёта по штатной траектории «Бурана».
На старте я совершенно не волновался, и мой пульс перед подъёмом был 56 ударов в минуту. Когда мы вышли на орбиту, наступила невесомость и первая связанная с ней проблема. Я бы назвал её «эффектом кошки». Кошка всегда стремится лапами быть к Земле, а я – ногами к полу. Мне обязательно нужно видеть над головой потолок. Но в невесомости этого добиться не так просто и фиксироваться нужно даже не двумя, а тремя точками. Я поболтался-поболтался, чувствую, начинает подташнивать. Забился в угол и уснул. Через некоторое время меня разбудили – пора одеваться, скоро стыковка.
После стыковки вплыли в станцию, нас встретил экипаж Леонида Кизима, Владимира Соловьёва и Олега Атькова. Поужинали и стали ложиться спать, завтра по программе – работа. Когда я залез в спальный мешок, то сказал себе: какая мне разница, где потолок, а где пол? Может быть, это лучшие мгновения моей жизни, неужели я потрачу их, постоянно думая о своём положении в пространстве и ощущениях? После этого все проблемы исчезли, и оставшиеся 10 суток можно назвать прекраснейшими. Прилив крови к голове ощущался постоянно, но к этому я быстро привык. Земля настолько сама по себе красивая, что если бы не надо было ничего делать, я бы не отходил от иллюминатора!
Но всё хорошее кончается быстро, и вскоре мы стали готовиться к возвращению на Землю. Меня отстранили от всех работ и заставили спать, хотя это мне плохо удавалось. Расстыковка прошла нормально. Когда корабль вошёл в плотные слои атмосферы, стал обгорать защитный слой, за иллюминаторами бушевало пламя, стёкла закоптились. Потом раскрылся парашют, мы увидели Землю и поисковые вертолёты. Нас нашли быстро. Савицкая и Джанибеков уже принимали поздравления, а я ещё около 40 минут висел в корабле вниз головой, ожидая, когда отвинтят и вытащат контейнер с возвращаемым оборудованием – он находился надо мной. Это, пожалуй, было труднее, чем привыкать к невесомости. Наконец, весь мокрый, выбрался из спускаемого аппарата. Почему-то не оказалось лётной формы, в которой я должен был лететь, и по трапу Ту-154 я поднимался в носках и спортивном костюме из аварийного запаса. Переодевшись, я первый эксперимент выполнил на Ту-154. Прямо в самолёте, пока рулил, на меня надели высотный компенсирующий костюм, и я пересел на МиГ-25. Второй полёт пришлось выполнять почти ночью, то есть в более сложных условиях. Кстати, вертолётом, на котором мы летели к ожидавшему Ту-154, я управлял тоже сам, сидя на месте второго пилота…
Мы снова возвращаемся к рассказу И. Волка об этом полёте потому, что самое интересное – в подробностях. Вновь возвращаясь к давно минувшим событиям, космонавт вспоминает о «мелочах», которые лучше всего характеризуют важность и неповторимость происходящего. Он испытывал технику и технологию, которыми мы пользуемся и сегодня, не связывая их с «Бураном».
Эксперимент показал, что космический полёт не повлиял на навыки пилотирования подготовленных, квалифицированных и имеющих специальную подготовку лётчиков-испытателей. Возвратившись из космоса, они вполне могут выполнять заход на посадку по тем траекториям, на которые рассчитан «Буран». Рациональное включение пилота в контур управления позволяет совершенствовать «Буран» и расширяет его аэродинамические возможности.
Продолжаем беседу с Уралом Султановым
– Урал Назибович, сколько раз в день Вы летали на самолётах – «лабораториях»?
– По-разному, иногда взлетали по четыре раза.