Ада аккуратно присела на краешек широкой кровати, задев ногой пустую бутылку, которая с шумом покатилась под кровать.
– Лаура, ты как? – спросила она почему-то шепотом.
– Никак… Я не хочу никого видеть и ни с кем говорить…
– Это заметно. Но тебе придется, потому что есть люди, которым ты не безразлична и они за тебя переживают. Ты должна посчитаться с их здоровьем и нервами, – твердо заявила Ада. – А теперь быстро объясни мне, что случилось? Почему ты впала в такую депрессию?
– Ты сейчас будешь торжествовать, говорить: я же тебя предупреждала, что так и будет… Генка бросил меня, он исчез… Он… – Лаура схватила мокрый от слез носовой платок.
– Лаурочка, успокойся, все пройдет, с чего ты решила, что я должна радоваться твоей беде… Я твоя подруга и мне больно за тебя. Я не хотела читать тебе нравоучения, я хотела лишь предостеречь, а это разные вещи.
– Ада, как же больно! Я не знала, что может быть так тошно… Вроде и не девочка… Но так всё ужасно, обидно, несправедливо…
– Я понимаю тебя, – погладила ее по руке Ада.
– У тебя так было? Хотя бы однажды?
– Конечно было. В первый раз… когда случилась связь с женатым мужчиной… Это проходят если не все, то многие женщины. Я знаю, как это больно… Потом уже начинаешь относиться к этим отношениям просто как к сексу. Вы изначально были в неравном положении. Тебе хотелось обладать им всецело, потому что ты – одинокая женщина. Ты хотела полностью посвятить себя ему. Но он тебе в ответ дать ничего не мог, да и не хотел. У него надежный тыл – жена, дети… В общем, семья, то, что свято и неприкосновенно. Ему не надо было от тебя ничего, кроме легкой интрижки…
– Ты права, Ада, конечно, права… Но я ничего от него и не требовала, я не пыталась даже увести из семьи…
– Это тебе так казалось, а он по твоему пылу почувствовал другое и испугался…
– Гена позиционировал себя как человека с большой буквы… Разве можно так врать? Нагло и беспринципно? Он мог просто молчать… Но он каждый раз, глядя мне в глаза, говорил, что не бросит, и… бросил… – захлюпала носом Лаура. – Как же это? Он же знал, что обманывает! Это бесчеловечно!
– Все мужчины жуткие вруны и обманщики. Это закон, – ответила Ада.
– Этого не может быть… Ты губишь меня, ты убиваешь последнюю надежду.
– Дурочка! Ты просто нарвалась на подонка.
– Нет! Не говори так!
– Я знаю, это тяжело понять и принять, но это так… Настоящих, порядочных мужчин очень мало. Тебе попался слабак, подкаблучник, но способный запудрить мозги такой умной женщине, как ты, дорогая. Ты это поймешь… но позже. Не сейчас Сейчас ты его еще любишь и потому так остро всё воспринимаешь.
– Ада! – зарыдала Лаура и кинулась к подруге на шею. – Как же мне плохо! Как жить? Я не могу без него! Я хочу умереть!
– Ага… умереть… Да он даже не узнает об этом. Умрёт она… Вот дуреха, честное слово! Время излечит! Только время, подруга моя! – погладила ее по голове Ада. – И как же тебя угораздило так влюбиться?
– Я не знаю… Он… Он такой… красивый. Такие слова говорил… Заслушаешься…
– Ловкий стервец! Ну, ладно, ладно… забудь! Плюнь и разотри… Живи дальше… Всё перемелется, мука будет.
– Адочка, я уже не девочка, я даже не молодая женщина по современным понятиям… Генка меня просто очаровал, околдовал… Он вполз мне в душу, словно змей. Он что-то сделал со мной…
– Да петух он гамбургский! Ты ему всё отдала, а он тебе что? Чем он отплатил? Пустыми обещаниями, обманом? Он не достоин тебя! Будь Генка порядочным человеком, он с тобой в связь и не вступил бы. Ведь он женат. Гадина… Ты – ранимая, хрупкая, тебя обидеть – раз плюнуть… А он завертел с тобой шашни, заведомо зная конец. Знал, гад, что сделает тебе больно, но наплевал на это. Понимаешь? Он же форменный урод! А ты сейчас лежишь здесь и воешь белугой от боли и отчаяния! Ради кого? Ради чего? Одумайся! Соберись! Не стоит он твоих слез и страданий. Успокойся, на вот, вытри глаза, – подала Ада подруге свой сухой носовой платок.
Лаура вытерла мокрые от слез щеки и вздохнула:
– Ада, я же не дура… Я всегда чувствовала, что конец будет… Он женат, я ни на секунду об этом не забывала. Но он все время твердил, какая я хорошая, что он никогда меня не бросит… Зачем? Разве это по-мужски? – изводилась Лаура.
– Да какой он мужчина? Так – плюнуть и растереть! Знаешь, тебя просто Господь от него отвел, ведь сразу же было видно – поматросит и бросит, гнида. Лаура, прошу тебя! Не убивайся ты так, ведь он мизинца твоего не стоит. Вот стала бы ты рыдать по бродячему кобелю? Нет? А он настоящий кобель и есть. Да пошел он к черту… – Ада обняла подругу.
Рыдания Лауры потихоньку стихли. Она уткнулась носом в плечо верной Ады и благодарно улыбнулась.
Лаура росла в неполной семье. Отца своего она не знала и никогда не видела. А на многочисленные вопросы «кто он?», «где он?» так и не получила от матери вразумительного ответа. Лаура приняла решение мамы, пусть даже и в ущерб себе. Больше она ее не тревожила расспросами, поняв, что для матери эти воспоминания были слишком тяжелы.
Лаура с детства вызывала у всех умиление. Этакий кудрявый, пухлощекий ангелочек, словно сошедший с немецких рождественских открыток начала двадцатого века. Что удивительно, эталон женской красоты меняется каждое десятилетие, а то, как должны выглядеть дети, остается неизменным столетиями.
Лаурочка соответствовала всем канонам детской красоты. Круглые карие глаза, румяные пухлые щечки, шелковистые светло-каштановые кудри и капризные губки. Войдя в подростковый период, она не превратилась в «гадкого утенка», а наоборот, расцвела как роза. Среднего роста, хрупкая, словно статуэтка, с темными, поражающими в самое сердце глазами, она обращала на себя внимание. К тому же Лаура прекрасно пела, играла на двух музыкальных инструментах, и в пятнадцать лет даже стала призером по бальным танцам России.
Мама поддерживала ее во всех начинаниях, но видя, что дочь стала красавицей и все мужчины не сводят с нее глаз, всячески пыталась оградить Лауру от их внимания. О чем впоследствии сильно жалела.
С юности она внушала дочери, что все мужчины лживы, хотят одного и того же и держаться от них надо подальше. Мало того, одно время она даже следила за Лаурой, ограничивала ее свободу.
– Зато в подоле не принесешь, – приговаривала Лариса Петровна.
Но шло время, и когда пришла пора Ларисе Петровне задуматься о внуках, свободных мужчин вокруг Лауры уже не было. Те молодые парни, которые пытались за ней ухаживать и оказывали ей знаки внимания, давно уже свили свои семейные гнезда и воспитывали детей. Лаура по-прежнему пользовалась повышенным мужским вниманием, но теперь только как потенциальная любовница. Лариса Петровна локти кусала, что держала дочь в такой строгости.
Лариса Петровна остановилась на пороге комнаты Лауры, а потом осторожно заглянула в дверь. Лаура и Ада сидели обнявшись.
– Это я во всем виновата, – объявила Лариса Петровна. – Не надо было тебя так стеречь…
– Ты же ради добра…
– Да какое там! Ты такая красивая росла, что я боялась, что тебя испортит мужское внимание. Оградить, уберечь хотела… А получилось что?.. Шарахаться ты стала от мужчин, не умеешь с ними выстраивать отношения.
– Не кори себя, мама! Я и сама виновата. Ходила нос задрав, принца какого-то искала. Все мне были не такие… Один ростом не вышел, со вторым неинтересно, третий смеется не так… Вот и довыбиралась. А теперь уж и не нужна никому… Да и у самой интерес погас. А уж эти последние отношения меня просто доконали. Я так влюбилась в Геннадия, что в моем возрасте делать уже не стоило.
– Мне сразу не понравился этот твой Генка, – презрительно бросила Лариса Петровна.
– Я знаю… Он никому не нравился, одна я ничего не видела и видеть не хотела. Ну что теперь говорить…
Лариса Петровна ушла на кухню, оставив подруг наедине.
Придя в себя, Лаура приняла не простое решение:
– Я забуду его, вот увидишь… У меня получится…
– Не сомневаюсь, – кивнула Ада. – Ты очень сильная, сама даже не понимаешь насколько. Конечно, забудешь…
– Знаешь, что он сказал мне в одну из последних встреч?
Ада в ожидании уставилась на подругу.
– Что мне замуж пора. Мужика мне, мол, надо своего завести. Я тогда не обратила на его слова никакого внимания, а зря… Звоночек это был, ясно ведь – хотел от меня избавиться. Так обидно…
– Говорю же – гадина Генка распоследняя! Что-то два года он тебе мужа не желал, сам пользовался, а затем вдруг решил как вымпел другому передать. Надоела ты ему… А чтобы избежать слез, звонков, эсэмэсок, мол, зачем ты меня бросил и все такое… самое лучшее, если баба будет занята другим мужиком. Поэтому тут не то чтобы ревность, а даже наоборот, очень хорошо, если еще кто-то есть… Я такое тоже проходила…
– Это же бесчеловечно! Я его любила… даже не смотрела на других. Как так можно?
– Каждый судит по себе. Твой Геночка-негодяй вряд ли способен вообще любить… Тебя точно не любил, просто развлекался. Еще бы! Рядом такая красотка. Плюнь! Забудь! – убеждала ее Ада.
– Не могу сказать, что готова его забыть прямо сейчас, но насчет того, что буду унижаться и надоедать ему эсэмэсками, звонками… Не дождется! Такого удовольствия я ему не доставлю.
– Вот и правильно! Не вешай нос! Выходи из депрессии и живи красиво. Знаешь, как говорят? Если бог закрыл перед тобой одну дверь, значит, он открыл другую. И тебе просто надо ее найти. Вот так…
– Хорошо, я буду искать замену… – кисло согласилась Лаура.
По специальности Лаура была переводчицей, но творческая жилка не давала ей покоя и Лаура попала в любительскую театральную труппу, которую собрал режиссер Бугров Бронислав Витальевич.
В свое время он был очень известным артистом, но потом увлекся спиртным и у него, как говорили, «поехала крыша». Несколько лет он провел в психушке. Друзья артисты собрали деньги и когда он вышел, определили его в дом инвалидов для творческих людей. Там он и организовал свой первый кружок и поставил первый спектакль, который произвел фурор.