Шеф полиции открыл папку и протянул министру иностранных дел копию докладной записки, несколько дней назад адресованной президенту.
— Любопытно! — интеллигентное лицо Эмилио Оскара Рабасы побледнело. — Почему же посол не информировал меня?
— Я тоже хотел бы это знать! — произнес президент и в свою очередь поглядел на военного министра.
Тот щелкнул каблуками:
— В отношении происков коммунистического Союза у меня нет сомнений! Во время последней стычки мы изъяли у этих проходимцев, глупых и безголовых, советский автомат Калашникова последней конструкции с ночным прицелом и устройством для бесшумной стрельбы. Этим оружием в Союзе оснащены части специального назначения.
— Я вызываю Сапату Вела! — решительно заявил Рабаса.
— И это надо делать немедленно, пока советский посол Колосовский, человек достойный, хороший посол, находится на отдыхе в Крыму, — сказал президент.
— Мы сразу убьем трех зайцев! — заметил военный министр, но никто не стал уточнять, каких именно.
— А поверенный в делах Дьяконов и в Аргентине занимался открытой пропагандой, он связан со всеми левыми кругами, — добавил шеф тайной полиции. — Он доставляет нам много хлопот.
Тут президент пригласил в кабинет ожидавших в приемной Карилью Маркоса, председателя комиссии по иностранным делам сената, и М.С. Гусмана, председателя комиссии по тем же делам палаты депутатов.
Изложив им ситуацию и свои соображения, президент без возражений получил их полную поддержку.
В Мексике было семь с половиной утра, а в Москве четыре с половиной дня. И в дорогом загородном ресторане посол Карлос Сапата Вела, советник посольства Альфонсо Эррера Сальседо с женами, второй секретарь посольства Карлос Лагунас и Юрий Миров заканчивали обедать. Им подали кофе, и тут Лагунас неожиданно сообщил присутствовавшим, что Миров умеет читать будущее по кофейной гуще. Все заинтересовались и выжидательно посмотрели на советского представителя.
Миров перевернул чашечку, выждал с полминуты, и когда поглядел на ее донышко, хотел было промолчать, но потом махнул рукой на дипломатические сомнения:
— Предстоит скорая дорога и неприятности…
Ничего этого Мишель Род, конечно же, знать не мог. Он получил донесение Кристины вечером в понедельник, 15 марта и тут же ночью сообщил в «Аквариум» о предстоящем событии и список из трех человек: мидовец Дьяконов, резидент ПРУ Коломяков и его сотрудник Воскобойников — так сообщила Кристина.
Пока крутилась официальная машина — никто не мог принять решения без мнения Брежнева и Громыко — Рабаса 17 марта выслушал Сапату Вела. Тот ничего не знал или сделал вид, что не знал, хотя непременно кое-кто из сотрудников его посольства и был источником информации, имевшейся в тайной полиции. Это неведение посла оборвало его дипломатическую карьеру, а Рабаса пригласил в четверг в МИД поверенного в делах СССР Дхмитрия Дьяконова и известил его о том, что он, первый секретарь посольства Борис Коломяков, вторые секретари Олег Нечепоренко и Борис Воскобойников и атташе Александр Большаков объявляются persona non grata и обязаны в 48 часов покинуть пределы Мексики.
Мишель Род, в нарушение самых элементарных правил его службы, с тоской, переполнявшей грудь, поехал в аэропорт, затерялся в толпе и присутствовал при том, как отлетавшие сделали заявление для печати: «Это решение играет на руку врагам нормального, взаимовыгодного развития мексикано-советских отношений».
Полковник Серко не мог объяснить себе, почему на сей раз его информация не дала результатов. Неожиданно пришла мысль: «Среди тех, о ком сообщила Кристина, не было сотрудников ГРУ?» Он рассердился на себя и отогнал крамолу.
Побежали дни, и как-то, в середине мая, Мишель Род условным телефонным звонком в ателье был вызван на срочную встречу с шефом резидентуры. Какое-то неприятное предчувствие сразу одолело Мишеля. Интуиция редко обманывала его. Однако работа есть работа. Он осмотрительно выходил на встречу с мыслью, что будет еще одно свидание с приятным ему соотечественником.
Они пожали друг другу руки и зашагали по темным переулкам. Внешнее спокойствие шефа передалось Серко.
Шеф пояснил, что принес с собой пакет с деньгами, его, по личному указанию руководства ГРУ, Серко должен вручить агенту, который в предстоящую субботу прибудет из США.
— Условия. Мимолетная встреча в двадцать два ноль-ноль на углу улиц Маргариток и Гортензии, у парадного дома номер семьдесят один.
— Это неподалеку от Оранжереи Койоакана.
— Вот именно. Пароль: он спросит по-русски: «Где Рассадник?» Ответ, тоже по-русски: «Не знаю». Он скажет: «Я — Иван Иванов». И тогда ему следует вручить пакет в обмен на перочинный ножик. Эту «расписку» приобщите к первому же вложению в тайник резидентуры. Понятно?
— Понять нетрудно, — заметил явно повеселевший Серко.
— Однако это не все. Если агент не появится в течение пяти минут, то на следующий день, в воскресенье, ровно в двадцать три ноль-ноль пакет следует вложить в тайник. Вот бумага с его схемой. Мы его не проверяли, но, видимо, тайник подобран дилетантом. Скорее всего самим агентом. Нам этот тайник не известен.
— Ну кто же не придет за деньгами? Да еще на угол цветочных улиц, — пошутил Серко.
— Так-то оно так! Эту операцию должны были провести мы, но вчера неожиданно пришла телеграмма. Видно, агент очень ценный. Его безопасность должна быть гарантирована. Оттого и условия довольно странные. Чую, что он не выйдет на встречу. Предпочтет получить пакет через тайник. И мы останемся без перочинного ножичка. Изучив расположение тайника, сожгите бумажку. Да, что я говорю!
— Ясно! С Божьей помощью будем надеяться на лучшее. — Серко принял бумажку и пакет.
— Ну, что же. На Бога надейся, но сам не плошай. Удачи! А я, пожалуй, пойду.
Серко уловил грустные нотки в голосе шефа.
— Как дома? — и, не ожидая ответа, тот произнес: — Я скоро возвращаюсь в Москву. И, пожалуй, мы больше не свидимся. А жаль!
Последняя фраза насторожила Петра, и он спросил:
— Отчего же? В ближайшем будущем я должен быть в Союзе. Увидимся. Может, и на рыбалку сходим…
Они пожали друг другу руки и, уже сделав пару шагов, шеф обернулся:
— Не хотел говорить, да сейчас уже все равно. Я — родственник Рокоссовского, а маршал умер.
И без связи со сказанным добавил:
— Берегите пакет. Там очень крупная сумма!
Шеф оказался прав. Агент не вышел на встречу, и Род, который еще в пятницу днем ознакомился с размещением тайника — он был действительно примитивным, вышел к нему ровно в двадцать три ноль-ноль.
Четвертый столб от угла. Чугунная изгородь окружает сад, в глубине которого расположен одноэтажный дом. На уровне полуметра от тротуара прутья изгороди начинают тянуться вверх. Ее основание выступает как наружу, в сторону улицы, так и внутрь сада, образуя своеобразные полочки. Пакет следовало положить на внутреннее основание тумбы, просунув руку сквозь прутья изгороди.
Делая это, Мишель думал о том, что его люди тщательно изучили все вокруг, неожиданностей быть не должно. Кругом тишина и безлюдье. Род огляделся и зашагал прочь вдоль изгороди. И вдруг…
Краем уха Род услышал шуршание опавшей листвы в саду. Повернув голову, он застыл на месте как каменное изваяние. Среди кустов неказистый лохматый пес нес в зубах его пакет. Пес выбежал на дорожку, тянувшуюся от калитки к дому. Там у крыльца с трудом просматривалась деревянная конура.
К счастью, калитка оказалась не заперта. В мгновение ока он был у конуры, в которой собака при виде незнакомца грозно зарычала. Первым порывом было оторвать конуру от земли и вытряхнуть из нее пса вместе с пакетом. Однако собачий домик не сдвинулся с места. И хорошо! Что бы он стал делать, коль скоро выброшенный из конуры пес с пакетом в зубах помчался в сад? «Сунуть обе руки, — пронеслось в сознании. — Пусть одну кусает, а другой нащупаю пакет!»
Да! Ситуация была, которую не предвидел ни один из спецучебников, ни один из его наставников и учителей. Если б собака шла на него, он знал, что должен делать.
Боли он не почувствовал, но понял — рычание прекратилось, — пес ухватил зубами его правую руку. И хорошо! Левой он нашел пакет. Проворный пес цапнул его и за левую. Мишель вырвал ее из пасти и опять повезло — рядом с будкой стояла лопата. Мгновенно схватив ее и пнув пса ногой в морду — тот пытался было выскочить из конуры, — Род всадил плоский отточенный конец лопаты в землю у самой дыры из будки. Оказавшись в плену, пес отчаянно залаял. Дверь дома отворилась и на крыльце появился мужчина, но Род уже был у калитки.
— В чем дело? Кого надо? — спросил, по всему видно, хозяин.
— Извините, я ошибся адресом, — ответил Мишель, закрывая калитку со стороны улицы.
Хозяин цыкнул на собаку и вошел в дом, а Род окаменел: у четвертого столба изгороди стоял человек. Руки Мишеля горели, сердце бешено стучало, пакет был измазан кровью. Серко медленно пошел в сторону четвертого столба, а человек достал из кармана пиджака пачку сигарет. Когда Род поравнялся с ним, незнакомец по-испански предложил: «Хотите закурить?» По всей вероятности, он видел и момент закладки, и то, что случилось позже, потому и сказал — они уже закурили: «Я — Иван Иванов».
Род в этом не сомневался, он протянул пакет и про себя зафиксировал: агент был высокого роста с худым, но очень характерным для неврастеников лицом, взгляд его блуждал и даже тогда, когда вокруг не было на чем его остановить. Гость благодарно кивнул: «О’кей!» и, в свою очередь протянул перочинный ножик.
Эта перламутровая вещица — он с трепетом в душе сжал ее — была равна цене его жизни. Если б не шорох опавших листьев в саду, кто бы ему поверил?
В пакете должно было быть не менее миллиона долларов.
Со смешанными чувствами, отирая носовым платком кровь с рук, Серко дошел до первого телефона-автомата. Он набрал номер Маццини — очень хотелось выпить, — поймал такси на первой широкой улице и поехал в Поланко.