Он, как и раньше, старался. Однако добывал все чаще то, что для нелегальной резидентуры ГРУ являлось макулатурой. На ее обработку и придумывание, кому эта информация могла быть полезной, уходила масса времени. Лившица нельзя было использовать даже «перевозчиком» материала, получаемого людьми Рода на приграничных пунктах США. Мишелю пришла в голову мысль предложить Центру передать Моисеса Либера резидентуре ПГУ.
Перед майскими праздниками в Мехико прилетал его агент — кадровик из Пентагона. Он привез целый чемодан бумаг. Однако ценной информацией оказалось лишь сообщение о том, что с 1 мая произойдет полная смена кодирования всех военных каналов США. Пригодились и характеристики на новый состав военного атташата в Москве.
Среди документов была копия отчета за 1972 год военного атташе в СССР генерала Смита. Поразило то место отчета, где генерал цитировал совершенно секретную справку, адресованную в свое время наркому внутренних дел Л. Берия. Там говорилось: «С начала войны по 10 октября с.г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657.364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249.969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла — 407.395. Особыми отделами арестованы 25.878 человек, остальные сформированы в боевые части и отправлены на фронт. По постановлениям. Особых отделов и по приговорам военных трибуналов расстреляно 10.201 человек, из них перед строем — 3.321».
«Выходит, и такими методами ковалась победа. Отсюда и генерал Власов, и все его движение. Русские люди — не трусы. Значит, многие не хотели воевать за советскую власть? Ведь это вопиющий факт против русского социализма. Тут уж никак нельзя винить одного Сталина!» — подумал Петр Серко.
Такого рода «прозрения» соседствовали с домашними неурядицами. Глория продолжала терзаться. Что только он не предпринимал! Как-то ночью, по дороге домой он поймал себя на мысли, что не испытывает радости, — и подумал: «Хоть бы уж спала!»
Стал докучать ему по разным поводам и мистер Ганс. Он взял у дона Антонио телефон ателье на Генуэзской и не только исправно наведывался всякий раз, как прилетал в Мехико в поисках «диковинных вещиц», которые были дешевле гамбургских котлет, но и часто звонил Роду из Майами, просто чтобы поболтать.
Роду надоело не столько то, что мистер Ганс «привязался» к нему душой, сколько маниакальная настойчивость немца вести с Мишелем разговоры о политике, о том, что происходит в Советском Союзе, о война СССР с Германией.
Однажды мистер Ганс заявил, что сталинизм имел успех в русской революции потому, что Сталин совершенно сознательно, с первых же дней, как стал у руля партаппарата, менял социальный состав партии. Он тянул ближе к себе тех людей, по сути полурабочих, которые пришли в город из деревни. Ленин их как раз опасался, как элемента, дестабилизирующего идеологию большевистской партии. Род его слова даже записал: «Этот элемент именно и внес безудержную левизну и псевдореволюционное нетерпение. Это необходимо было Сталину, чтобы взобраться на самый верх и затем ликвидировать как свидетелей подавляющее большинство из них».
В другой раз мистер Ганс заявил, что всеми успехами создания своей индустрии Советская Россия обязана немецким и американским ученым и специалистам, которых Сталин тайно приглашал на работу в СССР.
Род резко возразил — потом сердился на себя — и принялся спорить. И тогда мистер Ганс признался, что он по окончании университета был приглашен на работу в абвер самим адмиралом Канарисом, и с гордостью заявил:
— Мы знали, и Гитлер превосходно знал, что Сталин готовит агрессивную войну против Германии и Европы.
— А факты есть? — спросил Род.
— Возьмите хотя бы советский танк БТ! Скорость — сто километров в час, запас хода — семьсот километров. Зачем Красной Армии такая боевая машина, если в России не было дорог для БТ? Этот, танк там не давал и пятидесяти километров в час. Его невозможно было использовать на дорогах СССР! С другой стороны, на первое сентября тридцать девятого танков БТ было произведено больше, чем всех танков всех армий мира! Когда мы начали, русские ни в одной операции, ни в одном сражении не использовали БТ. Они их быстро перековали на Т-34 — лучший танк Второй мировой войны.
В ту ночь в своей постели полковник Серко решил подробно проинформировать «Аквариум» о мистере Гансе, потому как этот самый мистер мог быть чистой воды провокатором ФБР, немецкой разведки или, что было не менее печальным, даже своей родной, с Ходынки.
Род проговорил с Джулио Лоренцо все утро и еще четыре часа после обеда. Мишель совмещал приятное с полезным. Он выехал на уик-энд со своей семьей на термальные воды Лас-Эстакас и провел инструктаж Девятнадцатого перед последней проводимой им операцией.
В результате прослушивания узконаправленной звуковой аппаратурой квартиры напротив антикварной лавки, где теперь жил новый помощник военно-морского атташе посольства США, капитан первого ранга, стало ясно, что этот «дипломат» любит работать с документами дома. В понедельник вечером он ждал у себя английского коллегу, который согласился продать — он любил играть в карты и крепко проигрался — какой-то важный военный секрет.
Рамон, в которого без ума была влюблена домработница американского капитана, уговорил девушку бросить таблетку в стакан молока, который тот выпивал перед сном, с тем чтобы они без боязни могли заняться любовью.
Род был очень придирчив и, скорее всего, потому, что он-таки добился своего — Джулио Лоренцо Маццини очень скоро предстояло вновь стать Федором Ивановичем Степановым. Он внял настойчивым напоминаниям своего учителя о том, что для учебы в Академии надо всячески повышать самообразование Теперь он кроме немецкого, итальянского, испанского прекрасно владел и английским. Долгие годы жизни за границей так отшлифовали внешность Двенадцатого, что он мог сойти за гражданина многих стран мира. Но пока в планы «Аквариума» входило лишь желание ближе изучить «липового капитана», как сказал начальник управления кадров ГРУ. В течение последнего года в Мехико из США дважды приезжали люди ГРУ с целью проверки Маццини. Они знакомились с ним, провоцировали. Однако Джулио Лоренцо не попался на удочку. Он обо всем докладывал Роду, а одного из приезжих просто расколол.
Когда Род и Маццини оговорили все возможные варианты и детали предстоящей операции, полковник Серко сказал капитану Степанову, который остановился в соседнем отеле, чтобы он не попадался на глаза Глории. А затем прибавил:
— Я за тебя спокоен, Федор! Ты шагнул из класса в «прослойку» и обрел качества, которые могут украсить любого офицера Советской Армии. Последнее дело и… собирай чемоданы. В Москве тебя ждут великие дела.
Своего помощника Рамона, простого парня из Таско, Маццини, с согласия «Аквариума», давно завербовал и полностью подготовил к передаче тому дел по антикварной лавке на время, пока Маццини будет отсутствовать.
План знакомства с документами в квартире американского капитана первого ранга был отменно разработан. Смущало только одно: в квартире могла находиться скрытая телекамера. Эта штука работала и при полной темноте, в инфракрасных лучах. Правда, совсем недавно Род получил пару скрепок для галстуков, покрытых особой краской, которая тонко реагировала на воздействие инфракрасными лучами.
— Действуй смело и только по плану, — напутствовал Род, который сидел у окна второго этажа антикварной лавки и видел, как Рамон с крыши дома напротив просигналил ручным фонариком. Это означало, что его хозяин спит. Однако если скрепка на галстуке засветится, операции решено было дать отбой и дополнительно доработать.
Все прошло без сучка и задоринки. Капитану Степанову было с чем лететь в Москву. Кроме бумаг, свидетельствовавших об оперативных разработках ряда мексиканских военных, Джулио Лоренцо снял копию с документации по британской торпеде последнего образца. Это тянуло не менее чем на орден Красной Звезды.
Когда Мишель провожал Джулио в международном аэропорту Мехико, капитан Степанов не сдержал себя, и глаза его увлажнились. После того как они с жаром похлопали друг друга по спинам, Федор в сердцах сказал:
— Когда вы «горели», когда сидели на крючке у полковника Тирадо Трехо — царствие ему небесное, — я готов был отдать свою жизнь за вашу! В Москве буду вспоминать вас каждый день. Ко мне никто в жизни не относился так, как вы… Разве что старик ювелир Джузеппе. Он был мне отцом родным.
Теперь Кристина раз в две недели несла дежурство в квартире, откуда велось скрытое наблюдение за зданием советского посольства. Новый шеф тайной полиции внес это новшество для всех сотрудников, которые работали по надзору за деятельностью посольств и других учреждений стран соцлагеря. Генерал считал, что оперативным сотрудникам знание практики технического обслуживания не повредит.
Пункт был оборудован по последнему слову техники новейшей американской аппаратурой. Там стояли экраны теленаблюдения с дистанционным управлением телекамерами, видеомагнитофоны, стационарные звукозаписывающие установки, пульты дистанционной слежки.
Кристина по-прежнему работала в направлении, наблюдавшем за связями граждан США с представителями стран соцлагеря, и непосредственного отношения к направлению, которое обеспечивало слежку за представителями СССР, не имела. Однако основная информация, которую она приносила Роду, была о том, что знали в тайной полиции, а иногда и в отделении ЦРУ, которое тоже имело свой пункт скрытого наблюдения, о деятельности советского посольства.
Внезапные отъезды из Мексики домой в прошлом и в этом году сотрудника аппарата военного атташе и третьего секретаря посольства, которые не проработали еще и двух полных лет, но крепко «засветились», были санкционированы Москвой на основании донесений Кристины.
К Новому, 1974 году Кристина преподнесла Роду «подарок» — список советских граждан, в. чьих квартирах были установлены «жучки» — скрытые подслушивающие устройства.