мьи, оказались, как встарь, одни в квартире.
– Ты, похоже, ведьма, – сказала один раз Вале подвыпившая Люська из третьего подъезда.
– Не пори чушь! – сердито оборвала ее Алеутова. – Пить тебе меньше надо, тогда и ерунда в голову не полезет.
– Нет, – упорно настаивала на своем Люська, – ты на себя в зеркало глянь! Мы ж с одного года, а какая разница! Я в морщинах вся, зубы посыпались, а ты яблочко наливное, больше тридцати и не дать никогда.
– Не квашу каждый день, вот и цвету, – сердито ответила Валя, – перестань за воротник заливать и мигом похорошеешь.
– А вот и нет, – уперлась Люська, – на Маришку из пятнадцатой позырь. Вы в одном классе сидели, и чё? Та вообще старуха!
Вернувшись домой, Валя придирчиво рассмотрела себя в зеркало и пришла к выводу: да, она выглядит великолепно. Лицо сияет свежестью, глаза блестят, волосы переливаются в лучах света, зубы белые и здоровые, а ведь Валентина не пользуется никакими дорогостоящими средствами, просто умывается водой с мылом, голову моет обычным шампунем, и зубная паста у нее копеечная.
Кстати, Петька тоже выглядел великолепно, но превратился в натурального психа. С работы он, похоже, уволился, сидел дома, запершись в комнате. На что жила семья Победоносцевых, было непонятно. Римма и Надя натурально голодали. Сердобольная Валя кормила девчонок, приговаривая:
– Мне тарелку воды, вам половник щей, хлебайте, горемыки.
Еще хорошо, что Надя научилась в школе на уроке домоводства шитью. Девочка вытащила чемодан со старыми нарядами покойницы Веры и стала их перелицовывать. Зимой сестрички бегали в куртках, найденных на помойке, а обувь им отдавала соседка из двадцатой квартиры, у той подрастали две девочки, на пару лет старше бедолаг Победоносцевых.
Валя первое время пыталась пристыдить Петра, но тот попросту не замечал нотаций соседки. Если Алеутова врывалась в комнату, из которой друг детства сделал себе мастерскую, и начинала кричать: «Совсем сбрендил! На дочек глянь! Они же оборванки!» – Победоносцев даже не поворачивал головы в сторону источника звука. Ему было глубоко наплевать на окружающий мир. Впрочем, иногда Петя покидал квартиру, уходил с огромной пустой сумкой утром, возвращался поздно вечером, еле таща туго набитую торбу. Валя хорошо знала, куда ездит Победоносцев – на городскую свалку, чтобы раздобыть необходимые детали для таинственного агрегата, который он собирает почти всю сознательную жизнь. Кстати, на свалку ездила и Римма, но она приволакивала оттуда вещи, а иногда и продукты.
Как-то раз летом девушка раздобыла там палку вполне нормальной на вид сырокопченой колбасы и сказала Вале:
– Угощайся, замечательно пахнет.
Валентина, человек брезгливый, отшатнулась, но потом, решив не обижать Римму, сказала:
– Печенка барахлит, ешьте сами, мне доктор овсянку на воде прописал.
Отказалась – и как в воду глядела: соседки отравились и попали в больницу. Валя сбегала навестить их и чуть не заплакала: младшая, Надя, обняв Валю, прошептала:
– Нельзя ли мне тут подольше полежать? А то завтра выписывают.
– Тебе так плохо? – испугалась Валентина.
– Нет, – последовал ответ, – здесь вкусно кормят, три раза в день и еще кефир с печеньем дают.
Можете себе представить, до чего оголодала школьница, если больничные харчи показались ей слаще некуда?
Валентина прямо из клиники понеслась в отдел народного образования, проникла к начальству и устроила там дикий скандал, крича:
– Девочки умирают, отцу на них наплевать и школе тоже. Пусть Петра лишат родительских прав, а дочек его в приют заберут, там они хоть сыты будут.
Суровая тетка, выслушав Валю, пообещала разобраться. И правда, через какое-то время Валентину проинформировали: квартирными склоками органы, призванные следить за детскими учреждениями, не занимаются. Петр Георгиевич Победоносцев уважаемый человек, сотрудник НИИ, кандидат наук. Он не пьет, не курит. А то, что живет бедно, так сейчас почти все ученые нищие.
Поняв, что от властей помощи ждать нечего, Валя предприняла очередную попытку объяснить Пете его ошибки.
– Ты почему на службу не ходишь? – налетела она на соседа. – Я думала, ты уволился давно!
– Нас отправили в бессрочный отпуск, – вполне вменяемо ответил Петя.
– Твои дочки с голоду пухнут!
– Да нет, они едят нормально.
– В рванье ходят.
– Они носят обычные вещи, у меня тоже новых нет, – последовал ответ.
Тут Валентина сломалась и решила более в жизнь Победоносцевых не лезть. Потом случилась беда. Тридцатого декабря, в канун самого любимого российскими людьми праздника, Петр выволок во двор диковинный агрегат, похожий на пулемет. Он направил блестящую трубу на окна и закричал:
– Я сделал великое изобретение!!!
Жильцы сначала посмеивались, но потом Победоносцев начал бегать вокруг странной конструкции, срывая с себя одежду.
– Все сюда, – вопил он, – раньше устройство только на маленьком пространстве работало, а теперь действует на любом расстоянии! Скорей! Счастье! Ум! Радость! Я гений! Великий изобретатель! Моим именем назовут города по всему свету!
Дело закончилось вызовом психиатрической перевозки и отправкой Петьки в сумасшедший дом.
Не успела Валя прийти в себя, как случился очередной казус. Римма и Надя, запихнув в пакеты немудреные вещи, уехали.
– До свиданья, тетя Валя, – сказала Римма, – будете теперь тут хозяйкой.
– Куда же вы?! – изумилась Алеутова.
– Да так… в Куркино, у нас там квартира.
– Новая? – чуть не упала Валя. – Вы че? Выписываетесь отсюда?
– Пока нет, – улыбнулась Римма, – чуть позднее, но жить тут уже не будем.
– Откуда хата взялась?
– Ну… купили.
– А деньги! Деньги! Откуда?!
Римма улыбнулась:
– Достали. Вот вам на всякий случай наш новый адрес и телефон.
И она быстро выскользнула за дверь, а Алеутова осталась с разинутым ртом.
– Значит, сестры съехали и более сюда не возвращались? – подвел я итог.
Валя кивнула:
– Да.
– Вы с ними не общаетесь?
– Нет.
– Ни слуху ни духу от них? Благодарности за оказанную им в свое время помощь вы не дождались?
– Шут бы с ним, со спасибо, – в сердцах воскликнула Валя, – я ведь по велению души действовала, ну не способна я спокойно щи горячие с мясом хлебать, если рядом дети сухой коркой давятся. Ну такая я, не исправить. Не надо мне их поцелуев и улыбок. Лишь бы крупные неприятности из-за поганок не начались!
Я навострил уши.
– Неприятности? Какие?
Валя скривилась:
– Римма-то мошенница. Отсюда и квартира. Если честно работать, денег на новые хоромы не получишь.
– Где же Римма служит? – удивился я.
Валентина прищурилась:
– Адресок не скажу. Но только, похоже, девка людей обманывает. Ну, знаете, создают такие конторы, типа агентства, обещают вам новую квартиру построить, наберут денег и адью, прощайте, дорогие клиенты. Думаю, она чем-то подобным занимается.
– С какой стати вам эта мысль в голову пришла?
Валентина скривилась:
– Не так давно девушка сюда приехала, позвонила в дверь и с порога спросила: «Можно Римму?»
Валя объяснила, что она тут больше не живет.
– Где же ее найти? – расстроилась незваная гостья.
Валя заколебалась, не зная, имеет ли право без разрешения Риммы давать ее адрес, но незнакомка с жаром воскликнула:
– Умоляю вас, мне ну очень надо!
Алеутова нацарапала на бумажке пару слов, девчонка схватила записку и была такова. Валя занялась своими делами. Но спустя несколько часов вновь раздался звонок в дверь, и опять на пороге возникла та же девка.
– Риммы там нет! – воскликнула она. – Мне вообще никто дверь не открыл.
– Здесь она тоже больше не живет, – попыталась вразумить девчонку Валя, – съехала давно.
– Но в Куркине нет никого.
– На работе она, наверное.
– Нет! Должна дома сидеть, – топнула ногой гостья.
Валя начала сердиться.
– Ко мне-то какие претензии? Я за соседок не ответчица.
– Врете небось! Покрываете Римку! – вдруг зарыдала девушка. – Так и передайте ей, я все знаю! Пусть перестанет!
Валя попыталась вытолкнуть истеричку из прихожей, но не тут-то было. У невысокой хрупкой девушки оказались железные мускулы, она вцепилась ледяными пальцами в плечи Валентины и занудела:
– Передайте ей записку!
– Но Римма тут больше не живет!
– Передайте!
– Я ее не увижу.
– А-а-а… брешете!
На этой стадии разговора до Алеутовой дошло: к ней заглянула сумасшедшая. От такой можно избавиться, только выполнив ее просьбу.
– Хорошо, – сдалась Валентина, – пиши.
Девица вырвала из записной книжки листок, поводила по нему шариковой ручкой и протянула Алеутовой.
– Вот, отдайте Римме.
– Ладно.
– Не забудьте.
– Ни в коем случае, – продолжала подыгрывать психопатке Валентина, – как увижу, так сразу.
– Завтра!
– Именно так, – бубнила Валя, надеясь, что помешанная уйдет.
– Скажите, Ира Кисова приходила.
– Да.
– Она все знает.
– Хорошо, – машинально отвечала Валя, раздумывая меж тем, каким образом добраться до телефона и кого лучше звать в создавшейся ситуации: медицину или милицию?
– Скажите, она все знает, – твердила Ира, – про квартиру и махинации. Вот! Если они не прекратят, плохо ей будет! Убью Римму, сама! Такой жить незачем! Ясно?
– Ясно, – испугалась Валя.
Похоже, Ирина не настолько безобидна, она агрессивна и не в состоянии держать себя в руках. Вон какая бледная, губы трясутся!
И тут Валя, набрав в грудь побольше воздуха, рявкнула:
– Топай отсюда!
С этими словами она что есть силы толкнула Иру, та пошатнулась, сделала пару шагов назад и очутилась на лестничной клетке. Алеутова мгновенно захлопнула дверь и прижалась к косяку. Ноги у нее тряслись, спина похолодела. С той стороны послышался стук и вопли.
– А-а, покрываешь ее! Квартира! Деньги!
– Убирайся, пока ментов не вызвала, – заорала Валя, теперь, защищенная дверью, она перестала бояться.