Вопль стих. Валя осторожно посмотрела в глазок. Перед лифтом было пусто.
– Во как, – качала она сейчас головой, – Римма мошенницей стала. Ясное дело, обманула эту Иру придурочную, то ли квартиру у нее отобрала, то ли деньги.
Я, пытаясь разобраться в ситуации, снова спросил:
– С чего вам в голову пришла идея о махинациях с жилплощадью?
Валя подбоченилась:
– Так не дура же я, газеты читаю, а в них через раз про такое пишут! Вот Римка чем занимается! С какой бы стати этой Ире про квартиру и деньги кричать? Все ясно как на ладони! Небось поэтому девка и спятила, лишилась накопленного и помутилась рассудком.
– Не сохранилась у вас случайно записка Ирины? – осторожно осведомился я, великолепно осознавая эфемерность собственной надежды.
– В ящике валяется, – неожиданно ответила Валя, – хотите глянуть?
– Сделайте одолжение, – кивнул я, – буду очень вам признателен.
Глава 22
В машине я развернул листочек и прочитал написанные аккуратным «учительским» почерком слова: «Римма! Я все знаю! Немедленно прекрати давать улучшители! Убью тебя! Сама! Ни в какую милицию не пойду! Я тебя зарежу! Немедленно мне позвони! Ира». Чуть ниже подписи стоял номер телефона.
Я аккуратно сложил бумажку и сунул ее в барсетку. Может, добрая, но недалекая Валентина права? Вдруг Римму убили из-за махинаций с квартирами?
Я очень хорошо помню, какие ужасы печатали газеты, когда в России начал образовываться рынок риелторских услуг. Людей запугали настолько, что бизнес чуть было не увял на корню. Москвичи рассказывали друг другу страшные истории об одиноких людях, продавших от бедности свои квартиры и исчезнувших из жизни навсегда, о бедолагах, которые купили новые хоромы, а через год после вселения обнаружили, что у квартир есть еще один хозяин: зэк на зоне, сиротка в интернате или дышащая на ладан бабушка с армией половозрелых внуков-наследников. Но многие мои приятели меняли свои жилища, и никто из них не попался в лапы мошенников, не все риелторы жулики, большинство работает честно, но газеты любят писать не о них, а о паршивых овцах в стаде.
Мне надо поговорить с Ирой, но сегодня беседа не состоится, потому что уже поздно и пора домой. Что, интересно, поделывают Николетта и Мэри? Надеюсь, они не придумали новой забавы в торговом зале супермаркета!
Словно подслушав эти мысли, зазвонил мобильный. Я взял телефон.
– Вава! Ты забыл?
– Нет! А что?
– Забыл!
– О чем речь?
– Безобразие!
– Я великолепно все помню.
– Да? Тогда мы спускаемся.
– Куда?
– К подъезду.
Я закашлялся:
– Прости, Николетта…
– Ага, забыл!
– Я не успел еще подъехать, попал в пробку, – не моргнув глазом соврал я, пытаясь сообразить, в какую степь обещал отвезти маменьку. Сообщить ей, что забыл, нельзя, при каждом удобном и неудобном случае Николетта будет потом возмущенно восклицать: «А помнишь, в таком-то году нарушил мои планы, проявил редкостное невнимание вкупе с удивительным безразличием».
Нет, нужно твердо стоять на своем: помню все, виновата пробка.
У родного подъезда я оказался быстро, вопреки моим заверениям на дорогах по непонятной причине было мало машин.
Сегодня Мэри и Николетта нарядились в абсолютно несхожие одеяния. На одной был пронзительно розовый брючный костюм, на другой – платье интенсивно синего цвета с широким белым поясом, подчеркивающим талию, которой могла бы гордиться даже юная девушка.
Тихо хихикая, дамы залезли в салон.
– Едем, – скомандовала одна.
– Отлично! – кивнул я. – Каким маршрутом?
– Говорила же, он забыл! – тут же заявила другая.
– Ну как можно, – с укоризной воскликнул я.
– Тогда к чему вопросы?
– Добраться до цели можно разными путями, – ловко отбился я, – через центр или переулками.
– Давай по Тверской!
– Нет, лучше не так!
– А как? Молчи! Ты сто лет в Москве не была!
Я, спокойно наблюдая за перебранкой, слегка приободрился. Ясно, та, что в синем, Николетта. Мэри в розовом. Вот и чудесно, по крайней мере я сумел разобраться «ху из ху» и не попаду в идиотскую ситуацию. Дамы тем временем продолжали спорить.
– Ну и что? Тверская где была, там и осталась, – заявила Мэри, – бессмысленно по ней толкаться! Лучше добираться огородами. У нас в Америке…
– А у нас в России, – перебила сестру Николетта, – ближе по центру!
– Никогда!
– Всегда.
– Лучше застрелиться!
– Экая ты упрямая.
– Сама такая.
– Вовсе нет, я готова тебе уступить! Ваня, давай налево!
Я кивнул и нажал на педаль газа. Вот и отлично, кажется, знаю, куда намылились сестрички.
– Нет, – взвизгнула Мэри, – я тебе уступлю! Ванечка, на Тверскую!
– Через Сущевку!
– По центру.
– Ты сама хотела по окраине, вот я и решила тебе угодить.
– Нет, я сама угожу! По Тверской!
– По Сущевке!
– По Тверской!
– По Сущевке!!! Алло! Ой, Кока, мы уже почти приехали, – защебетала в телефон Николетта, – это Вава еле-еле тащится!
Я испытал чувство глубочайшего удовлетворения, поняв, что маменька надумала посетить кого-то из заклятых подруженек, то ли Коку, то ли Зюку, то ли Люку, то ли Маку, и вот теперь я точно знаю, куда рулить.
«Жигули» влились в поток автомобилей, но сестры не заметили, что давным-давно находятся в пути, и продолжали спор с незатухающей страстью.
– Ты хотела по Тверской, так поедем.
– Уступаю тебе, по Сущевке лучше.
– Тверская редко стоит.
– На валу тоже нет пробок.
– Зачем по задворкам шляться! По Тверской!
– Вот еще! По Сущевке!
– Вечно ты споришь!
– Не смей мне настроение портить!
– Ни разу не согласилась с сестрой. Помнишь, как в детстве ты всегда мои ботинки рвала.
– Я? Я? Это ты хватала мои платья и превращала их в тряпки!
– Вранье! Кто разбил в тридцать девятом году фарфоровую куклу?
– А ты в сороковом наговорила про меня Вениамину гадостей!
– Твой Веня был идиот.
– А твой Николай? Ха-ха-ха! Вот уж убила бобра! Да его стыдно слушать было! Крестьянин с навозными лапами.
– Ой-ой-ой. А Веня-то! Интеллигент в первом поколении, умереть можно! Рыбу с ножа ел! Тоже мне, джентльмен! Судака пилой ковырял.
– Замолчи!
– Сама закрой рот!
– Грубиянка!
– Хамка!
– Вечно по-своему сделать норовишь!
– Не зря от тебя вся кавалеры удрали!
– Дорогие мои, – весело воскликнул я, – мы прибыли.
– Куда? – хором осведомились скандалистки.
– К Коке, на бал!
Милые сестрички разом прекратили ссориться.
Николетта хихикнула:
– Мэри, ты как? Готова?
– Абсолютно, – со смешком отозвалась та.
– Ой, повеселимся!
– Главное, не забудь свою роль.
– Я? Мне это могла бы не говорить! За собой проследи. Вот уж кто всегда все забывал!
– Я?
– Ты! Стой, – вдруг велела Николетта, – нам нужна аптека. Срочно!
– Зачем? – удивился я. – Кому-то плохо?
– У Мэри насморк, – заявила маменька.
– Это аллергия на московский воздух, – мигом отреагировала тетушка.
– Глупости, у нас чистый кислород, – не упустила возможности поспорить Николетта. – Вон там вывеска, видишь! Живо, Вава, рули за каплями.
Я вновь завел мотор, проехал метров сто вперед и припарковался. Дамы вынырнули из салона, и мы вошли в светлое помещение, где отчего-то сильно пахло мятной жвачкой.
– Дайте пиносол, – велела Мэри.
– Почему его? – начала возмущаться Николетта. – Вон спрей стоит! Я всегда им пользуюсь!
– Ага, – хихикнула Мэри и повторила: – Дайте пиносол.
– Нет, спрей, – перебила ее Николетта.
– Пиносол!
– Я сказала – спрей!
– Пиносол!!!
– Послушайте, – потеряла терпение провизор, – определитесь, наконец, чего хотите.
– Пиносол.
– Вон те капли, на первой полке стоят.
– Возьмите оба средства, – я решил задуть пламя войны.
– Нет, только пиносол, – уперлась Мэри.
– Идиотство! Поможет лишь то, что советую я, – рявкнула Николетта.
Мэри топнула ногой.
– Знаешь, Нико, хоть ты и старше…
– Я? – перебила ее маменька. – Старше тебя? Это ложь!
– Так вот, – неслась дальше Мэри, – несмотря на твою мудрость, полученную с возрастом, позволь отметить: пиносол представляет собой смесь масел сосны, эвкалипта и перечной мяты. Только натуральные ингредиенты. А твой хваленый спрей сплошная химия, от которой нос отвалится. Все! Точка! Мне нужен пиносол!
Маменька стала синеть.
– Во, – вздохнула фармацевт и с жалостью глянула на меня, – у меня тоже две бабки вечно спорят. Прямо до обморока доходит. А чего поделать? Все старики вздорные, никогда друг другу не уступят.
Николетта и Мэри примолкли.
– Ладно, – вдруг заявила маменька, – пиносол так пиносол, не стану спорить. Если он действительно помогает, тогда берем. А то нехорошо получится, у тебя насморк, а у меня нет. Еще поймут, что к чему.
– Пиносол – это класс, – заявила Мэри, открывая полученную упаковку. – Сейчас закапаю в нос, и все сразу пройдет. Успокойся, никому ничего в голову не придет.
– Вава, – велела маменька, – вези нас к подъезду.
Мы вышли на улицу, сели в авто, я дал задний ход и замер у нужного подъезда.
– Ничего не напутай, – рявкнула маменька, поворачиваясь к Мэри.
– Я?
– Ты!
– Я?!
– Ты!!!
Поняв, что сейчас начнется новый раунд скандала, я быстро вышел наружу и открыл заднюю дверь:
– Прошу.
Маменька оперлась на мою руку, легко выпорхнула наружу и прочирикала:
– Вава, звони в домофон.
– Мэри, выходите, – предложил я.
– Она тут останется, – вкрадчиво сказала Николетта.
– В машине?
– Да.
– Но почему?
Сестрички довольно засмеялись.
– Сюрприз, – прощебетала маменька и направилась к подъезду. – Ты, Ваня, только молчи. Главное, никому ни слова про Мэри, и что бы ты ни услышал и ни увидел, изволь держать язык за зубами!