— Конечно. Просто он немного устал.
Рисунок Миро ДЮРЖА
Петер ГОШШАНЬИАФОРИЗМЫ
Перевод Г. Дунды
Незаменимым следует считать того человека, который позаботился, чтобы его никто не заменил.
Современные сказки должны начинаться словами: за семью загрязненными морями, за семью вырубленными лесами…
Создается такое впечатление, что некоторые автомобили состоят из одних дефицитных запчастей.
Собственная точка зрения остается у человека дольше всего, потому что он ею меньше всего пользуется.
Даже заткнутый рот — красноречивый.
Мороз по коже пробегает, когда подумаешь, во что обойдется лет ний отдых.
Многие женщины даже на нудистском пляже жалуются своим мужьям. что им нечего на себя надеть.
Петер ГРЕГОР
УБИЙЦА
Перевод Д. Калюжного
Инспектор Боровичка склонился над трупом.
— Инфаркт, — констатировал врач Хеннеси. — В общем, обычный инфаркт.
Инспектор покрутил головой. Это был бы обычный инфаркт, если б он не был пятым на одном и том же месте, в секции кожгалантереи универмага. Пятая загадочная смерть, и некого подозревать, нет свидетелей. нет мотивов убийства.
— Вы обслуживали этого пана? — спросил инспектор симпатичную молодую продавщицу, в глазах которой застыл ужас.
— Да. я.
— Как все случилось?
— Я не знаю. Он пришел, я стала его обслуживать, на минуточку отвернулась. а потом… потом… посмотрела, а он уже упал.
— Ни с того ни с сего? — прищурился инспектор, — Пятый человек в вашем присутствии падает замертво и все без причины?
— Я… я сама не понимаю. — заплакала девушка.
У инспектора Боровички не было причин не верить ей. но он решительно не знал, что делать дальше. Две недели он обдумывал ситуацию, но ни одна его версия никуда не годилась. Следствие буксовало, и остался только один путь. Инспектор, отдавая себе отчет, сколь рискован его шаг. прилепил усы, надел темные очки и. прикинувшись обычным покупателем, сам пошел в секцию кожгалантереи.
— Добрый день, — приветствовала его девушка столь ангельским голоском, что Боровичка, проверявший в этот момент, крепко ли держатся его усы, чуть было не оторвал их.
— Что пан желает? — продолжала она, и в голосе ее послышались колокольчики.
— Перчатки, — пробормотал ошарашенный инспектор.
— Какие именно? Из оленьей кожи, лайковые, замшевые?
— Замшевые.
— Какого цвета? Беж. коричневые, темные? С пуговкой или без?
— Для шестипалой руки, — буркнул Боровичка.
— Ах, простите! Боюсь, что сегодня не смогу исполнить ваше желание. Но если бы вы были любезны и зашли завтра, я смогла бы вам помочь.
— А я хочу сегодня.
— В таком случае подождите минуточку, я сбегаю на склад и поищу. Вам праздничные или повседневные?..
Девушка выскользнула из-за прилавка, а инспектор уже обо всем догадался. Трясущейся рукой он достал таблетку нитроглицерина и проглотил ее. Да. будь у него сердце послабее и не случись в кармане таблетки. он мог бы стать шестым.
ВЫХОД ИЗ КРИТИЧЕСКОГО ПОЛОЖЕНИЯ
Перевод Г. Дунды
А: Проходите, пожалуйста.
Б: Только после вас? Извольте.
А: Спасибо, но я здесь дома.
Б: Я тоже. Прошу, вы же торопитесь.
Б: Да, я вызвал пожарников. Но и вы мчались как угорелый.
А: Я бежал за лекарством для жены. И все-таки проходите первым!
Б: Ни в коем случае! У меня всего лишь горит квартира, в то время как ваша жена может умереть. Прошу вас.
А: Видите ли, у нее уже вошло в привычку симулировать все эти приступы, чтобы поиграть на моих нервах. А у вас как-никак горит квартира. Даже сюда доносится запах гари! Прошу.
Б: Нет. нет! Огонь наверняка еще не успел распространиться во все комнаты. У меня их три. а у вас. я полагаю, жена одна. Прошу!
А: Новая квартира, уважаемый, достается гораздо труднее, чем новая жена. Поторопитесь!
Б: И все же я готов вам уступить, поскольку мое имущество застраховано.
А: Моя жена тоже не промах — уже в начале нашего брака она застраховала свою жизнь, чтобы придать большую убедительность своим частым обморокам. Этот полис до сих пор в силе. Итак, проходите.
Б: Я не войду до тех пор. пока вы, простите за нескромность, не откроете секрет, на какую сумму застрахована ваша супруга.
А: На сто тысяч. За такую жену — сумма немалая. Прошу!
Б: Ничего не поделаешь, но вам все же придется идти первым Моя квартира застрахована на сто пятьдесят тысяч!
А: должен вам признаться, уважаемый, что моя жена по своему характеру нисколько не отвечает моему идеалу. Я уже говорил вам, что она симулирует приступы, но, кроме того, она безалаберна, неаккуратна, сварлива. Как сексуальные партнеры мы с ней тоже не подходим друг к другу. Пожалуйста!
Б: А я должен вам сказать, что моя квартира тоже не бог весть какая. Темная, потолки низкие и протекают, отопление работает из рук вон плохо. Итак, после вас!
А: Что ж, чтобы выйти из такого затруднительного положения, необходимо найти наиболее подходящее решение.
Б: У меня оно уже есть. Я знаю, что нам надо делать!
А: Что?
Б: Давайте пойдем в ближайший погребок за углом. Насколько я помню, там всегда был в продаже охлажденный велтлинский рислинг.
Рисунок Милана ВАВРО
Моймир ГРОЛЛНЕВЕЖДЫ
Перевод Г. Дунды
Великая битва подошла к концу. Разросшийся административный отдел переезжал наконец в помещение цеха производства и упаковки карандашей. Просто вытеснил его, и все тут. Лишь последовало несколько нелепых вопросов вроде «Что это за предприятие «Карандаш» без производства карандашей?» и им подобных. Однако после ухода с предприятия последнего производителя карандашей все эти неуместные вопросы сами собой отпали
Наступил период гармоничного и поистине планомерного развития. Все, что плановый отдел планировал, остальные отделы распределяли между собой и проводили анализ результатов. Все сходилось до одной сотой процента. Никаких расхождений в расчетах, никакого невыполнения плана и штурмовщины, никаких сверхурочных и перегрузок производственных звеньев. Стоило плановому отделу внедрить новинку, и остальные отделы тут же ее реализовывали без какого-либо сальдо в бухгалтерском учете.
Всех радовало успешное выполнение плана, как и финансовые льготы, по праву предоставляемые предприятию за внедрение нового изделия. Предприятие «Карандаш» стало образцовым. Теперь нас часто посещают делегации, к нам приезжают на стажировку специалисты. Многие из наших сотрудников выступают с докладами в стране и за рубежом. Короче говоря, работа у нас кипит…
Результаты нововведения ошеломляющие, а главное, постоянно выполняется план. И вдруг как гром среди ясного неба — коллективная жалоба! Или как это еще можно назвать? Дескать, куда пропали карандаши и чем вы там занимаетесь на этом вашем предприятии?!
Невежды, да и только!
Милан ЗЕЛИНКАЗОЩЕНКО БЫЛ ПРАВ
Перевод Г. Дунды
Вчера я встретил на улице Юрицу, признанного специалиста из отдела социальных исследований. Он был бледный, под глазами синцы, а его некогда кругленькое брюшко теперь походило на шар. из которого выпустили воздух.
— Что с тобой? — спросил я. потрясенный его никудышным видом. — Ты болен?
Юрица печально махнул рукой.
— Да нет… Я не поверил Зощенко, вот и все.
— Причем здесь Зощенко? — недоумевал я — Как все это понимать?
И тогда Юрица рассказал следующую поучительную историю:
— В тот злосчастный день в наш отдел социальных исследований поступил томик рассказов Зощенко. Многие их тут же прочли и стали спорить. по поводу одного из рассказов под названием «Карусель». Дескать, в наши дни этот рассказ уже неактуален, потому что люди в наши дни уже не такие жадные, какие были во времена Зощенко. Я присоединился к сторонникам неактуальности рассказа и. раззадорившись, в присутствии свидетелей поспорил на две тысячи крон с нашим экономистом. что я прав. Было решено у здания нашей конторы установить телефонную будку с надписью «Бесплатный телефон». Я придерживался той точки зрения, что. если даже у будки и соберется очередь, то все равно люди будут говорить недолго о самом необходимом и затем уступать телефон остальным, желающим поговорить бесплатно.
На другой день ранним утром на площадке, примыкающей к зданию нашей конторы, появилась будка с надписью «Бесплатный телефон». За всем, что происходило на улице, мы наблюдали из окна вестибюля.
Первоначально реакция публики на нововведение была довольно забавной. Люди толпами останавливались у будки, с любопытством заглядывали через стекла вовнутрь, однако никто не изъявлял желания воспользоваться этим телефоном. Наш экономист, чтобы растормошить народ, выбежал на улицу, энергично открыл дверь будки и, сняв трубку, набрал номер.
После того, как он подал пример, у бесплатного телефонного аппарата постепенно выстроилась очередь. Люди дисциплинированно входили в будку и, соблюдая такт по отношению к остальным, звонили больше по делу и разговаривали недолго.
Наш экономист пригорюнился. Я уже считал свой спор с ним выигранным, как вдруг появился верткий мужичок с короткими усиками и хомячьим лицом. Глазки-бусинки его блестели, стреляя то влево, то вправо. Он долго издали присматривался к очереди, что-то измерял, над чем-то мозговал, покусывая от напряжения ногти. Потом он столь же неожиданно исчез, а на другое утро был тут как тут. Теперь на нем уже была форменная фуражка с кокардой связиста. Леший его знает, где он ее раздобыл.
На будке висела уже другая надпись: «Телефонные разговоры по половинному тарифу». Я не поверил своим глазам, когда увидел, как этот новоявленный Остап Бендер засекал с помощью секундомера время разговора, получал от граждан половинную плату и складывал ее в толстый кошелек. Все безропотно платили ему деньги — ведь как-никак всего лишь половина тарифа, в то время как внутри здания — и все это прекрасно знали — имелось несколько телефонных будок, из которых каждый мог позвонить по полному тарифу без всякой очереди.