не к добру; стару щуку убьёшь – с ней уйдёшь» (г. Красновишерск). Негативное восприятие щуки отражено также в бытующем в ряде мест запрете поминать умершего пирогом из щуки: «Щуку у нас в пирог никогда не клали, положишь – новый покойник будет» (с. Карагай). Впрочем, в ряде мест действуют другие рекомендации. «Родителей поминают рыбным пирогом. Со щукой стряпать можно, а с налимом нет. У щуки и чешуя, и крест в голове есть» (Юрлинский район, д. Елога). В ряде мест Прикамья её связь с потусторонним миром объясняют тем, что в голове у щуки есть «два креста и копьё» (с. Юсьва). Последнее толкование объясняет тот факт, что щуку нередко называют церковной, «божественной» рыбой: «У рыбы в голове крест есть. Бог дал – чтобы ели люди. Щуку бы совсем не ели, если бы креста не было у неё. И за крест от её и едят. Видимо, она была несъедёбная» (зап. от П. И. Мининой, 1922 г. р., с. Пелым Кочёвского района).
Рефлексы древнего культа щуки, волшебство которой отмечают многие русские сказки, устойчиво сохраняются в народной магии: «Щуку показывают человеку, который болеет желтухой. Вот поймают щуку, в ведро положат с водой, и чтобы он смотрел. И щука-то, говорят, такая же будет жёлтая. Чтобы лечить, есть щука» (зап. от Е. М. Минина, 1936 г. р., д. Хазово Кочёвского района); «У щуки кость есть – как крест. Даже старухи держат нижнюю челюсть, её нужно постоянно с собой носить. В этом месте крест, между глаз. Челюсти у щуки помогают от судов. На суд идёшь – с собой возьмёшь, скажешь про себя на судью: “Если эти зубы сможешь проглотить, то и меня сможешь засудить”» (зап. от В. Н. Ядренникова, 1958 г. р., с. Коча Кочёвского района). «Чтобы не засудили», также пришивали за лацкан пиджака щучью кость (г. Усолье). Особо значимой считается длинная косточка в виде иглы из черепа щуки, которая в пермских говорах называется сыпучая косточка (карагайское – от диалектного сыпить, «усыплять»), в вятских – рыбий сон (её держали в детской колыбели от бессонницы). Впрочем, от детской бессонницы подкладывали также в подушку всю высушенную голову щуки (г. Усолье). Известно в Прикамье применение черепа щуки пчеловодами: возле отверстия улья клали череп щуки, пойманной на Благовещенье, чтоб пчела пролезала между зубами; считалось, что такая пчела будет зубастая и злая. Щука фигурирует в строительной магии: чтобы не было в доме порчи, зубы щуки клали под матицу, когда её закладывали (г. Чердынь); в животноводческих оберегах: прежде чем подоить только что отелившуюся корову, её вымя подкуривали щучьими зубами, которые клали на угли (г. Усолье).
Рыболовные снасти нередко изготавливались с особыми предосторожностями. В частности, нежелательно было срезать на удилища прутья тех растений, которые росли рядом с муравейником – чтобы не ловить одну мелочь (чердынское; ср. близкий по сути гайнский обычай срубать на шест-очеп для зыбки берёзку, растущую около муравейника – чтобы в доме чаще рождались дети). Не вырезалось удилище из наклонившегося, особенно на южную сторону, дерева – чтобы рыба не срывалась с крючка (усольское). При обращении со снастями также действуют разнообразные запреты, призванные сохранить их «чистоту» – нельзя плевать или наступать на сети и удочки, перешагивать через них женщинам.
Отголоски древнего почитания рыбы хорошо ощущаются в особых ритуальных действиях, с которыми связано само занятие рыбной ловлей. Русские и коми-пермяки приурочивали к началу рыболовства обряд жертвоприношения воде, «дарили воду»: бросали в неё яйца, блины, хлеб, мелкие денежки и даже куски ситца, задабривая хозяина воды. Дарение воды исполняется нередко и просто при выходе на рыбалку: «Обычно берёшь с собой хлеб, курево, монеты, монеты кидают иногда в воду. Хлебушек оставляешь на берегу или сигареты – как дань платишь. Ты же не будешь рыбу за бесплатно постоянно ловить. Монеты бросаешь в речку, говоришь, чтоб рыба ловилась. Часто его не вспоминаешь, хозяина-то, или вообще его имя стараешься не говорить, а намёк делаешь. Потому что будешь часто вспоминать – к богу подальше, говорят» (Кочёвский район, с. Большая Коча). Перед уходом на промысел гадали: подкидывая вверх рукавицу, произносили: «Ну-ка, рыба попадёт или нет мне?». Если рукавица падала пальцем вниз, считалось, что попадёт (с. Юсьва). В деревнях до сих пор верят, что нельзя идти на рыбалку, если человека наполняют злые мысли. Информанты рассказывают, что утром перед рыбалкой не рекомендовалось топить печь. Труба должна оставаться закрытой, чтобы рыбаку повезло: «Когда рыбачить идёшь утром, печку не надо топить, пусть уходит до топки, чтобы труба не была открыта» (Косинский район, с. Пуксиб). Заметим, смысл последнего обрядового предписания в традиционном восприятии печной трубы как одного из каналов связи со сверхъестественным миром (знахарки в доме лечат при закрытой трубе; для облегчения страданий умирающего принято открывать печную трубу). Уход рыбака из дома при закрытой трубе, таким образом, связан с его желанием «изолировать» себя от всего домашнего и достигнуть большего контакта с природой.
Считалось, что нельзя брать на рыбалку еду из рыбы; в доме не мели полы и не выносили мусор, если кто-то уходил на рыбную ловлю. Повсеместен запрет иметь перед рыбалкой интимную связь с женщиной. Считалось, что даже прикосновение женщин к орудиям промысла могло повлечь за собой неудачу. Это бытовое половое табуирование связано с тем, что промысловая деятельность считалась мужским занятием.
Особое поведение требовалось от рыбака на месте промысла. Показателен, в частности, запрет на свист: «На речке, говорят, не свистят. И в лесу не свистят. Даже вон, на корабле, говорят, не свистят тоже. По уху сразу мужики дают, как только начинаешь свистеть. Без рыбы останешься и без денег» (Кочёвский район, с. Большая Коча). В народе верят, что свистом, который связан с нечистой силой, можно привлечь беду, испортить погоду; и призвать нечистую силу, и отпугнуть её[23]. Из представлений, что свист приводит к опустошению близкого человеку пространства, возникли известные запреты свистеть в доме, на поле, в стойбищах для скота.
Особое внимание уделяется первой пойманной за сезон рыбе и первому улову: первую рыбу принято отпускать (иногда предварительно укусив её за хвост, произнеся слова: «Давай своих товарищей зови»). После поимки её обмывают: «Перву рыбу поймать, дак надо обмыть её, стопочку принять. Потом лучше клевать будет».
Сакральными качествами наделяются не только многие виды рыб, но и пища из рыбы, даже рыбацкие снасти. Рыба, как известно, занимает большое место в мировых мифологиях. В древнейшие эпохи, до появления земледелия и скотоводства, во всём мире был распространён её культ, о чём свидетельствуют, например, каменные рыбы из неолитических погребений, многочисленные наскальные изображения рыб. По древним представлениям некоторых народов (например, хантов), люди произошли из рыб. Образ рыбы соотносится в древних представлениях с Нижним миром: предки верили, что на огромной плывущей рыбе держится Земля. Известно, что особенно много изображений рыб в культовых местах, в местах захоронений и на стенах гробниц. И в наши дни рыбные блюда обязательны в похоронно-поминальной обрядности (в Прикамье это уха, рыбные пироги). В ряде традиций рыба – воплощение души умершего человека; одновременно это символ чистоты, плодовитости, изобилия. Это объясняет её появление (рыбных пирогов, ухи) в Прикамье и в свадебном обряде, и на роди́нах, и на похоронно-поминальном столе (память об этом хранит шутливое пермское побуждение гостя угощаться «Ешь уху, поминай баушку глуху»). Готовят на поминки рыбные пироги, рыбу. Рыбный пирог использовался в обрядах строительства. Перед тем как поднять матицу, строители поясами привязывали к ней рыбный пирог, завёрнутый в белый холст, как символ будущего довольства хозяев дома, пирог ставили в печь при её битье: «Когда с боков глину забьют, внутрь печи кладут рыбный пирог» (зап. от А. А. Семушева, 1939 г. р., с. Доег Юсьвинского района). Он был существенной частью родильного обряда: навещая роженицу, гости обязательно приносили рыбный пирог. Рыбник обязателен и в ряде хозяйственных обрядов. Так, если в лесу потерялась корова, пишут записки лесному: «Лесному записку положат, так скотина выйдет. Ручкой пишут, этому мужику лесному запишут: «Отпусти нашу скотинку, не держи нашу скотинку». Кладут кто на пень, кто куды. Рыбный пирог пекут обязательно и кладут на пень. Или на ёлку в красном платке вешают» (зап. от Е. И. Трушниковой, 1912 г. р., с. Усть-Зула Юрлинского района).
Особое значение имел рыбный пирог на свадьбе. Известен в Прикамье обычай варить уху в момент сватовства, чтобы «обеспечить» его успех. В Карагайском районе первым кушаньем в доме невесты считались пироги из щуки с хреном. В Кунгуре перед венчанием на стол выставляли рыбный пирог: «Все рыбы-щуки в пироге лежали головой к иконам, все в одну сторону. Верхнюю корку пирога жених по кругу срезал, всё по солнышку шёл, пирог не двигал, не поворачивал, нельзя было. Верхнюю корку пластал крест-накрест. Кусочек откинет, рыбку из пирога вытащит, положит на тесто и невесту кормит. Это перво было, потом все остальные ели». Примечательна здесь ориентация щуки головой к иконам – признак её почитания (ср. также: «Рыбу-то, пирог ставят головой-то к богу, в красный угол» – Уинский район, с. Воскресенское). Рыбным пирогом невеста кормит жениха перед брачной ночью, остатки пирога утром в подоле она выносит овцам, корове, домашней птице «для приплода» (Усольский район). Для испытания невесты бытует задание ей на второй день свадьбы чистить рыбу, печь пирог: «Для второго дня целую ванну живого леща чистили, невеста руки все исколола» (г. Березники). На второй день свадьбы, после брачной ночи, невесту заставляли стряпать рыбный пирог: «Давай, невеста, жарь-парь» (зап. от А. Ф. Оньковой, 1923 г. р., с. Они Юсьвинского района). Примечательно толкование смысла изготовления этого свадебного пирога из рыбы: «