Собираются все родственники, за стол сядут. Раньше ведь вино было, пиво, рыбный пирог делаешь, стряпаешь, в общем, полный стол. Рыбу с головами запекали. Рыба, говорят, главная, как голова человека. Голову нужно съесть хозяину. Хозяин должен голову съесть обязательно» (зап. от М. И. Баяндиной, 1954 г. р., д. Гавино Юсьвинского района). В Кишертском районе в пирог второго дня свадьбы запекали щучьи головы: «Для потехи; мол, много детей должно быть, и чтоб все головастые». «Рыбью голову в свадебном пироге при запекании обязательно выставляли наружу, “чтобы голова родилась”, а когда шли “проведать пирожком” на кашу к новорождённому, рыбник приносили уже из трёх рыб, две из которых были без головы, с головой – главная» (г. Усолье).
В Усольском районе после брачной ночи тысяцкий «рыбу лучил, ставил на телегу лодку, запрягал лошадь и ездил по деревне с острогой – тыкал ею в палки, брёвна, щепки, что удавалось подцепить, кричал: ”Лёш попал!”». В этом же районе в деревне Турлавы лошадь запрягали в лодку: «Такие маленькие лодки были, бортнички, свекровку в этой лодке катали, чтобы веселяя было». Известно также свадебное ряженье второго дня свадьбы в рыболовов: «Наутро в рыбака наряжались, крючок да удочку сделают, шляпу на кого-нибудь наденут, сачок дадут, он ходит, свадебжан цепляет, маленьких ребятишек в сачок ловит» (с. Кишерть). Подобное комедийное разыгрывание рыбалки, её шуточная имитация, как и многие игры, завершающие свадебный ритуал, имели в прошлом обереговый, очистительный и одновременно продуцирующий смысл.
Мотив рыбалки и уловления невесты сетью часто встречается и в свадебной поэзии. В причитаниях невесты на её слова «Я пойду, пойду на быстрые реки, / Обернусь я рыбой щучиной» удалый молодец говорит: «Я пойду, пойду во торг да во торг, / Я куплю, куплю двенадцать неводов, / Я найму, найму двенадцать рыбаков, / Сам пойду я во тринадцатыих. / Изловлю я рыбу щучину, / Доступлю я красну девицу-душу!» (г. Красновишерск). Вероятно, эта игра вносит идею своеобразной реинкарнации девушки-невесты в рыбу. Вообще, сюжет о ловле рыбы, развивающий древнюю аналогию рыбалки и брака, достаточно универсален для народной культуры. На севере Прикамья невеста во время свадьбы опоясывалась от сглаза обрывком сети или тетвой (верхней верёвкой сети). Дело не только в магических свойствах обереговых узлов-наузов на сети. Невеста в обряде предстаёт как «заловленная» сетью, т. е. как полученная в ходе поединка добыча.
В народной речи образ ловли рыбы устойчиво соотносится с представлением эросного контакта и беременностью (отсюда шутливое орловское выражение поймать линя, пермское рыбку поймать – забеременеть). На этом же соотнесении ребёнок – рыба созданы выражения типа сибирского ме́ня (т. е. налима) поймать, пермского съесть рыбку (окуня) – забеременеть. Аналогичный сюжет нередок и в шуточном фольклоре – в частушках типа «Что мне делать, что мне делать, что мне делать, сироте, съела окуня живого, шевелится в животе». Образ реализован во многих частушечных текстах: «Ох, и скушала я жареную рыбку. Как хоти, дорогой, к зи́ме надо зыбку»; «Под Усольским под мостом рыба плавится хвостом. Девки ловят да едят, карапузиков родят». В прикамской частушке даже совместная рыбалка юноши и девушки предстаёт как образ любовной связи: «Про меня наговорили, про меня набачили, дескать, мы с милёночком на озере рыбачили». А образ изобилия рыб в реке становится знаком счастливой любви: «Интересный ручеёчек – рыбочка за рыбочкой. Интересный мой милёнок – завсегда с улыбочкой».
Особое, мистическое отношение к рыбалке наглядно проявляется в календарной традиции. Рыболовный промысловый календарь, характерный для некоторых русских традиций[24], на территории Пермского Прикамья не отличается особой развёрнутостью, поскольку в календарной обрядности края более актуальны традиции земледельческие. Тем не менее отдельные даты отмечены весьма колоритными деталями, связанными с темой народных промыслов.
В весенний период наиболее заметными следует считать прогностические ритуалы. Например, на Масленицу, в масленичном поезде, наряду с другими хозяйственными занятиями демонстрировались элементы рыбной ловли, её атрибуты: «Во время Масленицы катались на лодках, ездили в корыте по дороге, как рыболов в лодке. Отталкивались от земли палками, палками били по земле, будто рыболов рыбу глушит. Лодку запрягали в лошадь…» (Чердынский район, с. Редикор). В Добрянском районе в запряжённой лодкой масленичной процессии также имитировали рыбную ловлю: «Дак два мужика всё, у них лодка была сильно большая, а к лодке прицеплены были оглобли. Запрягут в лошадь, в лодку поставят печку маленькую, стол поставят, замесят в избе теста, нарубят мясо, фарш заготовят. Два мужика едут, один лошадью правит, а другой стоит, рыбачит рыбу, у него в мереже сухая рыба, насована в мережу-то. Он ботает там, хоркает, а одна бабка сочни делает, а другая пельмени щиплет. А этот мужик, который лошадью правит, он печку топит и эти пельмени варит, и бутылка стоит, и дружочек пива стоит в лодке-то. А кони-то идут, лодка шибко долго едет. Трясёт ничего, прямо как плывёт» (Добрянский район, д. Заболото).
С этой же целью рыбаки совершали ряд магических ритуалов на Великий четверг. Чтобы был успех, изображали рыбную ловлю: «Берут тряпку вместо сетей, и ходят, будто рыбу ловят» (Юрлинский район, д. Бадья). На Великий четверг рыбаки залезают на крышу и «саком сачат, чтобы пуще рыба ловилась, и репьём жгли его, сети, снасти окуривали, чтобы рыбка ловилась. Всяки работы делали: вот рыбаки утром залезут на сеновал и оттуда сетями рыбу ловят. Рыбу чтобы ловить летом, больше. Они сами и говорят, чтобы, мол, рыба большая попалась, много рыбы» (зап. от А. А. Баталовой, д. Антипино Юсьвинского района). Для того, чтобы рыболовный процесс в году был успешным, в Великий четверг было принято бросать мерёжу посреди двора. Спустя некоторое время рыболовы мерёжу убирали, клали на место, показав, что порыбачили (г. Чердынь). Замечали также по разным приметам, удачным ли будет год на рыбу: в Великий четверг шли к скоту и смотрели, в какую сторону головой лежит корова: «Примечают, где корова, куда лежит. На юг если – рыбный год будет» (Соликамский район, п. Касиб).
Нередко на Великий четверг окуривали рыболовные снасти (дымом можжевельника, от сожжённой паутины и пр.): «Прокуривают мерёжи, там тенёта насобирают в голбце, в баночку, потом зажгут. Морды, всякие сети – это всё подкурят» (Юрлинский район, д. Дубровка). Очищение промыслового снаряжения проводили не только во время календарных праздников, но и непосредственно перед началом рыболовства, в первый выезд на реку. Окуривание, при котором дыму приписывалась очистительная сила, производили и на рыбалке в случае невезения. На Иньве, например, в этом случае вытаскивали невод на берег, разводили костёр и забрасывали его травой, направляя дым на невод, очищались и сами рыбаки, проходя через этот дым.
Рыбаки в пойме Сылвы особо выделяли Алексеев день – 30 марта, с которого рыба трогается с зимовья: «На Алексия с гор вода – рыба со стану» (Кишертский район, с. Молёбка). Чёрмозские рыбаки знали и другие приметы, связанные с Алексеевым днём: «На Алексея тёплого щука хвостом лёд пробивает», «Рыба идёт с зимовья и стоит под берегом»[25]. В поздневесенний период были актуализированы многие погодные приметы и явления, по которым также определяли рыбацкую удачу в предстоящем сезоне и году. Так, считали, если первый гром прогремел в постный день (среда, пятница), в этом году «будет хороший лов рыбы» (Соликамский район)[26]; «Если река вскроется в постный день – рыбы будет много» (Частинский район)[27]. Важным календарным периодом было время нереста рыбы. Во многих деревнях Прикамья отмечали, что в это время не запускали мельницы и не звонили в колокола, чтобы не пугать рыбу.
В Кочёвском районе было принято ходить на реку в день Николая Чудотворца. По легенде, в реке жила русалка, которая часто забирала к себе людей. В дар жителям реки приносили чучело из использованного банного веника (чтобы чувствовался человеческий запах). Куклу в воду опускал обязательно мужчина, он и просил о спасении: «Забери эту куклу в дар, у неё родных и близких нет! По этой кукле никто плакать не будет, а таких, как мы, с собой не берите». Затем опускали чучело в воду и колдовали. Кроме того, вместе с чучелом в воду бросали и краюшку хлеба, чтобы рыбы было вдоволь. В чём-то сходный обычай, правда, приуроченный к дню Николы зимнего – 6 декабря, отмечен у рыбаков Заонежья. Они рано утром обряжали соломенное чучело в рубашку и порты и отправляли его в дырявой лодке по Онежскому озеру (очевидно, как жертву водяному)[28]. Обычай рыбаков обращаться за помощью к Святителю Николаю связан, безусловно, с тем, что в народе Николай Чудотворец почитается не только как заступник от всех бед и несчастий, но и как хранитель на водах: «Пошёл на реку – правой ногой вперёд надо выходить из дому и Богу молиться, Николаю помошнику, чтобы он дал нам рыбу. Чё говорить: “Николай помошнэй, помоги мне рыбу ловить. Не жалей, дай. Подай милостыню грешному”» (Кочёвский район, с. Большая Коча).
Интересно, что на рыбалку переносилось известное народное представление о времени пения кукушки как благодатном для вызревания хлебов и трав. По пению кукушки ориентировались на сроки рыбалки: «Старики знали – когда кукушка перестанет куковать, уже всё, пожалуйста, можно рыбачить. Поверье было: когда кукушка перестанет куковать, тогда рыба спит. Покуда нет, кукушка кукует – нельзя, говорят, рыба не спит» (Кочёвский район, с. Коча).