щих поверьях о щуке подчёркивается её определённая демоничность: «Щука перед войной шла. Это вообще так, когда много щуки, не к добру. Это же царская рыба, у неё крест на голове, она церковная рыба-то. Опасная она. Которы её и щукой-то не называют, а только сукой» (зап. от М. В. Поляченко, 1926 г. р., с. Ощепково Усольского района). Указанное информантом соотнесение щука – сука следует рассматривать не только как проявление звуковой близости названий: оскорбительные, бранные названия в народной речи нередко выполняют функцию оберега. Название щуки са́моедь (Косинский район) наглядно иллюстрирует её ритуальную нечистоту («Щукой не поминаем, она самоедь, щук же ест»).
Щука может быть названа по месту обитания: глубинка – глубинная щука (Косинский район), зелёнка – щука, живущая в поросшем травой водоёме (Ильинский район), травянка – щука, которая водится на мелководье, в речных зарослях (Соликамский район); реже травничек – щурёнок (Карагайский район). Рыба нередко получает описательное название – зубастая (Гайнский район). Наличие острых зубов у щуки всегда подчёркивается в русском фольклоре, например, в сказках она обычно характеризуется как «щука зубаста». Название жаба (Гайнский район) указывает и на такой признак щуки, как большой рот, и на обитание этой рыбы в заросших водоёмах. Определение крокодил (Очёрский район) основано на сравнении рыбы с пресмыкающимся и мотивировано тем, что щуку отличает длинная и плоская голова.
Экспрессивно окрашено название крупной щуки кобыла (Ординский район). Примечательно, что слово кобыла в пермских говорах используется ещё и как характеристика рослой здоровой молодой женщины, девушки. Название хозяйка (Частинский район) не только указывает на главенствующую роль этой рыбы в водоёме (она выступает в роли биологического мелиоратора, поскольку поедает мелкие малоценные виды рыб). Именно щука воспринималась в прошлом как демонический хозяин воды. Исключительное внимание к этой рыбе проявляется в наделении её женскими именами. Так, отмечено достаточно затемнённое называние крупной щуки катя (г. Очёр) и мелкой нюра, нюрка (Суксунский район). Сближение названий природных объектов и имён людей достаточно часто встречается в русских говорах и отражено в диалектных названиях мелких рыб типа ага́шка, ана́ска, пара́нка. Как представляется, уподобление рыбы женщине может быть связано и с символикой имени, и с переосмыслением затемнённой исходной номинации. Возможно, название мелкой щуки нюрка (известно также свердловское анна) связано с коми ńur «болото», «топь» (ср. архангельское нюра́ «водная мель»).
Однако в некоторых случаях предметом внимания становятся и непромысловые виды рыб, по всей видимости, в тех случаях, когда рыба имеет какие-либо бросающиеся в глаза особенности. Например, мелкий, практически не употребляемый в пищу и весьма редко попадающийся бычок-подкаменщик известен довольно хорошо и у него много названий – абакша, большеголовка, бычок, ширик, широколобка и даже ряд неприличных.
Помимо развёрнутой системы номинаций для крупных и хозяйственно ценных рыб, в говорах фиксируется большое количество названий для мелких рыб. Мелкая речная рыба, видовая принадлежность которой либо не определена, либо несущественна, называется в Прикамье арга́н (Юсьвинский район), арга́шик (Юрлинский район), ари́нка, ари́шка, ери́шка, ори́шка (Ильинский, Карагайский, Чернушинский районы), маряшка (Кишертский район), мул, муле́ц (Суксунский район), муль (Кунгурский, Суксунский районы), му́ля (Соликамский район), мулява (Уинский, Кишертский районы). Как правило, это достаточно нейтральные названия с неясной внутренней формой. Наличие нескольких параллельных наименований для малоценных, непромысловых рыб характерно в целом для русских говоров. Объясняется этот факт, как указывает В. Т. Коломиец[2], тем, что при назывании малозначимых природных объектов часто нарушалась (забывалась) хронологическая преемственность, в результате чего на одной и той же территории возникали всё новые и новые названия одного и того же вида рыбы. Часты в говорах и речи рыбаков метафорические, шутливые оценки типа овёс (Пермский район – в связи с известной «измерительной» семантикой овса, ср. в пермских говорах как овёс – о чём-либо мелком), гвоздьё, пионер (г. Пермь), пиписка (с. Коса), перхоть (п. Гайны). Во всех этих случаях рыба характеризуется как мелкая добыча.
Спецификой говоров являются финно-угорские и реже тюркские заимствования в рыболовной лексике. Название плотвы кельт, кельн (п. Гайны) является, скорее всего, заимствованием, ср. хант. келъчи – сибирская плотва; отсюда же белозёрское келш. Слова аргыш, ар, арик для обозначения мелкой рыбы возникли из коми ар, арга – маленькая рыбка, малёк. Возможно, изначально название было тюркским, ср. уйгурское arys – караван, шорское arys – спутник; следовательно, в названии может быть подчёркнута стайность мелких рыб.
Рыбная ловля в Прикамье в древности и в средние века
Кто, когда, каким образом впервые поймал и каким способом приготовил рыбу из Камы и её многочисленных притоков, никогда и никому из археологов не удастся установить. На разных территориях начало рыбной ловли человеком относится к разным историческим временам. Вероятно, что уже в период древнего каменного века – палеолита – рыбная ловля стала одним из вспомогательных способов добычи пищи. Во всяком случае, в верхнем культурном слое стоянки Костенки 1, расположенной неподалёку от современного Воронежа, найдено ожерелье из рыбьих позвонков, свидетельствующее об употреблении рыбы и о её явно особом значении в жизни человека.
На берегах Камы и её притоков изучено несколько десятков стоянок охотников эпохи палеолита, но ни на одной из стоянок не найдено орудий рыбной ловли или каких-либо иных свидетельств. При раскопках культового места в гроте Большой Глухой на реке Чусовой в пластах земли было найдено много рыбьей чешуи. Однако, по мнению автора раскопок археолога П. Ю. Павлова, её наличие не связано с деятельностью людей и, скорее всего, является результатом рыбной охоты птиц. Это, конечно, не исключает использования рыбы в пищу охотниками эпохи древнего каменного века: рыбу могли ловить руками на перекатах, она могла быть продуктом случайного сбора. Главное – нет свидетельств о её систематическом вылове и употреблении в пищу. Охота в этот период – более важное, возможно, и более престижное занятие, так как приносит гораздо больше продуктов питания.
В следующий исторический период – средний каменный век, мезолит – рыбная ловля, вероятно, становится одним из видов хозяйственной деятельности древних жителей Западного Урала. Появляются первые специализированные орудия рыбной ловли – костяные гарпуны. Рыболовный гарпун имеет крупные зазубрины, благодаря которым он остаётся в теле рыбы и позволяет вытащить её за древко, на которое насажен, или за верёвочку, привязанную к наконечнику гарпуна, если он отделяется от древка.
Вероятно, в условиях изменения климата (отступление ледника и завершение периода оледенения) меняются фауна и флора. С появлением современной растительности и животных рыболовство всё увереннее занимает важное место в обеспечении коллективов людей продуктами питания и материалами для различных поделок.
Сменивший мезолит новый каменный век – неолит (6–4 тыс. лет назад) – принёс изобретение глиняной посуды – керамики, многие технические открытия – колесо, лодка, прядение нитей, вязание и т. д. Достигла своего расцвета техника обработки камня, изменения произошли и в самом образе жизни людей. Для лесной зоны рыболовство становится одним из главных видов хозяйствования (известны находки костяных рыболовных крючков, острог, поплавков и грузил от рыболовных сетей, например, на Хуторской стоянке под Березниками). Наличие среди орудий труда долот и тёсел, а также шлифованных каменных топоров указывает на развитие деревообработки, в результате чего стало возможным и появление лодок-долблёнок. Вероятно, что именно рыболовство с использованием сетей, заколов, вершей способствовало созданию определённых запасов. А это наряду с охотой на зверя давало человеку возможность перейти к оседлости – жить на одном месте круглый год, что отличало рыболовов от охотников. Последние вынуждены были круглый год находиться в движении, обходя племенную территорию по специальной охотничьей тропе – путику.
Собственно, именно эпоха неолита дала начало широкому освоению рыбных запасов Пермского края. Использование посуды из обожжённой глины позволило, вероятно, консервировать рыбу разными способами – мариновать, засаливать. Наверняка рыбу ещё сушили и вялили, создавая запасы. Можно смело утверждать, что в эпоху неолита рыболовство в Прикамье становится одним из важных видов хозяйственной деятельности, а в ряде случаев и основой жизни для населения.
С тех пор совершенствуются орудия и приёмы лова, меняются организационные формы рыболовства, но неизменным остаётся интерес людей к этому занятию.
Кости и иные останки рыб довольно широко представлены в материалах поселенческих памятников с периода железа. Так, при раскопках городища Ермаши (ананьинская археологическая культура, V–III века до н. э., находится близ посёлка Осенцы) в культурном слое собраны позвонки и лучевые кости осетровых рыб. М. В. Талицкий отмечал, что на Родановом городище IX–XII веков рыбья чешуя местами лежала на полах жилищ пластами толщиной до 5 см. Крупные скопления рыбьей чешуи встречены и в культурном слое Рождественского, Городищенского и Анюшкарского городищ.
Исследование, проведённое ихтиологами ПГУ, показало, что среди костей рыб, собранных в культурном слое поселений, в эпоху средневековья преобладали осетровые. Круглый год добывалась стерлядь от 40 до 88 см в длину. Из проходных видов осетровых добывались севрюга, осётр русский и белуга. Севрюга в прошлом достигала максимальной длины 270 см. Жители Роданова городища, например, добывали севрюг длиной 120–160 см. Осётр русский попадался размерами 100–170 см. Белуга, самый крупный вид осетровых, размеры которой превосходили 600 см, была широко распространена в бассейне Камы и также являлась объектом рыбной ловли. Мясо осетровых по своей питательности не уступает мясу животных, в нём содержится глютаминовая кислота, которая придаёт ему своеобразный вкус, очень похожий на мясо животных. Весьма высока и калорийность мяса осетра – более 160 ккал в 100 граммах, в основном за счёт белков и жиров, которых в мясе осетра примерно поровну. Если сравнить с калорийностью говядины первой категории (около 220 ккал в 100 граммах), то это не намного меньше. Кроме того, оно содержит макро – и микроэлементы, витамины.