– Встречался с ним когда-нибудь?
Лопес покачал головой:
– Пару дней назад разговаривал по видеофону. Он выглядит уставшим, не то что на снимках 41 года – там он звезда. Ему это необходимо, Крис. Для него это последний шанс.
Память Криса откликнулась на названную дату. В 41-м Эдварда Куэйна размазало по холодному асфальту на М20. Тогда казалось, что все закончилось. Но следующим утром Крис проснулся и обнаружил, что мир цел и невредим, а каша, которую он заварил в «Хамметт Макколл», далека от разрешения. Он понял, что ему придется жить дальше и найти другую цель для существования.
Откуда-то с воды донесся приглушенный рев.
– Приближается лодка, – сказал Лопес.
Из-за лесистого мыса показался катер, подняв головную волну, которая едва не заглушила рев двигателей. Большое серое судно было скоростным, а судя по тому, что на баке за щитом из пуленепробиваемого стекла установили два автомата, годилось и для военных столкновений. На корме развевался флаг – белый символ на зеленом фоне. Лопес с облегчением выдохнул:
– Черепаший патруль.
Моторка замедлила ход, двигатель перешел на малые обороты. Катер подошел носом к причалу, на бак вышел человек в хаки. Раздались крики на испанском. Лопес ответил. Матрос схватил линь и легко спрыгнул на пирс. Он приземлился на полусогнутые ноги как человек, проделывавший это не раз. На палубу вышла женщина в похожем костюме, прислонилась к пулемету и уставилась на них. Крис встревожился.
– Ты ведь вооружен, да? – пробормотал Крис Лопесу.
– Естественно. Но это черепаший патруль, они не…
Следующий мужчина, сошедший с лодки, тоже был одет в армейскую форму, на плече – винтовка Калашникова. Он прошел мимо Криса, даже не взглянув на него, подошел к Лопесу и произнес что-то на испанском. Получив ответ, скрылся в хижине. Крис глянул на воду по другую сторону пристани и принялся гадать, насколько там глубоко. Хорошо бы не меньше метра над головой, чтобы не подстрелили. Одолженный Лопесом «Смит и Вессон» наверняка будет стрелять и промокнув, но против боевых винтовок…
«Давай посмотрим правде в глаза – ты и пяти минут не продержишься. Это тебе не киношный Тони Карпентер».
– Сеньор Фолкнер?
Он резко повернулся к лодке. Очередная фигура в хаки встала рядом с женщиной на палубе. Когда мужчина спрыгнул на пирс, Крис узнал голос. Барранко.
То же обветренное лицо и закаленный образ, который Крис помнил по встрече, состоявшейся год назад, когда он еще работал на ХМ, – лицо, посмуглевшее от постоянного пребывания на солнце в горах, широкие скулы и голубые глаза, доставшиеся в наследство от какого-нибудь европейского колонизатора-предка, прибывшего в Америку много десятков лет назад, впитавшиеся в генный пул за столетия. Те же коротко стриженные седые волосы; тот же рост, те же длинные конечности. Вот Барранко движется к нему. Приветствует. Жмет руку. Ладонь все такая же мозолистая. Вот он подошел совсем близко. Тот же ищущий взгляд. Так смотрели на горизонт, выискивая знаки, капитаны линкоров или, может, пиратских траулеров в прошлом веке.
– Сеньор Фолкнер. Теперь я вас вспомнил. Вы были частью миссии «Хамметт Макколл». Мужчина с ноутбуком. Тогда вы вели себя очень тихо.
– Тогда я приехал слушать. – Крис покопался в кармане пиджака. – На этот раз я…
– Потише, прошу вас. – Барранко поднял руки. – Мои товарищи сильно нервничают, находясь вдали от дома. Все может плохо закончиться, если вы дадите им повод думать, что собираетесь воспользоваться пистолетом у вас за поясом, который плохо спрятан.
Барранко махнул в сторону женщины у пулемета, затем на матроса на пристани – тот выпрямился и стоял рядом с кнехтом, сжимая в руке пистолет. Крис услышал, как щелкнул взводимый курок, обернулся к хижине и увидел, что из домика вышел мужчина, держа у бедра винтовку.
– Итак, – сказал Барранко. – Добро пожаловать в Латинскую Америку снова.
Внутри хижины имелись самые необходимые вещи: туалет за пластиковой перегородкой, крохотная плита в углу и древний деревянный стол два метра в длину, весь в царапинах и граффити, которые, похоже, выводило не одно поколение людей. Вокруг стола разместили с полдюжины потертых пластиковых стульев – Крис отобрал их из кучи, которую по приезде откопал позади хижины. Да, до стандартов «Шорн» далеко. Окна были маленькими, с густым слоем грязи, но на крыше через определенные промежутки висели лампы системы водного освещения, труба с фитилем была целой и невредимой и уходила вниз, под воду, через пробуренную в полу дыру. Крис уже проверял систему ранее – фитиль был отлично смочен. Он щелкнул выключателем на стене, и в трех из пяти лампочек зажегся мягкий свет.
Барранко оглядел интерьер и кивнул.
– Конечно, не «Панама Хилтон», – сказал он. – Но я и не Луис Монтойя.
От Криса ждали определенной реакции – он попытался выдавить из себя смешок и жестом пригласил к столу:
– Прошу вас, садитесь, сеньор Барранко. Боюсь, что мы куда больше задавались вопросом безопасности, нежели комфорта. Если не считать парочки ненормальных упертых наркокопов, у Луиса Монтойя нет реальных врагов. В отличие от вас – у вас их множество.
– И вы предлагаете решить эту мою проблему, верно? – Барранко так и не сел. Вместо этого кивнул двум своим телохранителям, которые последовали за ним в хижину. Те молча заняли позиции у окон. Они стояли вольно, но вряд ли это кого-то могло одурачить. Они удостоили Криса беглого взгляда, в котором сквозило презрение.
Крис подошел к столу и выдвинул стул для Барранко.
– Уверен, что при наличии времени и небольшого везения человек вроде вас способен сам решить свои проблемы, не прибегая к услугам человека вроде меня. Время и удача – все, что нужно. Прошу. Садитесь.
Барранко не двинулся.
– Лестью меня не проймешь.
Крис пожал плечами и опустился на стул.
– Я знаю. Я не льстил – просто констатировал факт. Я считаю – точнее мы, мои коллеги в «Шорн» и я, считаем, что вы в состоянии разрешить сложную ситуацию, которая в данный момент сложилась в Колумбии. Вот почему я здесь. Своим визитом мы хотим показать, что верим в вас.
После этих слов Барранко медленно приблизился к столу.
– Вы назвали страну Колумбией, – сказал он. – А ваши коллеги в Лондоне тоже так говорят?
– Нет, конечно. – Крис провел ладонью по столешнице и поднял руки, затем, сперва взглянув на секьюрити Барранко, он неторопливо залез в карман и достал свернутый ноутбук. Ему показалось, что все это выглядело довольно круто, учитывая ситуацию.
– Мы зовем это Контролируемая экономика Северных Анд. Уверен, вы в курсе. А еще, не сомневаюсь, вы знаете, что не мы одни используем это наименование.
– Да, – в его словах слышалась явная горечь. Ладони Барранко легли на спинку стула, стоявшего напротив Криса. – Не вы одни. Весь мир зовет нас так. Только ублюдок в Боготе именует ее Колумбией, будто мы все еще единая нация.
– Эрнан Эчеварриа, – вкрадчиво начал Крис, – подпитывает патриотизм своих соотечественников, дабы упрочить режим, который обогащает пять процентов населения, а остальных держит в грязи. Не мне вам про это рассказывать. Однако, полагаю, вы нуждаетесь в моей помощи, чтобы изменить ситуацию.
– Как быстро мы перешли. – На лице Барранко застыло такое выражение, будто он учуял отвратительный запах, просачивающийся через пластиковую перегородку из туалета. – Как быстро – от лести к подкупу. Разве не вы сказали, что человек вроде меня может разрешить…
– При наличии. Времени. – Крис встретился взглядом с собеседником и, удостоверившись, что тот не станет продолжать, начал безмятежно разворачивать ноутбук. – Я уточнил – при наличии времени. И капельки везения. А еще я сказал – возможно.
– Понятно.
Крис не поднял глаза на Барранко, но по голосу казалось, что колумбиец улыбается. «Как быстро мы перешли от сарказма к улыбке». И все же Крис продолжал смотреть в ноутбук – тот был сильно помят в нескольких местах и разогревался довольно медленно. Крис стал разглаживать экран. Он услышал, как царапнули по полу ножки стула и как он заскрипел, приняв вес Барранко.
На экране выскочила карта зоны КЭСА.
Крис поднял голову и улыбнулся.
Позже, когда вся информация была выложена и обговорена, они вышли на пирс и любовались погодой. На востоке небо местами очистилось.
– Сигаретку?
– Да, спасибо. – Крис взял предложенную пачку и вытряхнул помятую трубочку. Барранко дал ему прикурить – на серебристой бензиновой зажигалке был изображен череп с костями, вокруг которого шла надпись на кириллице и стояла дата 2007. Крис затянулся и тут же закашлялся до слез.
– Ого, – он вытащил сигарету изо рта и заморгал, глядя на нее. – Где вы их берете?
– Вы в таком магазине не были, – Барранко указал в направлении юго-запада. – Семьсот километров отсюда, в горах. Держит его женщина, которая помнит дни, когда Эчеварриа пришел к власти. Она не продает американские сигареты. Только темный табак.
– Я заметил. – Крис сделал еще одну затяжку, на этот раз менее сильную; табак раздражал легкие. – А зажигалка? Военная, верно?
– А вот и нет. – Барранко достал зажигалку и стал водить пальцем по кириллическим буквам. – Реклама. «Смертельные сигареты. Плохие новости, дружок, ты помрешь». Вот что на ней написано. Но это – как вы там называете – контрфакт. Подделка?
– Контрафакт.
– Да, контрафакт. Какой-то ненормальный англичанин в прошлом веке действительно выпускал сигареты под таким названием.
– Похоже, он был не слишком умен.
Барранко развернулся и выдохнул на Криса клуб дыма.
– По крайней мере, он был честен.
Крис промолчал. Барранко вышагивал по пирсу, курил и ждал.
– Мне кажется, вам надо приехать в Лондон, сеньор Барранко. Вам нужно…
– Ваши родители живы, сеньор Фолкнер?
Фраза уколола, разрушив нарастающее ощущение, что сделка состоялась.
– Нет.
– Вы их помните?
Крис бросил взгляд на стоящего рядом мужчину и понял, что компромисса быть не может. От него требовали ответа.