ёта.
Набрав, на глаз, естественно, приборов никаких в кабине так и не появилось, метров сто я взял курс на «восточный» пожар и полез за мобилетом, зажав ручку управления коленями. Кстати, зачем я её так держу всё время разговора⁈ Да, при выборе абонента нужны две руки — в одной связной амулет держишь, другой — выбираешь, нужна, по дедовской аналогии с электричеством, замкнутая цепь, только аурная. Но потом-то, во время разговора, одну руку можно освободить и «рулить» ею! Жаль, что включить «громкую связь» и положить мобилет на соседнее сиденье, как мобильник из мира деда, не выйдет — мобилет, в отличие от него, работает только в руке владельца. Зато приватность обеспечивает такую, какая техническому устройству и не снилась[1].
— Михаил Романович, я в воздухе. В Смолевичи лететь смысла нет, к какому дыму лететь в начале? К ближайшему или к самому сильному, что в направлении Логойска?
— Что туда-сюда метаться… Давайте с ближайшего к нам начнём, с юго-западного, и потом по часовой стрелке.
Мысленно чертыхнувшись — направление облёта оказалось противоположным тому, что выбрал сам, я ответил:
— Принято. Минут через десять, плюс-минус лапоть, буду на месте.
Первый дым, источник которого я увидел уже минут через восемь, оказался вообще не пожаром: там, посреди вырубки, причём вырубки сплошной, лес свели «под ноль», работники жгли древесные отходы. Волченок, в отличие от меня, сразу понял, что происходит:
— Это собираются казённый песчаный карьер закладывать, лес сводят. Но за то, что не предупредили об огневых работах я кое-кому смолы горячей за шкурку залью! В переносном смысле, конечно.
Возможно, мне показалось, но в последней фразе послышалось явное сожаление о том, что смысл будет только переносным. До «логойского» источника дыма лететь пришлось практически строго против ветра, да ещё и забирать в сторону, чтобы не попасть в этот самый дым, так что добирался туда я чуть больше пятнадцати минут. Дымище валил вообще огромными клубами, так что пришлось снизится и сделать пару кругов. Горела скирда соломы, видимо, оставшейся от озимых. Не просохшая толком солома горела не слишком быстро, но дыма давала просто огромное количество. Местные почти не пытались заливать огонь, зато растаскивали скирду, соревнуясь с пламенем — кто быстрее. Вызвал Волченка:
— Тут сгорит быстрее, чем доедете, тушить нечего.
Брандмейстер успокоился, потом попросил уточниться по ориентирам и после нескольких вопросов и ответов выдохнул с облегчением:
— Это вообще уже Логойский район, не наша территория вообще!
— Может, свяжетесь с коллегой, успокоите? Чтоб они зря ноги не били.
— Может быть, может быть…
Между тем я взял курс на последний дым. Причём на месте брандмейстера я бы уже выслал туда бригаду, на всякий случай, просто потому, что рассчитывать на три ложных тревоги из трёх выглядит крайне легкомысленным. Лететь пришлось почти двадцать минут, несмотря на то, что я переключил мультипликатор на седьмое положение из восьми. А вот тут горело уже серьёзно. К юго-востоку от станции Жодино и одноимённого местечка где-то на тысячу жителей горел небольшой лесок. Роща располагалась через речку от местечка, напротив её слияния ещё с одной, меньшей. Но ещё южнее, впритык к лесочку, виднелись какие-то крыши не то сараев, не то складов. Услышав об этом Михаил Романович разнервничался:
— Никак племенная станция⁈ Только бы огонь не перекинулся! Там тушат хоть?
— Да, человек тридцать бегает, и бочка пожарная стоит, с ручной помпой.
— Ага, расчёт местный на месте. Почему не телефонировали только, заразы⁈
Нарезав ещё несколько кругов и рассказав о развитии событий отправился к дому. Чуть больше четверти часа до имения, два круга на снижении чтобы плавно сбросить и высоту, и скорость, а заодно уточнить направление ветра по траве и деревьям, и — посадка.
«Надо будет повесить указатель ветра. Хоть флажок какой для начала, поскольку конструкцию нормального конуса-ветроуказателя тебе знать нет откуда».
«Надо, а то чтобы траву рассмотреть нужно снижаться, как для посадки. Так и в землю ткнуться можно нечаянно».
Отлетал я снова около часа, и это оказалось проще, чем в прошлый раз. Привыкаю, что ли? А когда подъезжал к ангару, то внезапно осознал: уже двадцатое августа! От силы во вторник нужно возвращаться на учёбу! Да как же так⁈ Где каникулы, а, я вас спрашиваю⁈ Только что же начались!!!
После рассказа о полёте пришлось возвращаться к аппарату чтобы покатать Машу. На разбеге возникли сложности: пусть Маша уже привыкла к поездкам на скорости тридцать и даже тридцать пять километров в час, но одна и та же скорость из кабины грузовика и из дельталёта, где голова находится на высоте живота стоящего человека — они воспринимаются уже ОЧЕНЬ по-разному. А если смотреть из дельталёта, разогнавшегося до пятидесяти пяти… В общем, Маша отчётливо побледнела, я даже думал, что полёт придётся отменить, но тут разбег закончился и мы оторвались от земли. Бледность на лице жены постепенно прошла, но вид она всё равно имела странный, и глаза закрыты…
— Машенька, радость моя, тебе плохо?
— Нет! Мне хорошо! — Жена открыла глаза, и я увидел у неё на лице чистый восторг. — Тут кругом воздух!!!
— Понятно дело, были бы в подводной лодке — кругом вода была бы.
— Нет, ты не понимаешь! Не просто воздух — Воздух! Я в своей стихии, понимаешь, она везде вокруг, вообще везде! Тут окошко открывается?
— Нет, только дверь, но она блокируется на время полёта, чтобы никто случайно не выпал.
— Зря! Я, конечно, и так чувствую Воздух, своей аурой, но хотелось бы ощутить его и всем телом!
— То есть — выпасть из кабины. Нет уж!
— При чём тут выпасть!.. — Маша махнула рукой и опять прикрыла глаза с улыбкой. — Выше можешь?
— Конечно! — Я заложил очередной круг, набирая ещё пару десятков метров.
Кружили мы так почти час, пока Маша, наконец, открыла глаза и с лёгкой улыбкой сказала:
— Всё, можно домой. Пока что.
При заходе на посадку, она напряглась, а на высоте примерно пять метров воскликнула:
— Ай! Земля! Юра, земля!!!
— Конечно! Как же мы приземлимся, не приближаясь к земле⁈
— Страшно — земля так близко! А мы так быстро летим!
— Почти вдвое медленнее, чем на высоте. Там же ты не боялась?
— Конечно! Там же Воздух вокруг, это так хорошо и спокойно! А тут земля рядом! Ой!
«Ой» раздался в момент касания грунта, потом было медленное руление к ангару, во время которого Мурка моя всё мурчала о том, как замечательно мы полетали, и какой это восторг.
Так, автомобиль делать нужно срочно! Буквально за три дня! А то, чувствую, и этот аппарат отберут. Так что, отправив жену домой, взялся снова за компоновку автомобиля, и на этот раз дед, забросив свои педагогические фокусы, подсказывал и показывал варианты решения, а частенько — и результаты возможных ошибок при проектировании узла. Так что к ужину закончили с компоновкой салона и стали набрасывать рисунки внешнего вида и варианты переделки несущей рамы. К ужину с этим в целом закончили, хоть получилось и страшновато: автомобиль вышел довольно короткий, но широкий почти несуразно. Точно, я же забыл ширину рамы уменьшить! Но это завтра, всё завтра, сегодня и так слишком много событий и впечатлений.
За ужином Маша продолжала восторгаться полётом, навевая на меня всё более мрачные подозрения, но потом сделалась грустной:
— Но взлёт и посадка… Это жуть просто, когда земля приближается, да ещё на такой скорости! Или ехать перед взлётом. Юра! А можно сделать так, чтобы нажал на кнопку, или активировать амулет, хоп — и ты уже в воздухе? А потом нажать ещё раз — и ты уже на земле!
— Нет, радость моя, такой кнопки я не знаю. И вообще не представляю, как такое сделать. Даже если легендарную и никому, насколько я знаю, недоступную телепортацию сделать: ну, окажешься ты на высоте ста метров, но скорость относительно воздуха — нулевая, так что тут же рухнешь вниз, камнем!
— И очень жаль!
А я вот, наоборот, немного успокоился: прямо сейчас дельталёт отбирать не будут! Постепенно разговор свернул на более приземлённые вещи, касающиеся семейного быта в первую очередь.
В субботу сразу после завтрака к нам внезапно приехал сам Волченок с каким-то худощавым парнем, что ходил за ним по пятам. После положенных при встрече словесных кружев и благодарностей, он перешёл наконец к главным вопросам:
— Юра, спасибо вам ещё раз огромное. А продайте ваш летательный аппарат!
Я чуть не поперхнулся слюной.
— И зачем он вам? Что вы с ним будете делать? Это не касаясь того вопроса, что я продавать его не собирался и цену себе просто не представляю.
— Мне ещё тогда фраза про вышку в двести метров, которую передвигать можно, интересной показалась. А вчера я на это лично посмотрел!
— Ладно, с назначением всё понятно. А что за парень с вами? Всё молчит и молчит…
— Это Веня! Он будет на нём летать!
— Рад за них обоих. А кто на ком?
— То есть? А, простите, как он собрался это делать?
— У вас научится!
— Очень смешно. Для этого нужно минимум две недели до первой попытки взлететь.
— Так долго⁈
— Это ещё очень быстро. Если по минимуму давать особенности конструкции и теории управления.
— А если без теории?
— А без теории нельзя. Пилот должен знать особенности конструкции и накладываемые этим ограничения. Так что — основы конструкции, механизм полёта, а он отличается от аэроплана, принципы управления и основные возможные неполадки знать, как и способы их устранения.
— Согласен, — вздохнул Волченок.
— Вот. А мне не позже вторника уезжать нужно.
— Куда⁈
— Как куда⁈ На учёбу в академию. Осень скоро!
— Вот же… Постоянно забываю, что вы ещё студент.
— Да, ещё год лямки остался.
— Скорей бы он закончился!
Сведя разговор к светской болтовне, в итоге отправил соседа домой — думать, сколько он готов отдать за дельтаплан (при условии, что я предупредил — продавать буду первый изготовленный) и что с ним потом дальше делать. Проводив Михаила Романовича отправился в гараж, доделывать автомобиль.