Оказалось, что тот салон, что я нарисовал, позволяет сузить раму всего на тридцать сантиметров! И стоит оно того? Или ещё сильнее ужаться? Решил, что для начала с длиной определюсь, а там посмотрю, что с шириной делать. Ну, и чертёж внешнего вида сделать. Главное — не называть его рисунком, а то опять ерунда получится.
По проверенным с помощью рулетки размерам тщательно построил изометрический вид. Получилось что-то странное. Дед, глядя на мои художества, заявил:
«Так вот ты какой, плод противоестественной связи горбатого „Запорожца“ с „Хаммером“. Причём, похоже, выкидыш».
Мне почему-то стало обидно за плод моего воображения и работы, захотелось поругаться, и даже не на то, что гибрид «противоестественный», а за «выкидыш», но не стал. Раму по итогам прений решил всё-таки заузить, пусть и не на много, но это помогло сделать автомобиль чуть менее «чемоданистым», но всё равно получалось что-то широкое, словно топором рубленное.
«Ага, как дачный сортир на колёсиках!»
«Случай, в конце концов, мы его вместе проектировали и рисовали. Так что ты — своё детище хаешь!»
Спохватившись, набрал на мобилете Волченка и попросил его узнать номера для связи минского аэропорта — личный визит, конечно, надёжнее, но предварительные вопросы решить можно и на дистанции. Пожарный немного удивился, но пообещал попробовать узнать через своих знакомых. Я на всякий случай уточнил:
— Личный номер управляющего и какие-то секреты внутренней кухни мне не нужны. Достаточно и того, что он на заборе пишут. Имею в виду на том заборе, где размещают вакансии и требования к соискателям.
Сосед позвонил, когда уже наступил довольно поздний вечер, так что звонок в аэропорт я отложил на завтра, а сам пошёл спать. А между тем времени на изготовление нового автомобиля всё меньше и меньше, фактически — только завтрашний день и остаётся.
Наутро с аэродромом связаться удалось быстро, вот договариваться пришлось намного дольше. Точнее, долго втолковывать кто я, на чём собираюсь прилететь и что со всем этим делать. Ничего, справился. Вроде бы… Ладно, автомобиль сам себя не изготовит, так что пойду-ка я поработаю!
И поработал, неплохо так: осталось закончить с внутренней отделкой и ещё кое-что по мелочи, но это можно будет довести до ума завтра после визита в жандармскую лабораторию. Или даже во вторник, перед отъездом — там времени точно должно хватить.
[1] Да, уже есть модели, которые умеют с той или иной эффективностью отфильтровывать внешний звуковой фон, и есть гарнитуры, которые не дают окружающим услышать то, что говорит собеседник, но Юра так глубоко не копал, да и реализация всё же ещё не на том уровне.
Глава 17
Утром перед отлётом ещё раз осмотрел, на свежую голову, так сказать, собранное вчера изделие.
«Чудо техники! Я бы даже сказал — чудище!»
«Ну, не образец изящества, а что ты хочешь, в спешке и без нормального проекта⁈»
Из-за спешки, кстати, раму всё-таки сужать не стал: не успевал просто. Там же ещё и полуоси укорачивать нужно, причём все четыре — на строго одинаковую длину. Да, я понимаю, звучит как анекдот — то сужаем, то не сужаем, то опять туда-сюда, но вот так вот оно и получается, когда делаешь «на глазок», да ещё и во времени ограничен.
«Да, это, конечно, получилось нечто уникальное. Словно бы плод мезальянса „Шишиги“[1] с „Геликом“[2] потом ещё каким-то образом скрестили с бульдогом. Французским».
«Раньше ты другую „родню“ называл».
«Ну, тогда это чудо ещё в виде куколки было, не смог опознать».
«Злой ты. И потом — задача наводить красоту не ставилась».
«Ты сам себе заказчик, вообще-то. Так что можешь делать, что хочешь. Зато снаряжённая масса раза в два меньше, чем у фургона, даже в два с лишним, так что полсотни километров в час выдать агрегат должен. Если дорога позволит».
«Кроме дороги должны позволить ещё подвеска и рулевое».
«Такая схема рулевого и на ста двадцати работает, подвеска вот может слишком жёсткой оказаться — мы её на такой малый вес не адаптировали толком, придётся ещё не раз корректировать. Есть идея: за скорость и изящество конструкции назвать сей аппарат „Антилопа Гну“, как тебе?»
«Видел я эту Гну в книжке. Корова кривоногая, ничего общего».
«Как же тяжело с вами — не в ту сторону образованными, что классики не знают, зато всякую гнусь на вид помнит».
Не стал отвечать даже мысленно очевидное — та «классика» она другого мира классика, мне её знать не откуда, только если ВСЕ книжки, что в дедовой памяти хранятся, перечитать, а их там жуткое количество, правда, большинство — в сильно неполном виде. Но всё равно — мне кажется, городская библиотека в Смолевичах намного меньше! Он по два дня на книжку тратил, что ли?
«Если книжка интересная и никто не мешает — то том в пять-шесть сотен страниц за день уходил. Но это когда запоем, я обычно старался растягивать удовольствие, чтоб хотя бы дня на два-три хватало, а то с моей скоростью чтения библиотеки очень уж быстро заканчивались. Точнее, интересное в них».
Я, не зная, завидовать или сочувствовать, закончил проверку разложенного крыла и полез в кабину. Дед же всё не унимался.
«Ладно, не хочешь антилопу — назовём агрегат „Шустрый жаб“, а, как тебе? Ведь на самом деле оно должно получиться быстрым! Так что пятнадцать минут позора — и ты на учёбе! Ну, или дома».
«Дед, во-первых, зачем обязательно как-то называть? Во-вторых, не знаю, как там у вас, а в нашем мире обладание любым автомобилем уже показатель достатка, и позором быть не может».
«Зануда ты. У меня настроение хорошее, а ты… С другой стороны, ты прав. Это по нашим меркам авто получилось, ты уж прости — корявое. У вас тут ещё не изжито стремление делать автомобили похожими на гужевые повозки. И этот агрегат вполне вписывается в концепцию самоходной кареты, так что нормально будет. Самобеглый экипаж, передвигающийся в пространстве без помощи человека!»
Судя по интонации, это была очередная цитата неизвестно откуда[3]. Я же тем временем доехал до взлётной полосы определился с направлением ветра при помощи флажка на вбитом дружинниками столбике и вырулил на разбег. Вместо мешка с камнями на полу кабины стояла железная «конструкция на семьдесят кило, что-то наподобие детской пирамидки, только не из дисков, а из прямоугольных блоков до десять кило с двумя удобными ручками каждая. Я сперва хотел сделать одну сплошную 'гирю», но спохватился, что загружать и выгружать её станет каторгой, так что остановился на конструкции, которую соорудил мимоходом во время работы над легковушкой из металлолома и обрезков с минимальными расходами времени и сил. Дальше — уже почти привычно: разбежался, оторвался, поднялся по прямой выше леса и начал набирать высоту, кружась над имением. Немного волновался — первый дальний перелёт. Пусть в прошлый раз я по кругу намотал большее расстояние, чем до минского аэропорта, но то по кругу, а это — по прямой. И первая официальная посадка на настоящем аэродроме, а не на улице возле дома и не на поле в имении. Волнительно, в любом случае!
Поднялся метров на четыреста и взял курс на пятно Минска вблизи горизонта. Кажется, я рановато вылетел: по мобилету договорился, что посадка будет между половиной девятого и без четверти девять, сейчас восемь, лететь мне туда около пятидесяти километров, если по прямой, это минут двадцать по расчёту. С другой стороны, мало ли — например, не сразу найду этот самый аэродром с воздуха. Я не представляю, как его можно не заметить, дед же уверяет, что запросто, даже современный ему, с бетонными полосами и гигантскими ангарами, многие не сразу могут найти. К тому же в нашем мире аэродром расположен ПРИМЕРНО там же, где в мире деда — просто рельеф местности и роза ветров дают не так много вариантов — но вряд ли ТОЧНО там же. И ориентиров, привычных деду, здесь у нас нет и быть не может, в наличии только речка с более-менее похожим руслом да железные дороги, которые проложены практически точно так же, как в мире деда — по тем же причинам, по которым место аэродрома совпадает, рельеф и целесообразность.
Насчёт двадцати минут я погорячился — это же надо иметь среднюю в полторы сотни вёрст, плюс заложил круг над южной окраиной Минска, долетев до железной дороги, уходящей к Берестью. На всякий случай достал мобилет (ручку управления зажал коленями уже почти привычно) и вызвал того абонента, с которым оговаривал прилёт.
— Добрый день, я вчера договаривался с вами о посадке. Готов заходить против ветра.
— Помню вас. Осторжнее — тут какой-то воздушный змей над полем болтается, не столкнитесь. Вы сейчас где?
— Да как раз сейчас над вашим полем. Кажется, понял — я и есть тот самый «змей», сейчас сяду. Куда рулить после посадки?
— Эммм… Давайте к главному зданию, со стороны поля.
— Принял.
Сел, не без приключений: в последний момент налетевший порыв ветра подбросил меня с высоты три метра где-то до двенадцати! Благо у меня пробег многократно меньше, чем длина полосы, а заходил я с запасом, так что — притёрся нормально. Встречать «неведому зверюшку» вышли человек пять — думаю, весь персонал аэропорта. Нашлось кому подстраховать при складывании крыльев и помочь закатить аппарат под навес. В целом, мне понравилось так добираться до Минска, главное — быстро и без нежелательного общения. Плохо, что прилетает сюда кто-либо не слишком часто, причём пока дирижабль подходит к мачте и садится извозчики вполне успевают собраться и доехать до места из города. А сейчас их здесь просто нет. Хотя — вру, есть один: сидит какой-то дед. Такое ощущение, что он тут спрятался, имитируя работу, но, надеюсь, меня до центра довезти сможет.
Дед, открыв один глаз и мельком глянув на пустую площадку перед зданием, зарядил за поездку «рупь до города».
— Окстись, старый! Тут до города полторы версты! Пошарь по карманам, найди где кусочек совести!
— Так я ж, молодой барин, не навязываюсь. Не нравится — походите, поищите дешевше…
Вот же пенёк старый! На мгновение мелькнула мысль из принципа дойти до города пешком — тут вотчина Суслятина недалеко, возле неё всяко можно будет найти извозчика, но это был бы дурной принцип. Не «назло бабке уши отморожу