— Это же голова лопнуть может — столько думать!
— Знаете, бойцы, «думать» — это такая привычка, что избавиться от неё труднее, чем от курения. Стоит только начать, и всё, назад хода нет! Если только спиться до скотского состояния.
— А для мага воздуха что есть?
— Пока то же самое: создать ветер, не толчок воздухом, как недоделанный воздушный кулак, а именно поток, заставить двигаться воздух в комнате, хотя бы струйку, потом весь объём. Остановить ветер. Передвинуть ветром объект. На точность и на контроль: сдвинуть один объект из ряда. В идеале — из лежащей на столе кучи перьев вытаскивать по одному, но это будет очень и очень нескоро. Ну, и теорию учить: состав воздуха, что такое парциальное давление, законы движения воздуха, то есть — пневматику и аэродинамику. Научиться разделять воздух на составляющие его газы, от этого ещё и прямая польза может получиться, позже расскажу, когда хоть сколько-то к этому приблизитесь.
Какое-то время прошло в молчании, бойцы обдумывали услышанное и делали ту работу по снаряжению мин, ради которой и напросились сегодня в лабораторию, Алесь дожигал остатки своего резерва, я создавал заготовки под взрыватели.
— Ваша милость! — Я жестом показал, что услышал и закончил прошивку очередного макра.
— Что случилось, Алесь? Силы закончились?
— Нет, то есть, да, почти, но не только…
— Ещё раз и с начала.
— Может быть, мне кажется, но этот вот макр отличается от других…
Мне хватило только лёгкого посыла внимания.
— Да, это макр первого уровня, а не нулёвка. Очень редко, но попадаются такие подарки. Бросай его сюда — мы их для взрывателей закупаем, в нулёвку весь алгоритм работы далеко не всегда впихнуть удаётся. А ты молодец — сделал хороший шаг в понимании кристаллов. Если научишься различать нулёвки по стихийному отклику — считай, в шаге от пробуждения вторичной стихии, что сразу подбросит твой потенциал куда-то за двойку, может даже почти до двух с половиной.
На самом деле, стихийный отклик различать я сам учился не одну неделю, уже имея стихию кристалла, но для него это будет, если будет, практически равнозначно пробуждению. И мне вскоре будет на кого скинуть рутину по обработке макров на нужды дружины! Тут должен быть злодейский смех за кадром, дед, не спи!
Ушёл вычерпавший силы, но довольный прогрессом Алесь, ушли, закончив смену, дружинники. Ну, и я буду сворачиваться.
На лице мира первым делом проведал Машу с сыном. Мне предложили его подержать, что вызвало очень смешанные ощущения. С одной стороны — любопытство, неужели это вот живое существо «сделали» мы с Машей? И это моё продолжение, самый настоящий сын! Любопытство, смешанное с недоверием. Ну, а потом началось самое страшное: нужно было взять этот кулёк в руки! При этом внезапно понял, что малыш был намного короче, чем свёрток! Не мог же он так вырасти за день, не за сутки даже, а именно что за утро и день⁈ Маша ещё:
— Бери под спинку и следи, чтоб головка не висела, её придерживать нужно.
Знать бы ещё, где там у него эта спинка заканчивается⁈ И прочие инструкции ничуть не делали легче: и согнуть его нельзя, и сделать так, чтобы прогнулся назад — тоже нельзя! В итоге я согнул и расставил руки каким-то странным и нелепым образом, и мне на них, как на подставку, положили кулёк с сыном. Такой маленький, смешной, спит тихонько. Глазки закрытые кажутся узкими, как у азиата, но это только кажется из-за того, то веки у него припухшие.
Эта дикая смесь чувств и эмоций, тут и умиление, и страх повредить малышу, и удивление… А ещё накатил страх будущего: как я смогу вырастить, воспитать этого малыша, научить его всему нужному? Я ведь сам ещё ничего не знаю и не умею! От неудобной позы руки быстро затекли, но я боялся шевельнуться, чтобы не сделать плохо ребёнку. В итоге, когда Маша забрала сына из моих рук, испытал разом и физическое, и психологическое облегчение. Вот, кстати говоря, кто бы сказал — откуда у неё такая уверенность в обращении с младенцем⁈ Как и где она могла научиться⁈
Дед всё это время потешался надо мной, но помогать не хотел. Как он сам выражался — чтобы не портить естественность реакций, понимаете ли. Варвара Матвеевна тоже потешалась, только вслух:
— Ох уж эти молодые папаши! Все такие напуганные и неловкие, словно куклы с негнущимися руками! Не бойтесь, Юрий Викентьевич, дети на самом деле куда крепче, чем кажутся! Конечно, не настолько, чтобы брать за ноги и помахивать ими, как сумкой с картошкой, но держать можно намного свободнее!
Когда я услышал про «брать за ноги и помахивать» меня аж передёрнуло, а заметившие это женщины рассмеялись.
До скорого уже ужина решил заняться документами, но неожиданно ко мне зашла Ульяна. Она уже довольно давно согласилась взять на себя часть семейного дела, связанную с приготовлением и продажей еды, а заодно с гостиницами. До сих пор она по большей части вникала в работу, понемногу перенимая обязанности у Егора Фомича, а сейчас подошла пора открывать новую корчму в посёлке около имения, который мы называем Рысюхино, оставив наименование Дубовый Лог для усадьбы и форта над входом на изнанку. Здание построили, мебель и посуду завезли, даже продукты длительного хранения купили, осталось нанять персонал и можно было открываться. Вот по этому поводу Ульяна ко мне и пришла, спросить, кого я планирую нанять.
— Уля, радость моя! Согласись, было бы несправедливо заставлять кого-то отвечать за чужие поступки и решения?
— Да, но…
— Именно ты, как главная по этому направлению семейного дела, отвечаешь за него. В том числе — и за наёмный персонал. Стало быть, и нанимать людей должна именно ты, чтобы потом не оказалось, что вынуждена отвечать за чужие ошибки.
— Но я этим никогда не занималась!
— Я тоже недавно начал. Конечно, я тебе помогу, подскажу, если нужно — посоветую, но окончательно решение принимать будешь именно и только ты. И оговаривать с людьми условия, и сообщать о найме будешь тоже ты. Не потому, что мне лень, или я хочу тебя помучить — нет. Просто только в этом случае они сразу будут воспринимать тебя как начальницу. Иначе — станут считать тебя просто одной из управляющих, такой же, как остальные. Да, ещё и женой, но не самой главной, а всего лишь посредником.
— Не думала об этом с такой стороны…
Я тоже не думал — это всё дедовы подсказки. Причём он всё это длинно и подробно аргументировал, ссылаясь на психологию и ещё кучу всего. Звучало убедительно и правдоподобно, так что я решил попробовать, в любом случае, хуже от этого не будет. Так и просидели до ужина, обсуждая различных кандидатов на роль держателя корчмы и повара туда же.
После еды я спросил только, хватает ли Маше молока и собирается ли она сама кормить малыша, или кроме няньки нужно нанять ещё и кормилицу, только это и только для того, чтобы знать, кого искать! Но мой вопрос как-то незаметно и очень быстро, не дав нужного мне ответа, перерос в дискуссию о том, как стоит кормить ребёнка — строго по часам или по требованию. Причём я уже минут через десять потерял нить их рассуждений, а ещё чуть позже перестал различать, кто какую точку зрения отстаивает. Так что махнул на это рукой и ушёл в кабинет, чтобы наконец всё же добраться до злополучных бумаг.
Ночью Ульяна пришла спать ко мне, правда — только спать. Она всё ещё боялась беременности и родов, но и не хотела спать одна. Думал, что окажется слишком сложно уснуть рядом с тёплой и мягкой женщиной — своей женщиной! — но нет, нервное напряжение сказалось, или другие причины, но я отключился чуть позже жены.
Утром я поймал Машу наедине и, потребовав отвечать только «да» или «нет», выяснил, что кормилица нам пока что не нужна. Затем предложил сиделке довезти её до больницы, на что женщина с радостью согласилась, немного поломавшись для приличия. И сразу после завтрака мы выехали в Смолевичи. Сидя в кабине, она погладила обивку, подержала руку у решётки вентиляции и, вздохнув, сказала:
— Так можно и ездить. Это не то, что на нашей телеге трястись!
— На вашей — это личной, или?..
— Я про ту, что приписана к больнице для выездов по деревням.
— Надеюсь, про телегу вы иносказательно? Имея в виду коляску или бричку?
— Если бы! В бричку нет возможности уложить пациента, если придётся срочно забирать в больницу. Сидячего ещё можно пристроить, хоть и не всякого, а вот с лежачим — без вариантов. Коляска же и вовсе двухместная, это фельдшеру придётся заодно и кучера изображать, пациента же даже посадить некуда. Так что — берём носилки, кладём в телегу, садимся сверху и едем.
Сиделка вздохнула.
— Если летом, и погода хорошая, то ещё куда ни шло, только время терять и пыли наглотаешься, а если холодно и дождь — пока туда доедешь, уже себя чувствуешь колодой, а при мысли, что ещё обратно ехать… — она передёрнула плечами. Потом продолжила: — Извините, ваша милость, я не должна была досаждать вам…
— Наоборот, я вам благодарен! Вы помогли мне решить один вопрос, который волновал меня в последнее время.
Я на самом деле думал, как отблагодарить врачей за сына. Просто дать денег — это не вариант для меня, такое допустимо для мелкого лавочника, ну, пусть среднего пошиба, край — для купца, но не крупного. Нет, конечно, они и от меня возьмут, и будут довольны, но пресловутое общественное мнение… А вот сделать автофургон наподобие этого и оборудовать его для выезда врачей…
«Сделать и подарить больнице „Скорую“? Это ты здорово придумал, и, главное, логичное продолжение тому, что городу пожарку задарил».
«В смысле — скорую? Скорую что?»
«Тьфу ты. Скорая медицинская помощь, служба такая. И в ней — специально оборудованные автомобили».
«И ты знаешь, как они оснащены и оборудованы?»
«Не в подробностях, конечно, но — да, знаю. И сам на них не раз катался, в качестве пациента. Так что сделаем в лучшем виде, на уровне выше мировых стандартов! Которых пока и не существует, похоже. Хотя, если склероз не изменяет, у нас не то в Нью-Йорке, не то в Германии где-то первые кареты аналогичного назначения появились ещё до Первой мировой. То есть, у вас, если по аналогии брать, уже лет десять