— К кому домой?
— К себе домой, к кому же ещё?
— То есть, «езжай»? На этом⁈ А отдавать кому? И на чём я потом буду?..
— Я тебе отдам! Попробуй только отдать — мало не покажется! А ездить потом… Да на этом грузовичке и будешь, если не сломаешь.
— Я⁈ На этом⁈ То есть… То есть, это вот чудо, эта прелесть — это мне⁈
— Дошло наконец-то, слава сиськам!
— Чьим⁈
— Метафорическим! Влад, не тупи! Как тебе агрегат?
— Чудо чудное! Говорю же — вылезать не хочется, так бы и жил тут, только сидя спать неудобно будет. А это точно для меня, вы не шутите? Может, какому благородному заказчику сделали, барону, например, а меня просто дразните?
— Тебе, тебе, успокойся. Мы и дядюшкину машинку немного улучшили, и тебе из нового проекта перепало кое-что. А спать — зачем сидя? Ты что, занавеску не отодвигал, что ли?
Постепенно, с шутками и прибаутками, показали Владу всё оборудование кабины, что для чего и как включается-открывается. Сами с дедом удивились, сколько времени на это ушло и сколько мы, оказывается, всего наворотили. У будущего же владельца и вовсе был такой обалделый вид, что его страшно было пускать за руль. Для снятия эффекта привлекли его к подготовке его бывшего транспорта, точнее — к выгрузке нужного, выбрасыванию ненужного (тут уже он удивлялся тому, сколько всего, оказывается, натащил в кабину за прошедшее время) и отмыванию автомобиля, хотя бы вчерне. Когда очухался — отправил ночевать у дяди в Алёшкино. Опять наши два автомобиля ушли небольшой колонной к юго-востоку от города, по Червеньскому тракту.
Пока я думал, чем занять вечер — Семёныч уже ушёл домой, а одному ворочать железо было таким себе удовольствием, тем более, что и остатки энергии я слил в накопитель грузовика, чтобы у Влада в пути сюрприз не случился. Да и дед опять завёл шарманку про безопасность — вот раньше она его не беспокоила, а тут как подменили, зазвонил телефон. Причём не мой мобилет, а стационарный, в доме, о чём мне и сообщила Ядвига. На службу, что ли, вызывать будут на завтра?
Но я не угадал. В перерывах между работами в автомастерской, а наш каретный сарай медленно, но уверенно превращался именно в неё, я подал заявку в канцелярию графа Сосновича с просьбой о продаже мне части земель около Дубового Лога. С приложением схемы местности, на которой было очерчено желаемое. Что делать с тонким местом я ещё не решил — точнее, денег на это решение категорически не хватало — но кое-что требовалось сделать в любом случае.
Который раз задался вопросом: ну как так⁈ Почему стоит разобраться с навалившимися проблемами и расходами — тут же валятся, пачкой, новые — на порядок сложнее и дороже. Год назад не знал, где взять двадцать–тридцать тысяч на любой из острых вопросов, теперь могу закрыть деньгами сразу три таких проекта — но как в издевательство тут же появилось такое же, если не большее, количество задач с ценой решения тысяч двести — триста. С другой стороны, старые вопросы, казавшиеся неразрешимыми на протяжении многих лет, как-то же решил? Значит, и сейчас справлюсь!
Так или иначе, первые шаги к решению вопроса с тонким местом я сделал, попросился на приём к хозяину окрестных земель. И вот меня приглашали на завтра на завтра на десять утра к графу.
Эх, жаль, парадную форму академии не построил — точнее, заказал, но она в ателье в Буйничах, да и швы пока временные, с большими припусками ткани внутри — на случай, если я за лето вырасту. Ну, тогда альтернативы «помолвочной» визитке нет. И медаль так на ней и висит, кстати. И пусть висит, я и часы подарочные возьму обязательно, вреда от этого точно не будет. Что ещё, кроме как помыться и побриться? А, точно, бумаги на имение взять, там его границы указаны. Ну, и всё на этом, готов.
Это я так решил, а вот бабушку чуть удар не хватил — как это так, к самому графу, да в уже надёваном⁈
— Бабуля, я с графом Кайриным не раз и не два встречался. И не только с ректором, но и со старшим братом его. К полному обоюдному удовлетворению. Заметь — я титулованных студентов в пример не привожу, или рядовых преподавателей, а среди них бароны встречаются не так уж редко. Сразу ректора!
— То какой-то директор школы, пусть и для магов, а то наш граф Соснович, ему, почитай, почти весь район принадлежит!
— Кроме земель баронов и казённых — почти так и есть. Кайрины тоже не одной педагогикой живут, причём на землях их рода штук пять наших районов поместить можно, и это только суша и только на севере.
Пустой спор начинал набирать обороты, пока дед не дал мне мысленный подзатыльник.
— Погоди, бабуля. Идти надо?
— Надо, конечно! Таким людям не отказывают!
«Вообще-то — отказывают, и даже и не таким» — подумал я про себя. В слух же сказал иное:
— Тем более, что я сам просил об этой встрече. Пошить костюм успеем? Нет. Что-то ещё сделать сможем, даже если окажется, что нужно? Нет. Ну так и зачем бегать по дому? Чтоб прийти к графу вспотевшим и вонючим⁈
— Нет, конечно! Как ты такое вообще выдумать мог!
— Ну вот и всё, значит, и нечего суетиться.
— Ай, делай, как знаешь — ты же у нас большой, глава рода, жениться собрался. Только потом, опозорившись, к кому плакаться придёшь?
Оставив таким образом последнее слово за собой, бабуля удалилась. Ну и ладно. А вот и мобилет в кармане ожил, кто там? Моя Машуленция! Вот и занятие на вечер. Помимо прочего — ну не одним же мурлыканием мы с ней занимаемся по телефону, в самом-то деле! — рассказала и об интригах, кипящих в среде будущих участников выступления.
— Погоди, вроде же было сказано, что если вдруг — вылетят сразу две пары и без восполнения?
— Так они теперь очерёдность выхода делят! Кто первой парой идёт, пусть даже все на сцену разом выходят, всё равно есть 'первая пара, по которой все ровняются, так вот, им, как правило, при удачном выступлении от хозяина бала какой-то сувенир достаётся памятный. Это почти как кабинетный подарок, прости за сравнение, но просто местного значения. Вот за это место чуть было не развернулось настоящее скрытое побоище!
— Мне кажется, обоих ректоров и профессора это достало ещё на стадии отбора. На что вообще самоубийцы рассчитывали⁈
— Как есть самоубийцы! Профессор рявкнул, что они все клинические идиоты, в медицинском смысле, так что это даже не оскорбление, а максимум — разглашение врачебной тайны, если думают, что первой парой могут пойти хоть кто-то, кроме хореографов наших. Точнее, нашей и вашего. А возможные интриги по поводу второго и прочих мест удавил в зародыше, просто поставив всех парней по росту.
Маша захихикала:
— Теперь эти «шевелители ногами» тщательно выдумывают, о чём бы ещё им пособачиться и в чём, помимо танца, посоревноваться. Во придурки, что наши, что ваши!
Разговор с моей любимой, к сожалению, не мог длиться слишком долго, и после короткого, всего лишь пятнадцатиминутного рассказа о том, куда именно и как я мысленно целую её на прощание вызов пришлось завершать. Остаток вечера, чтобы успокоиться во всех смыслах, посвятил утащенной из библиотеки книжке с наиболее многообещающим названием.
Утром, дав указания Семёнычу отмыть грузовик — просто струёй воды под давлением, не извращаясь с тряпками, мылом и прочим, а потом ничего не трогать самому и другим не давать, отправился к ожидающей меня наёмной пролётке, чтобы на ней проехать аж целых семьсот метров до городской резиденции графа. С другой стороны, будь тут расстояние хоть семьдесят метров, всё равно пришлось бы ехать, потому как иначе — «невместно»! Интересно, что меня ждёт на этой аудиенции?
[1] Позвал дед внуков. Вытянул прутик из веника, говорит: «Сломайте». Те сломали. «А теперь сломайте весь веник». Сломали внуки веник, метлу, лопату и новое топорище, но так и не поняли, зачем их дед позвал. А дед сидел и ругался: «Выросли дебилы здоровенные. Такую притчу испортили!»
Глава 18
Пригласил меня граф Соснович, понятное дело, не к себе домой, и тем более не к завтраку, а в один из своих кабинетов — тот, что в городской управе, а есть ещё в леспромхозе и, вроде как, в конторе, что на складе при товарной станции.
В приёмную вошёл за пять минут до назначенного времени — с учётом всех обстоятельств подгадать было совсем не сложно. Секретарь — граф, похоже, не поддался на новую моду усаживать в прихожей своего кабинета эмансипированных, а порой и предельно эмансипированных, барышень, посмотрел на меня, вопросительно приподняв бровь. Суровый дядька — лет сорока пяти на вид, причём вид такой, что топор лесоруба в его руке смотрелся бы куда органичнее, чем ручка-самописка.
— Рысюхин, Юрий Викентьевич. Назначено на десять ровно.
Секретарь взглянул в лежащий перед ним раскрытый журнал и кивнул утвердительно, после чего добавил:
— Его милость граф задерживается, придётся немного подождать.
Взгляд служителя приёмной скользнул по мне, ненадолго задержавшись на груди. Лёгкая ирония в глазах, появившаяся было при виде медали, сразу исчезла, как только он разглядел вместо ожидаемого, похоже, бантика жезлы. А вот жетон на часовой цепочке он не опознал, ну, или не придал значения. Ладно, ждать, так ждать — надеюсь, не долго. Жаль, не взял с собой никаких других бумаг — можно было провести время с пользой. Заскучать, правда, мне в любом случае не грозит — у меня есть дед, с которым всегда можно как минимум поговорить, а то и «мультики» посмотреть.
Поболтали с дедом о плане работ над двумя оставшимися под переделку автомобилями, обсудили ещё раз некоторые детали оборудования кабины моего «микроавтобуса» — а графа всё нет. Уже, между прочим, двенадцать минут одиннадцатого. Пряча в кармашек часы, которые достал машинально для проверки времени, я поймал взгляд, который задержал на них секретарь. Ага, теперь он понял, что за жетончик у меня возле медали висит, проникся, судя по выражению лица. С другой стороны — что мне за дело до его отношения? Однако, академическая вежливость — четверть часа, а как оно в отношении графов дело обстоит? В десять двадцать, когда я уже думал, как бы повежливее перенести встречу, дверь распахнулась, и в приёмную стремительно вошёл граф. Злой, как тварь изнаночная, и с «фонарём» под глазом. Хм, думаю, одно с другим явно связано.