«А ты налог учёл?»
«Какой ещё налог? Налог судия платит, гонорар не считается коммерческой деятельностью, я узнавал».
«А подоходный?»
«В смысле? Какой ещё подоходный⁈»
Далее выяснилась поразительная вещь — в мире деда во всех странах, во всяком случае — во всех, известных ему, правительства брали определённый процент с почти любого дохода всех своих граждан! Доходило до маразма: государственные служащие, получающие жалование напрямую из бюджета, отдавали часть его обратно в бюджет в качестве налога! Получается, часть жалования была «понарошку», которую давали «только подержать»? Вот какой смысл перекладывать из одного кармана в другой через руки служащего? Чтобы дать банкам заработать на перечислении денег туда-назад⁈ Если государство такое жадное — кто мешает просто уменьшить жалование на сумму этого непонятного «налога»⁈ Главное, чтобы князь Мышкин про эту идею не прознал как-то[2].
Поприсутствовал и на репетициях. Мурка всё так же фыркала — но вроде уже меньше, как сказал дед — «ещё недели две и можно рискнуть погладить, может и не укусит». Ульяна продолжала рассыпать авансы и намёки, но тот же дед обозвал её непонятно «спортсменка из общества 'Динамо» и посоветовал не обращать внимания на её слова и не рассчитывать на «сладкое». Песню «Я кошка» студенты прорабатывали. «Дать джазу» на неё всё же не вышло — нет, «для зачёта» сделали несколько аранжировок в разных стилях, но «для души» остался только один, довольно близкий к тому, что был в мире деда, даже немножко более медленный и томный, хоть и не настолько, как это пытался изображать я.
С пригласительным возникла неожиданная проблема. Дед сначала её не увидел, потом недооценил, но в итоге проникся. Слушайте и ужасайтесь: билет был на две персоны! Вот кого мне с собой брать⁈
Надежда Петровна, как не то сдуру, не то всерьёз предложил дед, несмотря на то, что я звал её музой песни, вообще не могла рассматриваться как вариант, ни при каких обстоятельствах! Разница в возрасте, в социальном положении, наши должностные взаимоотношения и ещё куча факторов! Это сделало бы посмешищем на многие годы нас обоих. Нет, будь мы в родстве — всё бы развернулось в обратную сторону, пригласить старшую родственницу, пусть и дальнюю, однозначно было бы воспринято как достойный пример уважения и почтительности. А так — жуть жуткая.
Пригласить Мурку — обидеть Ульяну, и наоборот. Не приглашать никого и прийти одному — выставить на посмешище уже себя, расписаться в своей полной изолированности от общества и в неспособности заводить знакомства. К сокурсницам после реакции одной из них на пластинку я подходить просто боялся. И вот что делать⁈ Хоть ты Мефодьевну пригласи, честное слово. В определённом смысле — фурор будет обеспечен. И потом отправить её к сцене с букетом…
«Кактусов!» — влез дед.
«Где, какие кактусы⁈»
«С букетом кактусов. С ней хорошо будет сочетаться стилистически».
«Порой я думаю: какое счастье, что тебя никто кроме меня не слышит!»
Самое главное, что просто не пойти или отдать билет кому-то другому — тоже нельзя, это уже будет означать обидеть профессора. В такие моменты закрадывается пугающая мысль, что, может быть, и правда — приятнее дарить, чем получать подарки? Да не, глупость какая-то! Шучу. Этакий смех сквозь слёзы.
Нет, правда, смех смехом, а как мне быть⁈
Махнул рукой на гордость и решил взвалить проблему на плечи того, кто мне её подкинул — а именно, спросить совет у самого профессора.
Тот выслушал, улыбнулся и сказал:
— Юра, относитесь к этому чуть проще! Я понимаю, — поднял он ладони, защищаясь от моего возмущения, — вас так учили. И это всё правильно — для светского раута или официального приглашения на какое-либо официальное же мероприятие. В артистической среде, как и в студенческой, к этим дело обстоит много легче, даже, я бы сказа, легкомысленнее. Бывает и по трое приходят по одному «парному» пригласительному, и в одиночку. В крайнем случае — около входа всегда будет минимум полтора десятка желающих составить формальную пару на вечер. Причём порою и с возможностью продолжения знакомства! — Профессор подмигнул.
А подумав несколько секунд, добавил:
— Более того, пригласить даму в театр на премьеру менее, чем за две-три недели — это получить массу проблем и неприятностей, из-за того, что она просто не будет успевать собраться!
— Что там собираться! — ляпнул я и тут же осёкся. — Ой, что это я…
— Вот-вот! — засмеялся профессор. — Это нам, мужчинам, просто: костюм не сильно мятый и без пятен нашёл — хорошо, ботинки почистил — замечательно, а если ещё и побриться не забыл — то вообще красавчик! Они же… Это вечное метание между «такое вообще никто не носит» и «в этом полгорода ходит», поиски особо модного в этом сезоне оттенка, боевая раскраска, в зависимости от времени суток, фасон, зависящий от сезона, характера мероприятия и ещё пёс знает чего, вплоть до фазы Луны…
Мы минут десять потратили на обмен примерами женской придури в одежде, после чего пожали руки и разошлись полностью довольные друг другом.
Время до конца недели пролетело быстро и было отмечено разве что только очередным возмущением деда на тему того, что магия у нас неправильная и «криво настроена».
«Вот кто и как это придумал — отдельно магия металла и отдельно — кристаллов? А ничего, что металлы сами по себе — кристаллические вещества⁈ Каждый кусок металла по сути своей — поликристаллическая структура, соединение массы разноразмерных кристаллов! Самое смешное, что это всем давно и хорошо известно — всем, кто хоть как-то касается металлургии. Для разных видов кристаллов, образующихся в стали, даже отдельные названия придуманы. Диаграммы плавкости рисуются, люди продумывают режимы нагревания и охлаждения, чтобы добиться нужного соотношения и размера зёрен, все эти перлиты, аустениты и мартенситы, или как они у вас тут называются. Очевидно же, что металл должен быть подразделом кристальной магии! Так ведь нет! И то, и другое — вторичные стихии, входящие в стихию Тверди, или земли! Как, почему, зачем⁈»
Дед долго возмущался — на него порой находит, когда накапливается достаточно отличий от его мира и он е понимает причину и логику отличий. Приводил массу каких-то доводов, примеров, логических умозаключений. Я же ответил ему просто:
«Дед, всё то, что ты неделю уже мне рассказываешь, опровергается одним: магия работает, и работает именно так, как есть, а не как должно быть по твоему мнению. Объективная реальность, как ты сам выражаешься».
«Это да, факт не переспоришь. Грёбаные эгрегоры! Когда-то кто-то, не обладая ни знаниями, ни инструментами для их получения придумал чушь, а потом миллиарды разумных за тысячи лет своей искренней верой и убеждённостью, что так оно и есть, прогнули реальность и продолжают удерживать её в таком положении. Иного объяснения у меня нет».
Накануне концерта я, хоть в целом и был согласен с Лебединским насчёт сборов, решил перестраховаться и посоветоваться насчёт внешнего вида с комендантом общежития.
— Надежда Петровна! Нужны ваши совет и помощь!
— Да, конечно. И в чём же?
— Скажу сразу: будь такая возможность, я бы или пригласил вас составить компанию, или просто отдал этот билет вам, но первого не примет общество, слухи непонятные так точно пойдут, а второе не могу себе позволить, поскольку там будет ещё и деловая встреча, на которой мне нужно присутствовать.
— Юра, Юра, стой, остановись. Какой билет, какая встреча⁈
— Ах, да. Билет — вот. — Я положил на стол пригласительный. — А встреча трёхсторонняя, с профессором и представителями звукозаписи, для обсуждения условий и подписания договоров на переиздание первой пластинки и издание новой.
Петровна посмотрела на билет и с чувством вздохнула.
— Так в чём совет-то нужен? Кого с собой пригласить?
— Не-не-не! — Я от избытка чувств замахал руками. — В чём пойти. Я боюсь и недостаточно солидно одеться и, наоборот, чересчур официально. Например, понимаю, что костюм-визитка будет, пожалуй, перебором. Будь это премьера оперы… И то, скорее фрак нужен, а не визитка. Форма академии — наоборот, не дотягивает до уровня. Может, глянете мой гардероб и подскажете что-нибудь?
— Ну, пойдём, горе моё, посмотрим, что там выбирать. Обычно у вашего брата-первокурсника кроме формы и запасной формы — одни штаны да две рубашки, из которых одна ношеная, а вторая — рваная.
Ха, думаю, мой гардероб её удивит! Хотя и удивительно — она же присутствовала при двух досмотрах в моей комнате. Неужели не видела, что в шкафу? Я задумался и осознал — а ведь не видела! Она демонстративно не входила в комнату и в шкаф не заглядывала!
Петровна, действительно, открыв шкаф хмыкнула:
— Да, тут хоть есть из чего выбрать, хотя, конечно, выбор весьма скудный. Я бы сказала — аскетичный.
Она постояла, подумала, потом минут пятнадцать заставляла меня сперва прикладывать к себе ту или иную вещь, а потом и мерять. Куда-то сходила ненадолго, принесла большой тонкий кусок ткани, который оказался шейным платком. Наконец, скомбинировав костюм-двойку с жилеткой от визитки и пышным бантом на шее, она добавила к этому чёрную фетровую шляпу, что я купил буквально на днях и не застёгнутое пальто на плечах. Посоветовала ещё сбегать к полям, указав, куда именно, добыть белый цветок в петлицу пальто, а в кармашек пиджака поместить шёлковый платочек, белый же.
На выходе с изнанки ко мне пытались придраться за нарушение формы одежды, но мы с дедом заранее подготовились, так что я просто вручил лист бумаги, на котором были выписаны соответствующие пункты устава академии, которые давали мне право на такую «вольность» в данном конкретном случае. Ожидаемая пакость уже и не пакость, а так, мелкая шероховатость. Правда, такое рахолаживает, что опасно.
На подходе к театру я увидел довольно большое скопление людей, хоть и приехал заранее. И, да — многие искали «лишний билетик». Я, по совету деда, который тот подал в своей фирменной ехидной манере, не стал привлекать внимания страждущих. Решил обойти площадь по кругу, присмотреть себе пару поинтереснее. Но стоило сделать буквально три десятка шагов…