— Для этого мне нужно знать сроки работы комиссии.
— Боюсь, на это ориентироваться не стоит, по плану они должны подготовить итоговый документ к Новому году. Документы, требующие вашего согласования или ознакомления, будут доставляться фельдъегерями.
— От Его Величества какие-либо указания в мой адрес имеются?
— Да. Он желает встретиться с вами завтра или послезавтра в течение дня, по мере возможности.
— Тогда запланируйте, если можно, мой отъезд на следующий день после встречи с Государем. Мне нужно к учёбе возвращаться: отпустили-то меня по личным нуждам, с обязательной отработкой. Мол, присутствие на балу — не есть государственная необходимость.
— А как же работа в комиссии по вооружениям⁈ Спасибо что сообщили — я составлю соответствующий документ в ваш ректорат. Ишь, что удумали — распоряжение Петра Алексеевича им уже не государственная нужда!
Что ещё сказать про этот понедельник, кроме рассказа о том, как мы провели этот день в разговорах о прошедшем празднике, обсуждая увиденное и услышанное и составляя свой список обитателей Двора с личными характеристиками на каждого? Разве что о появившемся после обеда списке композиций, отобранных для очередного «Осеннего альбома», в котором моя «Осень» стояла на третьей позиции.
Глава 4
Во вторник приглашения на аудиенцию я так и не дождался. Жёны мои значительную часть дня провели с мобилетами в руках — делились впечатлениями. Ульяне в этом плане было проще — пока отец на службе, поговорить можно было только с мамой. Маше же нужно было и маме в Дубовый Лог позвонить — узнать, как там Ромка, заодно и поболтать немножко (часика так два), и домой, с Василисой пообщаться, и даже Ириску как-то где-то выловила. Я тоже обзвонил своих управляющих — узнать, как там дела. То, что из Риги экспедиция вернулась я уже знал, интересовал в первую очередь прогресс с поиском технического директора, но там было без изменений, единственный кандидат оказался опять неподходящим, несмотря на то, что уверял в наличии опыта в аналогичной должности. Оказалось, что он работал помощником начальника депо конки и дело имел только с безмоторными вагонами. И искренне считал, что справится с нашим гаражом, мол, это одно и то же.
Помимо телефонных разговоров — разговаривали друг с другом, гуляли по парку. В город выходить не рискнули на случай, если меня будут искать. И очень жаль — как специально на улице распогодилось, выглянуло и пригрело солнышко, приглашая пройтись, но нет. С другой стороны, и в парке оказалось достаточно много интересного: и скульптуры, и ещё не выключенные фонтаны, и зелёные уголки разной степени уютности и укромности. И растительность красивая: цветы ещё не осыпавшиеся, кустарники — те же боярышник и несколько видов барбариса, усыпанного мелкими ягодками, от алого до бордового, и с разноцветными листьями, от зелёного до красного и фиолетового. Причём высажены были так, что создавали целые цветные композиции, правда, видимые, как правило, с какого-то определённого ракурса, что заставляло подолгу бродить вокруг найденных групп яркой растительности, выискивая тот угол зрения, который откроет замысел садового архитектора. Правда, зачастую оказывалось, что куст — это просто куст, а не часть большой картины.
Ещё во вторник подписал формальное согласие на участие в благотворительной пластинке. Формальное — потому что покажите мне того, кто откажется, я ему врача вызову. Песню, кстати, слегка переименовали, теперь она значилась как «Осень — тёмная даль», поскольку этих самых «осеней» оказалось среди отобранного аж четыре штуки, и все их переименовали, чтоб никому обидно не было. Что сказать? Видимо, вся фантазия ушла на песни, на название уже не хватило. Хотя — и сам такой, да.
А вот в среду приглашение поступило — на нас троих, в малую гостиную на после завтрака. С отдельно оговорённым форматом: «визит — частный, семейный, форма одежды — повседневная». И это очень хорошо — я про то, что одежду оговорили, так бы моим любимым, но порою трудно выносимым жёнам крышу бы снесло, как дед выражается. А так, я оделся, как для похода в Комиссию, супруги надели всё же самые нарядные платья из не бальных и минимум украшений и через каких-то несчастных сорок минут были готовы.
В гостиной, куда нас проводил очередной дворцовый обитатель, мы увидели Императора и двух его младших дочерей, которые Машу узнали и обрадовались — ну, или очень убедительно радость изобразили. Его Величество познакомил дочерей с Ульяной. Несколько минут посвятили светской беседе, обсудили прошедший бал. Потом Анастасия Петровна перевела тему на нас:
— Я тут не удержалась, стащила пластинку, которую вы передали для подготовки к конкурсу. Судя по всему, песня написана довольно давно?
— Да, прошлой осенью, под впечатлением от первого приезда в столицу. За остаток осени и зиму Мария Васильевна обработала, нашла ансамбль, отрепетировала и мы записали пробник.
— А в этом году ничего нового не сочинили?
— Сочинил! — Сдала меня Маша. — Пока был на сборах, в рамках военной подготовки. «Этот мир придуман не нами».
— Здорово! А как её можно услышать? — Это уже самая младшая, Анна, со всей своей непосредственностью.
Или в рамках отведённой роли? Государь, отпустив дочек на другой край гостиной, где стояло пианино и лежали ещё несколько инструментов, включая гитару, сам задержался. И, когда я посмотрел на него, коротко прикрыл глаза, едва заметным движением головы направив к левой торцевой стене. Там, за полу сложенной ширмой, оказалась неприметная даже не дверь, а дверной проём во что-то среднее между альковом и кабинетом. Я, заходя за перегородку, обернулся и, поймав взгляд оглянувшейся на меня Мурки жестом обозначил, что мне нужно задержаться. В алькове нас ждал секретарь Императора, что сразу переводило встречу в деловое русло.
— К сожалению, у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на то, что мне самому нравится и на общение с людьми, которые мне на самом деле интересны. Так что давайте для начала разберёмся с делами.
Я коротко поклонился, молча соглашаясь со всем сказанным.
— Подкомиссия, в работе которой вы приняли очное участие, выделена моим приказом из конкурсной комиссии по новым орудиям. Ваше в условия конкурса не вписывается, но по причине того, что это новый класс, о котором при составлении условий никто не знал и не думал. Работать подкомиссия будет, по моим представлениям, где-то до Нового года. Результатом станет решение о проведении войсковых испытаний, для чего к лету будет изготовлен миномётный дивизион из четырёх шестиорудийных батарей и потребное количество боеприпасов. Задача комиссии как раз в том, чтобы определить это потребное количество и оформить все надлежащие документы. Вы будете определены для прохождения армейской практики в этот дивизион, подробности — ближе к лету. Пока комиссия работает — вам будут доставлять документы для ознакомления и визирования, но это Арсений Кондратьевич должен был до вас довести.
— Так точно, довёл.
— Не надо, пожалуйста, тянуться и вообще армейщины: у нас же частная, почти семейная встреча, вы забыли?
— Извините, Ваше Величество, просто тема обсуждения сама настраивает на соответствующий лад.
— Прощаю. Так, что ещё? У вас есть какие-то просьбы, жалобы, пожелания?
— Есть. Расходы на отражение Волны мне компенсировали, но остаётся проблема с растительными макрами первого уровня, для экспериментов и для пополнения арсенала. Я использую их для взрывателей в минах, а купить их довольно сложно. Если бы вы дали документ на право их покупки сверх обычного лимита…
— И на этом всё?
— Почти. Есть ещё проблемы вокруг моего села, которое строю по программе освоения земель. Точнее, с самим селом всё в порядке, как срок выйдет — надеюсь, проблем с признанием выполнения задания не будет. Но вот с выкупом прилежащих земель, который может понадобиться для дальнейшего развития…
— Не хотят продавать? Или дорого просят?
— Не в этом дело. Там просто межевание, похоже, никогда нормально не проводилось, по крайней мере с момента вхождения земель в состав Империи — с гарантией. В результате никто не может точно сказать, а, главное, доказать документально где там казённые земли, где общинные, а где — владения Протеевичей. Плюс всё это — на границе Минской и сравнительно недавно выделенной Могилёвской губерний. В общем, демон ногу сломит и совершенно непонятно, что у кого выкупать, даже при наличии денег и согласия всех сторон. Так что там возни на годы, и по нервам это мне будет стоить дороже, чем по деньгам, но тут даже не знаю, какую кто-нибудь мог бы оказать помощь. Так что остаётся только долго и кропотливо разгребать эту кучу.
— И это всё? Никаких проблем, никаких просьб?
— Проблемы-то есть, но решаемые, обычная рутина. Только вот технического директора никак найти себе не можем, равно как и зампотеха в дружину.
— Кого⁈
Коротко рассказал о проблеме и принятых мерах по её решению. Император выслушал и повернулся к секретарю:
— Вот, видишь, с кем приходится работать⁈ Ведь даже не то, что не спросил — не задумался ни об отчислениях за изготовление орудий его конструкции, ни об оплате работы в комиссии. И макры эти несчастные, он всерьёз ведь собрался за свой счёт покупать, в том числе для экспериментов в интересах армии. Ни о наградах, ни о чинах, ни о врагах-противниках — ни слова, ни намёка! И что с таким делать?
— Не знаю, Ваше Величество.
— И я не знаю: то ли по шее дать, чтоб не издевался, то ли орден, чтобы ещё что-нибудь полезное сотворил.
— Орден на шею?
— Как вариант, но сначала нужно начальные степени[1] заставить принять.
Император обернулся ко мне.
— Кстати, Юрий Викентьевич! Вы вроде бы собирались похвастаться какой-то новинкой? Удачно прошёл эксперимент?
— Да, вполне! Сделал новый сверхлёгкий летательный аппарат, испытал, понял, что многое сделал неправильно, внёс изменения и собрал второй экземпляр, двухместный и с закрытой кабиной. Из имения в Могилёв и обратно пару раз слетал уже, и из Могилёва в Викентьевку. Это сто тридцать и сто семьдесят километров по прямой примерно.