— Профессор, если бы мой имя знали те самые тучные стада исполнителей — вы были бы правы. Это раз. А помимо этого — кто из гипотетических певцов годится для выступления от имени академии на Осеннем балу?
— Ну, если с такой точки зрения смотреть… Нет, всё равно чувствую себя мошенником.
— Тогда с вас, после бала — запись нового диска!
— Работать с таким материалом — это удовольствие, а не обязанность.
В общем, в итоге всё свелось к обычному для нас обмену комплиментами минут на пятнадцать. Где-то в середине Лебединский отреагировал на открывшуюся дверь. Обернувшись, он громко сказал:
— Всем внимание! Если кто-то где-то что-то вякнет вне этого зала про новую песню — порву. Не просто отчислю, а уничтожу. Всем понятно? Всем понятно.
И в этот момент он совсем не был похож на милого дядю Валеру. Зато вспомнились истории о том, как лебеди уничтожают всех, кого сочтут конкурентами или угрозой для потомства на том водоёме, который считают своим.
На этом моё участие в подготовке к балу закончилось. И какое счастье что я, по настоянию деда, сразу отстранился от подбора участников! Даже не думал, что будет такой ажиотаж. Сперва хотели сделать десять пар, включая наставников. Потом двенадцать. Потом, после кровожадно звучавшего рычания ректора процесс остановился на пятнадцати парах плюс учителя. Я только краем уха слышал отголоски громыхавших гроз, но и того хватило.
Кроме прочего, продолжался весенний «особый режим» и патрулирование изнанки. На лице вокруг города было ещё два прорыва — тех, о которых стало известно. Сколько тварей вышли вдали от жилья и так и сгинули в лесах и болотах, либо вернулись к себе, так и не попавшись на глаза людям? Мне за десяток патрулей пришлось вступать в схватку с тварями ещё шесть раз, не считая прибитых мимоходом одиночных вредителей. На большие стаи, которые представляли бы реальную угрозу, не нарвались, к счастью, ни разу, хоть однажды пришлось бежать на выручку нарвавшимся коллегам, добивать тварей и уносить ребят к лекарям.
Ещё два раза обстреливали летающих монстров, которые первыми не обращали на нас внимания. Казалось бы — летят себе и пусть летят. Но кто знает — где и на кого они нападут? Главным трофеем стала летяга со второго уровня. Как позже пояснил куратор, нам повезло дважды: и в том, что добыли крайне полезную, а потому дорогую тварь, и, главное, в том, что она была одна, поскольку обычно они встречались стаями от двадцати особей и больше, и тогда трофеем вполне могли стать мы.
За всё время добыл ещё три макра. Если бы продал их — остался бы в хорошем плюсе по деньгам, даже на оплату учёбы могло хватить. Выгодное дело — патрулирование в сезон прорывов, хоть и опасное.
Патрулирование длилось до конца апреля, после чего все студенты четвёртого курса были отстранены от охранной деятельности для подготовки к сдаче дипломных работ и проектов. Как-то внезапно пришло осознание, что у и меня зачётная сессия не за горами.
Но до того, как только сошёл снег, навалились хлопоты хозяйственные. После ряда совещаний по мобилетам, пришли к выводу, что в Викентьевке в этом сезоне по настоящему нужны две работы: прокладка дороги до Тальки и завершение ремонта завода. Без дороги все остальные работы были либо невозможны либо грозили обойтись кратно дороже. Разве что в ремонт включили постройку нового общинного дома вместо занятого нынче под контору и жильё управляющего.
Владислав здраво рассудил, что если от Тальки строят и железную дорогу, и грунтовую — то там есть специалисты, которые если не сами спроектируют нам трассу, то хотя бы посоветуют специалистов. Так и получилось — узнав, что речь идёт об участке длиной всего около семи километров, строители сочли, что смогут выделить из бригады одного инженера с помощниками на пару-тройку дней без ущерба для основной задачи. Наше требование выдать официальный проект с печатями и подписями, чтобы по нему могли потом и построить, и поставить объект на учёт их не смутило.
Более того, строители намекали на то, что и проложить дорогу могут «в свободное от основной работы время», но дед решил проявить осторожность — не давать шанс обвинить нас в подстрекательстве к должностному нарушению, если не чему-то большему.
Влад заготовил два воза кольев на вешки и даже нарисовал на них белые полосы садовой извёсткой. Также он заготовил инструменты для расчистки просеки и даже провёл предварительные переговоры с жителями деревень между нами и Талькой насчёт найма на работы. Видно, что человеку хотелось заняться чем-то осязаемо полезным, а также проявить себя в глазах родни и моих. Ну и, вероятно, надоело сидеть в лесу «посреди нигде», даже без дороги.
Не за два, и даже не за три дня — но трассу дороги нам провесили. И она далеко не везде совпала с нашими прикидками. В одном месте инженеры даже потребовали делать насыпь через болото, что-то вроде дамбы, забраковав нашу идею провести дорогу по краю на корню, выдвинув минимум пять аргументов против. С учётом того, что в двух местах надо будет делать выемку грунта при пересечении гребней увалов — песок для насыпи будет, да и ещё в других местах покопать придётся от души.
И опять возник вопрос лесопилки — даже не как второго предприятия, а для своих нужд. И подпорные стенки ставить, и мостики небольшие ладить — минимум три, над невзрачными ямками, которые оказались протоками, и общинный дом строить. Оказалось, что поблизости таковых просто нет! Точнее, пара штук имеется, в имениях местных шляхтичей, но их мощности явно не хватит, да и возить лес туда-сюда долго и дорого. Пробеляков старший выяснил, что существуют мобильные лесопилки, придуманные за океаном, и производящиеся в том числе в Скандинавии. И даже есть одна в продаже в Великом княжестве — где-то под Лидой. Представляет собой локомобиль, который на месте превращается в паровик, приводящий в движение все станки, два прицепа с оборудованием и третий — жилой и для перевозки припасов. Весь этот сухопутный поезд мог перевозиться по железной дороге или своим ходом — с скоростью аж четыре километра в час. При этом каждые три часа требовалось останавливаться для заправки водой и, при необходимости, чистки котла от золы и углей.
Производители уверяли, что он может добраться до делянки даже без дороги, и мы стали прикидывать, во что обойдётся перегнать его к железной дороге, привезти в Осиповичи и перегнать в Викентьевку. Но вот нынешнее техническое состояние и фактический износ были неизвестны, послать туда кого-то для проверки и оценки — сначала нужно было найти и нанять этого кого-то. И дополнительным отягощением в комплекте с лесопилкой шёл механик-норвежец, без него фирма-производитель, видите ли, не гарантировала работу лесопилки.
Взять, что ли, в аренду с возможностью выкупа? Но везти в такую даль, чтобы потом увидеть, что приехало несколько десятков тонн металлолома? Вопросы без ответов, дела и заботы.
Дед ещё потрошил свою память, а также гонял меня по техническим библиотекам в поиске технологий переработки торфа. Огромное болото, из которого владельцы имения Протасевичи (сохранившие топоним несмотря на смену фамилии — теперь они Протеевичи, тотем — Протей) триста лет добывали железную руду, расположенное под боком, просто вопило о возможности его разработки, но оно было чужим. На нашей территории имелось только два болотца, которые можно было вычерпать и превратить в пруды, попутно отработав методику. А потом — договариваться с номинальными владельцами болота либо о праве добычи, либо об аренде ещё и куска болота, и дороги к нему.
При мысли о том, сколько работ и забот мне предстоит, от их количества и разнообразия волосы вставали дыбом, а руки, наоборот, опускались. Хорошо, что часть из них можно делегировать — тем же Пробеляковым или наёмным специалистам. Например, нанять фирму, которая проведёт обмеры и оценку состояния руин усадьбы в Дубовом Логе. Совершенно по-другому стал воспринимать дедовскую фразу, что «проблемы, которые можно решить деньгами — не проблемы, а расходы». Когда какая-то из проблем сваливается с плеч, превратившись в расходы — это такое облегчение! Ценность денег тоже стала восприниматься иначе — она, ценность эта, в том, что они превращают проблемы во всего лишь расходы!
Главное, как предостерегает дед, не впасть в другую крайность, в ошибочное убеждение в том, что любую проблему можно залить деньгами. Во-первых, далеко не любую — и «сосед по черепу» с лёгкостью накидал мне полтора десятка примеров, а во-вторых, и в главных, нет у нас столько денег и в обозримой перспективе не будет. Даже если «Вальс-бостон» и правда станет «Золотым» диском, даже если к нему ещё два-три шедевра вытащить из дедовской памяти.
Апрель ознаменовался ещё и днём рождения у Мурлыкина, который выпал на двадцать второе апреля, что почему-то сильно развеселило деда. Я всю голову вывихнул, пытаясь придумать подарок одновременно достойный, приличествующий и не обязывающий. А ведь это только лёгкая разминка перед тяжёлым майским сезоном. Дочери у господина жандарма оказались «майскими розами»: Ирина родилась десятого мая, Василиса — пятнадцатого, а моя Маша — двадцать четвёртого. Брат Борис родился второго июня, по поводу чего Василиса периодически дразнила его тугодумом и ленивцем — мол, не успел «как все нормальные Мурлыкины» родиться в мае. Завершая календарную тему, день рождения тёщи выпадал на середину августа.
В итоге подарок сделал сам: термос со стальной двуслойной колбой в серебряном внешнем корпусе и две кружки схожей конструкции — в виде двухслойной серебряной колбы с плотно захлопывающейся крышкой на пружинке. Воздух из пространства между стенками помогла откачать Маша, как маг воздуха. Но даже она не знала, что если открутить дно у термоса, то там прячутся четыре серебряных рюмочки по сорок миллилитров и плоская, сильно изогнутая фляжка на четверть литра. Как сказал сам именинник, когда увидел тайник:
— Вот это правильно! — После чего открыл и понюхал фляжку. — И то правда — что за чай без коньяка?
В общем, подарок понравился. Чего мне стоило восемнадцать раз переделывать узор на корпусе термоса, пока он не перестал вызывать то