— Да, у меня пока не выдумывается ничего толкового. Разве что сделать в этих купальнях номера для особой публики, не мужской и женский душ, а просто две комнаты отдыха для особых гостей. Поставить мебель из ротанга в фойе, там же стойку с соками и чаями, раздевалку тоже переоборудовать, те же столики, кресла, может — кушетку для отдыха. А рядом — построить нормальный душ с нуля.
— Это мы подумаем. На самом деле — так вот на ходу не решишь. А что там за проблема, которую можно решить организационно?
— Спасатели. Мы говорили о спасателях. Которые дадут урок плавания, помогут, если кому-то станет плохо в воде и проследят, чтобы никто не творил дичь, а частности — не лез в воду пьяным. Помните, да?
— Да, помню. Хорошая идея.
— Была. Т всего этого осталась, похоже, только последняя задача. Или ещё какая-то — я не знаю, для чего там сидит и страдает от жары солидный господин в костюме с жилеткой, галстуке-бабочке и с пенсне.
— Это семейный доктор. Хороший, кстати — мы, если помните, и о медицинской помощи говорили. Может дать консультацию по любому вопросу, касающемуся здоровья.
— Ещё бы как-то об этом догадаться отдыхающим. Хоть бы табличку какую поставили, что ли? Или указатели со стрелками.
— Это да, это упущение, исправим.
— Исправите, не сомневаюсь. Консультация врача на пляже — это богато, это шикарно, но он не отменяет остальных задач! К примеру. Вот вы — этот врач. Сидите на берегу, страдаете от жары. А вон там, в десяти метрах от берега тонет ребёнок. Что будет делать ваш солидный доктор? Бегать по песку и заламывать руки?
— Кхм… А вы с примерами не щадите.
— Море тоже не пощадит. Дайте угадаю — спасателей в купальных костюмах убрал тот же дебил, повёрнутый на своём понимании нравственности, что испоганил идею с душевыми?
— Зря вы так, уважаемый человек, доктор архитектуры…
— Вот пускай архитектуру и лечит! Зачем он лезет, куда не просят?
Я перевёл дух.
— Не сочтите дикарём, я знаю, что такое доктор наук, но зла не хватает, когда твою идею уродуют по дурости. Может, с годами привыкну и перестану так злиться. В общем, надо поставить вышку — четыре жерди, укосы, настил, лестничка, навес над головой — местные селяне топорами за полдня поставят. А на роль спасателей взять студентов-пловцов, пополам с медиками. И вряд ли этот солидный семейный доктор будет лечить солнечные удары. Ожоги и страдающих от похмелья…
Потом, по заветам деда, «ещё немного смазки, чтоб раздражение снять». А то граф выглядит сильно недовольным — видимо, зря я так на неведомого мне «блюстителя нравственности», у них, возможно, какие-то давние личные контакты, а тут я со своими обличениями…
В общем, помимо дежурных похвал кухне, пришлось отметить и более важные вещи, а также «слить» пару идей.
— Чтобы вы не думали, что я зазнался — признаю свою огромную, грубую ошибку, которую вы исправили походя. Я, планируя все эти террасы, мостики, столики на крышах и балконах абсолютно не подумал про пыль от проезжающих экипажей, а тем более — автомобилей. Вы же решили проблему, залив всё дорожным камнем. Понесли дополнительные расходы, но — решили, но мне до сих пор стыдно, что я допустил такую грубую ошибку, которая могла уничтожить всю идею на корню.
— Это тот самый доктор архитектуры, между прочим, сразу увидел и придумал решение.
— Не сомневался ни секунды, что в классической архитектуре он разбирается отлично. Кхм… Да, так вот — решение элегантное, оно ещё и клиентов в гостиницу привлекает, создавая эффект того, что «мы уже въехали внутрь». Но и на твёрдое покрытие ветром и колёсами натащит песку, и пыль будет лететь, хоть и в меньшем количестве. Нужно сделать поливалку — как минимум бочку на тележке и насос, чтобы смывать из шланга мусор. Как максимум — использовать пожарную машину для того же, а заодно она же будет страховкой на случай чего.
— Мы подумаем.
В общем, граф явно не был настроен на дальнейший разговор, так что идеи в стиле «как ещё можно заработать» я решил придержать, предпочтя по-светски неторопливо раскланяться, а утром мы с Муркой двинулись в обратный путь.
Глава 16
Как бы то ни было, но отдохнули мы в этой новой гостинице отлично. Правда, если дед прав в своих предположениях — больше меня сюда не пригласят, а предложение о выкупе, так сказать, моей доли я получу уже в сентябре. Причём, если этот архитектор очень близок к графскому роду или вовсе входит в него, то оно будет не слишком щедрым, и на этом все «особые» отношения с Кайриными могут прекратится. Немного обидно, если всё обернётся таким образом, но дед прав: уже оказанная услуга ничего не стоит. А оказывать ли новую — я ещё подумаю. Например, предлагать ли ягоды с моей изнанки для выращивания в академии.
Но все мысли о делах — потом, после возвращения домой! Я даже по мобилету со своими почти не связывался — только один раз в день или по-настоящему экстренные новости. Хотя самую, не знаю даже, как её охарактеризовать — заковыристую, что ли, новость узнал из газет. Местная пресса вообще как-то много внимания уделяла событиям с той стороны моря, в первую очередь из Швеции, но и Норвегию не обходили стороной. Не так, чтоб уж очень много материала о событиях в Скандинавии, но практически в каждом номере каждой газеты хотя бы одна заметка с полуострова, а была.
Ещё когда высчитывали грузоподъёмность пикапа — а это, напомню, сто двадцать ящиков по дюжине бутылок в каждом, тысяча четыреста сорок бутылок всего — задумался о том, что число не круглое. Убрать три ящика — не дело, оставшиеся бултыхаться будут. Добавить пять ящиков в салон? Тоже неудобно, людям на них неделю почти жить. В итоге определил так: тысяча четыреста — на продажу, оставшиеся сорок — аварийный запас (если вдруг где-то что-то разобьётся) и в распоряжение Клима. Гостинец кому-то передать, где-то процесс ускорить, может, даже посидеть с кем-то. Он же распорядился запасом иначе. Четыре бутылки всё-таки раскололись, это определили почти сразу по запаху, а потом уже на месте посчитали ущерб. Причём все четыре — в разных частях кузова, как и почему — пёс их знает, может, дефект стекла, может, так сложились волны от вибраций и ударов по подвеске. Две ушли морякам: одна — чтоб дополнительно закрепили автомобиль, вторая — чтобы разрешили одному из наших оставаться в кабине для охраны. Так-то всех пассажиров с грузовой палубы выгоняли, но сопровождавшие ценный груз все так или иначе договаривались с палубной командой, в итоге таких охранников в трюме постоянно было человек десять, которые заодно и друг за другом приглядывали. Ещё одну отдал таможеннику на шведско-норвежской границе.
Так-то внутренние границы в Скандинавском союзе были весьма прозрачными: на ездивших и ходивших туда-сюда местных жителей, равно как пассажиров общественного транспорта внимания вообще не обращали, но вот грузовой транспорт останавливали. При этом внутренние перевозки были беспошлинными и не требовали каких-то разрешений, так что проверяли только документы, свидетельствующие. Что груз идёт в пределах союза. А вот с импортом и экспортом всё было интереснее. Но поскольку появление иностранных купцов было, мягко говоря, событием редким, то без дополнительной заинтересованности таможенник вполне мог уйти «на обед» в любое время суток и отсутствовать дня три, при этом без отметки о пересечении границы товар продавать было нельзя, только использовать «для личных нужд».
Итого естественная убыль за время пути составила семь бутылок. Ещё три ушли на организацию «рекламной акции», а тридцать — на неё саму. Да, правильно догадались. Климу так понравился формат празднования двухсотлетия семейного дела, что он решил провернуть что-то подобное в миниатюре, арендовал на центральном крытом рынке столицы площадку на сутки и устроил угощение для публики! И ведь, паразит такой, задумал это заранее, даже сотню тех самых дешёвых рюмок с собой прихватил, собрав их по дороге в Викентьевке и в Алёшкино, где и остатки посуды из Смолевич хранились, и закуску — а мне ничего не сказал.
Единственное, чего он не рассчитал, даже будучи изначально почти местным — так это возникшего ажиотажа. Услыхав о халяве — настоящая акавита, почти что с королевского стола, да к ней ещё предлагают ломтик копчёного сала на кусочке ржаного или даже пшеничного хлеба — сбежался народ со всего рынка и округи. Надо отдать должное потомкам викингов: они сами следили за тем, чтоб никто особо хитрый не подходил дважды, а те, кому не хватило выпивки — расстроились, конечно, но бузить не стали, тем более, что закуски оказалось больше, чем нужно, поскольку заготавливалась из расчёта на все сорок бутылок, да с запасом, и она послужила своего рода «утешительным призом». Но в целом затея всколыхнула местное небогатое и весьма прижимистое общество настолько, что даже попало в столичные газеты, как пример удивительной щедрости некоего «ярла из соседней Империи». А местные — перепечатали. Ох, надеюсь, прибалтийские газеты в нашем Великом княжестве не в ходу, как и в «материковой» Империи, а то как бы мне такое не аукнулось.
Зато весь товар выкупили три оптовых торговца, что называется — на корню. Причём сами поделили доли, кому сколько и не торгуясь, что удивило Клима до глубины души, он этот момент за десять минут разговора упомянул четырежды, заплатили по сто семьдесят пять крон за бутылку. Он назвал цену с запасом, собираясь в процессе торгов сбросить до ста шестидесяти, что было чуть-чуть больше желаемых пятидесяти рублей, но в итоге акавита ушла по пятьдесят пять с копейками. Я так понимаю, торговаться не стали, поскольку сговориться не успели и опасались, что коллеги-конкуренты просто разделят между собой долю слишком экономного. Другого объяснения не вижу. Но в целом, как выразился тот же Кнут, дольше закусь нарезали, чем торговали. Так что проведя полтора дня и две ночи в Осло мои посланцы выдвинулись домой, честно передав в местные фискальные органы семьдесят три с половиной тысячи крон — тридцать процентов от выручки, о чём и получили справку с тремя печатями. Домой везли сумму, равную пятидесяти четырём тысячам ста одному рублю, но — в кронах, поскольку обменять такую сумму на месте было сложно, а задерживаться они не хотели. Хороший куш, если очень мягко выражаться, но, увы — скорее всего, одноразовый. Осенью дозреет новая партия, товар будет — но будет ли сбыт, вот в чём вопрос.