— Да хоть пятнадцать! Мне переодеться надо, умыться, кое-что записать на свежую голову.
А ещё позвонить моим жёнам — где они там путешествуют, как вообще у них дела. Маша на мой вызов не ответила, Ульяна мобилет взяла сразу, сообщив, что они в Заславле, всё у них хорошо, а Маша, видите ли, занята. Ну и ладно — главное, обе живы и здоровы.
Обед ожидаемо начался с закуски из щучьей икры, ну, а как же, если у нас тут её источник? Я и дружинникам распорядился выделить бочку, раз уж они занимаются охраной добытчиков, то и долю с добычи иметь должны. Кое-кто, не будем тыкать пальцем, пытался ворчать, мол, слыханное ли дело — икра, да ещё и с изнанки, на солдатском столе, слыханное ли дело?
— И что? Мы её покупаем, что ли? Или её у нас мало? Эта икра в сезон — в буквальном смысле слова подножный корм, бери ведро и черпай! Мы, когда икру в солдатский рацион вводим, считай, экономим на закупках белковых добавок, да хоть бы и того же шпика.
В общем, не принял я возражений, тем более, что кроме «так не принято» ничего толком и не было, а не этот аргумент возражение было предельно простое, но при этом не парируемое:
— Где именно не принято? В нашей дружине или в какой-то другой армии? Наша дружина — наши традиции!
Тем более, что та же изнаночная рыба в рационе дружинников давно никого не удивляет, и та, что им выдают в котловом довольствии, и та, что сами ловят. Кенгуранчики, опять же, и в котёл идут, и на посиделках в свободное время — с прошедшей через меня от деда в массы идеей жарить мясо над углями. Так что и к прочим дарам изнаночной природы привыкнут, перестав считать «барством». Подождите, ещё Оксана Силантьева изнаночную зелень выращивать начнёт, и она тоже на столах у дружинников окажется. У меня, кстати, есть мысль, появилась после пробы ягод, выросших под куполом. Думаю, если зелень эту самую собрать вне защиты — может, там и горечи этой не будет?
После позднего обеда попросил приготовить к ужину холодные закуски, после чего разрешил кухарке быть свободной. А сам отправился в гараж, где успел сделать как бы не четыре пятых работ по переделке самоходного миномёта. Осталось придумать, как закрепить мины в стеллаже, чтобы они не ёрзали туда-сюда при резких манёврах, особенно при разгоне и торможении. И чтобы эти стопора легко можно было как снять при необходимости, так и включить обратно. Ну, и с размещением сидений для расчёта — так, чтобы они и огневой работе не мешали, и доступ к стеллажу не перекрывали — были вопросы. Придумал три варианта, но в каждом мне что-то, да не нравилось. Озадачу нашего Нюськина, пусть тоже голову поломает. Нюськин — это фамилия Леопольда Гавриловича, нашего главного артиллериста-миномётчика. Неудачная шутка над фамилией со стороны командира батареи и послужила началом их конфликта, как и резкий ответ на неё.
Приехавшие вечером жёны вытащили меня из мастерской, отругали за выбор ужина, после чего Ульяна собралась было идти готовить, но её отговорили. Потом, после моего рассказа о поездке пожелали посмотреть на китайскую пушку, а после осмотра и объяснения, какой она должна быть — идею отреставрировать и использовать в качестве украшения одобрили. На завтра у меня были обширные планы по работе в мастерской, но решил уточнить это момент у своих жён — может, они что-то придумали, в том числе и в расчёте на меня?
— Слушайте, а вы как тут, вообще, не скучаете?
— Что⁈
— Ты издеваешься⁈
Возмущённый вопль был хоровым, громким и очень искренним.
— Когда нам скучать⁈ За какую-то неделю подготовиться к визиту к самому Государю Императору! Да люди за полгода готовиться начинают!
— Ну, про полгода — это ты, родная, загнула. Если такие озабоченные и есть, то их уравновешивают люди, которые бывают при дворе еженедельно.
— Ты ещё тех упомяни, кто при дворе работает, ага. Это же совсем другое!
— Девочки, у меня есть право два раза в год бывать при дворе. И что — вы весь год будете посвящать подготовке, больше ничем не занимаясь вообще?
— Но не за неделю же! А ещё день рождения отметить надо, я тут соседок пригласила…
После нашего разговора жёны мои призадумались, но суету не прекратили. Я так понял, что завтра они тоже будут заняты, причём скорее всего сразу минимум двумя задачами, и меня от работы отвлекать не будут. Кстати, между делом узнал, для чего они предприняли сегодняшнюю «кругосветку». Они собирали новые шнуры для подвязывания портьер в гостиной в день приёма, и оснащали их «правильными» кистями. Шнур они купили в Минске, кисти — в Заславле, в Логойске какие-то бронзовые детали, а в Смолевичах живёт мастер, который должен к понедельнику всё это собрать вместе. Я-то думал, там что-то серьёзное и важное, а их ленты, которыми шторы сейчас подвязаны, устраивать внезапно перестали! И эти люди — эти люди! — жалуются, что у них времени не хватает. Нет слов.
За воскресенье, пока дружина служила в облегчённом режиме, а оба офицера убыли на законный отдых, я выгнул из труб колёсный ход для обоих миномётов и соорудил два передка. И в том, и в другом устройстве самым сложным было найти и приобрести подходящие колёса. Ну, и для модернизации боевых модулей идея появилась, навеянная обсуждением с дедом бронетехники из его мира. Кстати, на миномётном автомобиле эту идею тоже сделаю, и испытаю заодно. Речь об откидных дверях, они же пандусы, в передней части корпуса. Просто отжимаем рычагом защёлку, толкаем дверь — и она выпадает наружу, в конце тормозясь тросами, что сматываются с подпружиненных барабанов. Откинув дверь в противоположном от противника борту можно сильно облегчить и снабжение бойцов внутри водой и боеприпасами, и их эвакуацию, если что вдруг случится. Придётся ставить дополнительные рёбра жёсткости по краю этой откидной двери и привязывать их к несущему каркасу, но это задача решаемая.
В понедельник с утра озадачил своих офицеров двумя вопросами. И если один — расположение сидений для расчёта в кузове самоходного миномёта — при наличии черновых вариантов они решат быстро, то вот второй, по мнению деда, займёт их очень надолго. При всей своей внешней простоте. Я просто, после передачи вариантов компоновки миномётного модуля, спросил:
— Мы нашу технику красить будем, или как? Можно оставить серебристой, только подновить слой «серебрянки» и гербы, а можно и покрасить. Например, в тёмно-оливковый, диски колёс, рамы дверей — белым, а гайки на колёсах — красными. Или, может, ещё какие варианты будут? Но решать надо быстро, чтобы краска успела высохнуть.
И, злобно хихикая внутри себя, пошёл в мастерскую, заканчивать с миномётным автомобилем и с переделкой броневиков в части добавления боковых дверей, предварительно сфотографировав исходный вариант «для истории».
Нашлось и время для подготовки экспериментов с пропеллером, точнее, его уменьшенной моделью. Моторчик поставили (мы с дедом поставили, так-то всю работу делал, разумеется, я сам) на колёсики и зацепили к стене пружинным динамометром, чтобы измерять силу тяги. Винт сделали из алюминия в виде двух крыльев с аэродинамическим профилем, прикрепили их к оси на коротких ножках, планируя экспериментировать с углом закрутки и выставкой начального положения, то бишь — шага. За счёт профиля лопастей тяга была даже при нулевом угле атаки, хоть и не слишком большая, дальнейшие эксперименты будут уже послезавтра, завтра, как выразилась в прошлом году Василиса, «Муркин день».
Вечером позвонила ещё и тёща — первая из них. После нескольких минут разговоров обо всё и ни о чём, речь зашла и о моём подарке Василисе.
— Я не знаю, Юра, как и откуда вы берёте свои идеи, но эта ваша Мурлыка, при всей простоте и даже примитивности, всё же не лишена привлекательности. В итоге в гимназии уже каждая пятая имеет хотя бы одно украшение.
— Всего лишь⁈
Тёща хмыкнула.
— Ещё вдвое большее количество ждут, пока их заказ ювелиры сделают. Там всё серьёзно. Вплоть до отделки бантика мелкими бриллиантами.
— А ювелиры знают, что образ запатентован?
— Заказчики знают — Вася похвасталась, что это у неё не просто так украшение, а специально для неё придуманное. У них что-то вроде клуба организовалось. И приветствие особое, то самое «Привет, Мурлыка», и ещё какие-то ритуалы. Вроде как погладить кошку на брошке друг у друга. Директор гимназии в растерянности — не то запрещать ношение таких украшений, не то включать в форму.
Екатерина Сергеевна позволила себе тихонько рассмеяться и продолжила:
— Но это, конечно, шутка. Он надеется, что к осени эта блажь пройдёт.
— Если уважаемый директор считает, что пошутил — то это он зря. Боюсь, что к осени эта «зараза» расползётся на весь город, если не ещё шире. Так что пусть думает о новой форме — предотвратить это точно не удастся, но может удастся возглавить.
— Шутите?
— Если бы. Я, кажется, выпустил эпидемию. Галстуки-бабочки они себе на причёску ещё не цепляют, чтобы «как у Мурлыки» было?
— Нет, вроде… — тёща, кажется, немного растерялась.
— Значит, это ещё впереди. Как и причёски в виде кошачьих ушек.
— Вы только Василисе новые идеи не подбрасывайте, особенно такого рода, очень прошу.
— Даже не думал. Но у неё и у самоё фантазия работает отлично. Кстати, Мявекулу наряжать не пробовала?
— Как же! Но эту морду заставить носить что-то, что нарушит безупречность её черноты не заставишь. Умеет так посмотреть, что даже я себя начинаю чувствовать какой-то маленькой дурочкой.
— Коты это умеют, а уж наше Дитя Тьмы и вовсе.
Поговорили ещё минуты три, плавно закругляя разговор, и я пошёл домой — общаться со своей семьёй.
Глава 14
Утром я, предварительно поздравив Машу «на словах» уехал в Минск, заранее, даже сильно заранее. В итоге в половине девятого уже поставил свой фургон недалеко от штаба, а чтобы не сидеть полчаса просто так, перешёл в салон и сварил себе чашечку кофе. Большую чашечку, которую и выпил, сидя на пороге фургона, как при первой своей поездке в Могилёв, разве что не в лесу на берегу Березины, а на минской улочке. Проходившие к штабу офицеры косились на меня с удивлением, а некоторые и с завистью.