— Мы лучше у себя отпразднуем, своим кругом, без завистливых взглядов и шепотков за спиной.
Утром собрались быстро. Всей командой помогли загрузить передок миномёта минами, при этом освободившиеся ящики выкидывать не стали, перегрузили в броневики, отправляющиеся домой. Ну, в самом деле — новые же совершенно, первого срока службы, можно сказать. Тем временем нам из штаба принесли предписания с рекомендованным маршрутом движения и приказ Нюськину о том, куда ему следует прибыть и в чьё распоряжение поступить. Выдал своим миномётчикам командировочные и суточные, на всякий случай — с запасом, потому как кто знает, сколько их там продержат и как на довольствие поставят, если поставят вообще. Хорошо, что завёл привычку возить с собой довольно значительные суммы наличными, вот и уезжающим передал полторы тысячи рублей подотчётных средств и ещё триста на непредвиденные расходы. Также в грузовик забросили все оставшиеся суточные рационы.
Обратило внимание то, что в маршрутных листах суточные перегоны были указаны в сто-сто двадцать километров, с привязкой конечных пунктов к какому-никакому жилью. То есть, планировалось движение в течение восьми часов со средней скоростью пятнадцать километров в час.
«Ерунда какая! Мы и тридцать пять держать можем, Нюськину придётся помедленнее, порядка тридцати, чтобы прицеп не растрясти. И двигаться, при наличии сменных шофёров, можно часов двенадцать запросто, дни длинные, летние».
«Это только так кажется, внучек. В моём мире при планировании дальних поездок по дорогам, позволяющим разгоняться до ста-ста двадцати, рекомендовалось брать для расчёта среднюю скорость семьдесят — семьдесят пять. Потому как любая остановка или задержка, хоть бы и для смены водителя, очень сильно режет эту самую среднюю».
«Но не в два раза же!»
«Ну, миномётчикам может быть удастся держать среднюю скорость в двадцать-двадцать пять километров, и за двенадцать часов проходить до трёхсот километров. А вот нам, с учётом движения колонной, и двести пятьдесят за день будет за праздник».
«Да ладно! Но не буду спорить, как ты говоришь, поживём — увидим. В любом случае дня за три доберёмся, в крайнем случае последняя ночёвка в Борисове будет».
Сняли тяжёлое вооружение с турелей, закрыли люки, укутали миномёт на всякий случай брезентом — и двинулись в путь. Километров тридцать ехали все вместе, потом грузовик с прицепленным орудием ушёл направо, а все остальные, посигналив на прощание — налево.
В дороге, а я пригласил к себе в салон фургона обоих офицеров, чтобы избежать дальнейшего выпиливания по мозгам за давешнюю несдержанность в словах, речь зашла, разумеется, о прошедшей встрече с Императором. Первый раз в жизни для всех, кроме нас с Машей, и для большинства, скорее всего — последний, так что как этой темы избежать?
— Вот надо же так, — начал Старокомельский, — всё, что мечтал выслужить в армии — получил после того, как из армии ушёл, причём получил с избытком, больше, чем надеялся. И капитанские погоны, и орден — хоть завтра за тем самым дворянством иди.
— Вы что, чем-то недовольны⁈ — удивился Вишенков.
— Нет, что вы! Просто всё, ради чего бился об стену — оказалось рядом, за открытой дверью. Теперь надо какую-то новую цель в жизни придумывать.
— Извините, Иван Антонович, но сейчас моя очередь говорить «не прибедняйтесь»! — Вмешался я в разговор. — Во-первых, оно вам на само на голову упало, а по заслугам досталось, в отличие от меня.
Пришлось жестом остановить хотевшего возмутиться капитана.
— Во-вторых, кто-то ведь жениться собирался? Ну, вот вам, как вариант, новая цель — чтобы дети были не «из мещан», а «из дворян», то бишь, перевести личное дворянство в наследственное? Слабо?
— Я ещё и личное-то не получил…
— С таким однозначно выраженным благоволением Государя? Покажите мне того самоубийцу, который рискнёт отказать! — поддержал меня самый новый член нашего коллектива. — Я, на такие дела глядя, и сам уже грешным делом начал какие-то карьерные позывы ощущать!
— Избавь нас боги от необходимости делать ещё раз что-то подобное!
— Оно то да, но у вас в дружине, то есть — у нас в дружине, думается мне, и мирным образом можно многого достичь, хотя, казалось бы…
— Кстати, о заслуженности! — Иван Антонович повернулся ко мне. — И насчёт того, чтобы не прибедняться. С чего это вы, Юрий Викентьевич, решить изволили, что ваша награда — не заслуженная⁈
— С того, что всё моё участие — в одном распоряжении, куда выдвигаться. Ладно, это — орден-то заведомо «не по росту»! Полковая, на секундочку, ступень! Где я — и где командование полком⁈
— Если так посмотреть — у нас всё, как в полку, только в уменьшенном масштабе, а так, пожалуйте — и тыловые службы, и даже артиллерийская батарея!
— Шутить изволите?
— Разве что немного. Что же до «одного распоряжения»… Был такой полководец, архистратиг Ксенофонт[2] Великий. Он своё прозвище получил ещё при жизни, после битвы, в которой его войско разбило втрое превосходящие силы персов в Малой Азии. Так вот, он дал своим подчинённым одну команду: «Ступайте и победите». После чего отправился на пир с руководством города, недавно ему сдавшегося, и иноземными послами. Это их настолько впечатлило, что двое нейтралов попросили союза с империей, которой служил Ксенофонт, а ещё одно государство отказалось от союза с персами.
— Забавно. Но я тут при чём⁈
— А вот при всём том же. Победа обусловлена была тем, что полководец провёл полную подготовку — собрал, обучил и обеспечил войско, назначил командиров, выбрал время и место для боя, расставил полки так, что был твёрдо уверен в неизбежности победы. Потому и команда такая, театральная, в расчёте на зрителей, что его стороны было сделано всё необходимое. Не знаю, кто как, а я тут вижу полную аналогию.
Я от такого сравнения аж дар речи потерял. Надо же, с кем сравнил! Он империю в четыре раза расширил, семь царств покорил, всю восточную часть Средиземноморья, до Индии дошёл!
«Я так понимаю, это кто-то вроде нашего Александра Македонского?»
«Не знаю, что за Александр, а вот Ксенофонт — это настоящий гений! Он фалангу изобрёл, которая до римского манипулярного строя непобедимой считалась!»
«Ну, точно — аналог Александра. Только что не сам император, а военачальник на службе у такового».
— Вы, Иван Антонович, как-нибудь поскромнее бы в сравнениях, ладно? Это как свечку с Солнцем сравнивать!
— Скорее, как костёр с пожаром. Из одного второе получиться может запросто!
— Ладно, хватит меня смущать! Перехвалите — обнаглею и зазнаюсь!
Ответом был дружный смех всех четверых, даже дружинник за рулём, а мы перегородку не закрывали, вроде бы хихикнул. Ну, никакого уважения к своему барону!
— В любом случае, награда явно и откровенно чрезмерная. Не спорьте! Можно было и скромнее что-то придумать, причём вполне достойное. Это явно сигнал кому-то, но вот кому и о чём⁈
Дальше добрые полчаса посвятили конспирологии. Версий наплодили — чемодан и два вагона. Единственное, на чём сошлись все и что было более-менее правдоподобным, было предположение, что это намёк на то, что воевать нужно «по-новому», но как именно…
— Кстати, о странностях. Государь сказал, что раньше не бывало, чтобы Волну останавливали столь малыми силами. А как же предыдущая, в Трокайском уезде? Её же князь Вишневецкий один остановил⁈ Нам в Гимназии так рассказывали.
— Видите ли, Юрий Викентьевич… В школьных учебниках, конечно, пишут правду, но не всегда всю. Зато в учебниках для военных училищ эта история рассматривается подробнее. В общем, та Волна немало погуляла по лицу. Зона прорыва была ближе к Ковно, чем к Вильне, так что гонцов в первую очередь туда направили. В общем, пока с тогдашними средствами связи сведения дошли до Вильни, где князь гостил, пока из властных кругов просочились к аристократам, пока князь собрался, пока долетел…
«Стоп, Юра, это же больше восьмидесяти лет назад было! На чём он летел⁈»
«Сам по себе. Это один из сильнейших аэромантов своего поколения, как он сам уверял — сильнейший в Великом княжестве и один из сильнейших в Империи и Европе. Он своих ходом летать умел, но предпочитал на своём троне, специально зачарованном и оснащённом накопителями».
— Короче говоря, не умаляя его заслуг и достижений, князь Волну скорее добил, чем остановил. До этого несколько попыток было, легли две гарнизонные роты — они, правда, в бой по частям вступали, кто где расквартирован был. Ещё твари сожрали одну графскую дружину и парочку баронских. Плюс дюжину укреплённых усадеб или даже замков, обитатели которых также не собирались безропотно идти на корм ящерам.
— В общем, когда князь долетел до осаждённого Трокайского замка, гарнизон которого тоже не просто так своей участи ждал, — вступил в разговор Вишенков, — там из дюжины полуразумных летающих ящеров третьего уровня, что возглавляли волну, оставалось трое «в строю» и один раненый на земле, второй уровень тоже неплохо проредили, прочих уполовинили. Нет, глава главной семьи нашего тотема — уж простите за некоторую тавтологию — выступил эффектно и эффективно: парой молний снёс летучих «троек», потом облаком искр накрыл скопления «двоек» и запустил два вихря, что пошли вокруг замка расширяющейся спиралью, собрали большую часть Волны и сложили в две кучки у дороги. После чего князь спокойно полетел назад в Вильню, оставив скучную ловлю остатков тварей на подходившие регулярные армейские части.
— Так что, Юра, там бойцов было в разы больше, да только полегли почти все. Нас, даже если с червеньской полусотней считать, всяко в разы меньше.
— Но и Волна наша слабее. Будь у нас не крысоморфы, я ящеры с крокодилами, которые на рану куда крепче, да с тварями третьего уровня — съели бы они вас, Иван Антонович, со всей дружиной. Против летучих же «троек» у нас и вовсе ничего нет. Второй уровень из картечницы и крепостных ружей приземлять можно, а вот третьих — только магией, если достаточно сильной.