«Эх, нет в тебе аристократичности, Юрка! Ни на грош, а ещё барон!»
«Аристократы, дед, это не просто титулованные лица, а носители титулов при власти, о чём прямо и недвусмысленно говорит корень „кратос“, эту самую власть обозначающий. Ну и где я, а где власть?»
«На изнанке на своей».
«Разве что. Аристократ кенгуранчиковый».
В ресторане оказались не то, что кабинеты, так — альковы, но с занавесками. И что меня удивило — многие клиенты ресторана явно никуда не ехали, но ужинать пришли на вокзал. Странные люди. Я здешнюю кухню с лёгким содроганием вспоминаю.
Оказалось, что то, как готовят, так сказать, «на вынос» и в зал, для тех, кто не уезжает вот прямо сейчас — сильно отличается. Словно две разные кухни работают, с двумя разными составами поваров. Ну, или проезжим готовят из того, что осталось. Так или иначе, но я обосновался в занятом алькове плотно. Подкрепившись, даже нашёл в себе силы заняться новым двигателем для будущего дельтаплана.
Старый, точнее, первый, который делали вместе с преподавателем не подходил по ряду причин. И главная даже не в его избыточной мощности, вопрос решается регулировкой подачи энергии. Главный затык в постоянной времени мультипликатора, который мне передал всё тот же руководитель практики после консультации. Причём устроил своего рода экзамен: попросил определить параметры ядра полученного устройства. Ну, и оказалось, что ему требуется давать триста сорок семь оборотов инициатора, плюс-минус один. А там у нас триста шестьдесят, толчки и рывки на срывах цикла будут слишком сильные. Ну, и место для того мотора в хозяйстве я уже присмотрел. Планировал, наивный чукотский юноша, сделать мотор, макр для которого выкупил ещё при подготовке к Императорскому смотру, на сборах, в свободное время. Ну, не вылез бы в командиры — может, и сделал бы, благо, что начал обработку ещё в поезде. А так — увы, главное, что осталось-то всего ничего. Но — не успел, там финальный процесс, когда глифы «сами» в кристалл влетают и выстраиваются, очень чувствителен к внешним помехам, и прерывать его нельзя, так что — дома. И, главное, осталось-то двадцать минут от силы! Во время расчёта не удержался, сказал официанту:
— Передайте музыкантам, что их вставка перед третьим куплетом «Надежды» совершенно неуместна, как и якобы «страстные» подвывания в нём, равно как в последнем припеве.
И, не увидев стремления выполнять просьбу, усугубил:
— А то, как автор, отзову право исполнения в вашем заведении вообще всех своих песен.
А вот тут проникся. Не знаю, поверил или нет, но шанс на то, что скажет вырос. А я при случае зайду и проверю.
В купе я сперва думал, что ошибся, не туда зашёл, поскольку оно было полностью занято. Но выяснилось, что едет только отец семейства, жена с детьми провожают. Похоже, жена хотела лично увидеть, кто будет соседом её мужа, и увидев меня не слишком обрадовалась. Но потом, рассмотрев родовой перстень и наградные колодки, обязательные для ношения — успокоилась, хоть и вряд ли смогла колодки прочитать, но сам факт их наличия уже говорил о некоторой солидности. Так что она вздохнула и, собрав всех троих детей, ретировалась. Я, правда, расслышал, как она пробурчала под нос: «Ну, хоть не вертихвостка какая».
Сосед после ухода дражайшей половины вздохнул с глубоким и искренним облегчением. Потом он откинулся на спинку своего диванчика, явно наслаждаясь тишиной, относительной, конечно. Как только поезд тронулся, он вынул откуда-то из внутреннего кармана плоскую фляжку, с удовольствием пару раз глотнул из неё и вызвал проводника с постелью. Я был полностью согласен с его планами и потому присоединился в просьбе о постели. Уступил старшему по возрасту попутчику возможность переодеться первым и лёг спать до самого Минска.
На привокзальной площади опять привычно отметил отсутствие извозчиков.
«В принципе, этот Указ несложно обойти. Можно организовать компанию по извозу с электромобилями на резиновом ходу. Быстро, удобно и бесшумно».
«Юра, оно тебе надо? Ты с имеющимися проектами разберись сначала, ладно?»
«Да я так, в принципе».
Вещей с собой не было, за исключением саквояжа, так что я решил в гостиницу не идти, а просто изобразить гуляющего до открытия зала ожидания. Ну, как «изобразить»? Погулять от одного вокзала до другого всё равно требовалось, но можно было сделать это не торопясь, благо — лето, тепло и уже светло. Кстати, уже треть лета уже прошла, как не было. В школьные годы уже успел бы дважды обгореть на солнце, не говоря обо всём остальном. Ага, а в студенческие — минимум дважды в неприятности вляпаться, чего в этом году пока не случалось вроде как. Так что — одно другим компенсируется.
Погулял в конечном итоге неплохо, поразмыслил, благо, место располагало — урочище Добрые Мысли, надо же! Как тут о чём-то плохом думать? Вот и я старался, чтобы только о хорошем. А пока гулял, открылся зал ожидания на Московском вокзале. Маленький, тесный, но — в нём можно посидеть на лавочке без какого-либо ущерба репутации и не привлекая лишнего внимания полиции. И сидеть недолго: первый дачный поезд отправлялся в шесть сорок утра, полчаса всего посидеть. Кстати говоря, дачников набежало ошеломительное количество! Я даже стал опасаться, как буду пробираться к выходу, но по дороге поезд разгружался, в Смолевичи он пришёл почти пустым. Правда, на перроне стояла толпа уже местных, смолевичских, дачников и людей, которые ехали по делам в Борисов, но вышел я легко и просто, после чего с удовольствием прогулялся по родному городу до дома, здороваясь со встречными знакомыми. Причём «с удовольствием» в этом случае не речевой оборот, а буквальное описание. Сам от себя такого не ожидал, если честно. А уж когда на нашей улице уловил запах пресловутых жареных крылышек… Магазин уже работал — правильно, начало девятого, а в нём даже небольшая очередь, причём в числе жаждущих «окрылиться» я с некоторым удивлением заметил как минимум двоих покупателей, которых видел в поезде. Надо же, а я думал, это чистой воды байка, про приезжих из Минска за нашей фирменной закуской!
Беляковы тоже, разумеется, не спали, и даже уже позавтракали, но чтобы Ядвига Карловна оставила меня в этом доме голодным? Такого представить не получится. Под чай с закусками поговорили с Архипом Сергеевичем обо всём, что накопилось. В частности, обсудили новый штат его службы, в котором нашлось место и бухгалтеру для Викентьевки, и кассиру-инкассатору. Под конец главный бухгалтер робко попросил, по возможности, выделить под нужды его службы один пикап, для инкассатора.
— Милый мой Архип Сергеевич! Я ещё когда предлагал вам — лично вам, не службе — разъездной автомобиль! Рад, что вы дозрели до согласия, но всё ещё недооцениваете как вашу работу, так и наши возможности. Даже без учёта освобождения от налогов в этом году — кстати, копия наградных документов для оформления вычетов у меня с собой — мы вполне могли бы это себе позволить, включая персонального шофёра для вас.
— Ну, это уже точно перебор!
— Сами будете водить? В принципе, если желаете… Но автомобилей вам сделаем два: разъездной, это будет или пикап, или жилой фургон, наподобие моего, для дальних поездок и инкассаторский на базе броневика, только без турели на крыше, но с бронёй, местами для охраны и бойницами. У нас порой перевозятся чемоданы с суммами в девяносто и больше тысяч! Для кого-то может оказаться соблазном, и лучше отпугнуть, чем разбираться с последствиями. Опять же — солидность фирмы покажем, и надёжность.
— Это если «заготовок» хватит.
— Не хватит — докупим. Они, кстати, уже прибыли?
— Да, неделю назад последние в Дубовый Лог забросили. И, насколько я знаю, уже раскидали по винтикам. Ждут теперь вашего приезда.
— Ждать недолго осталось. Правда, я тоже жду, так что не знаю, когда и как смогу заняться работой. Как там, интересно, моя Машенька? Надо бы связаться…
— Моя супруга там, обещала если что — сразу же сообщить, но раз пока что молчит, значит, там без новостей. Но я тоже, когда первого своего ждал, то нервничал как бы не больше, чем моя Варвара Матвеевна.
— Вообще не представляю, как это всё будет, что мне делать дальше.
— Ничего страшного, вы далеко не первый, и не последний, так что…
— Это я понимаю, в теории. Но чужой опыт и чужие дети как-то вот совсем не успокаивают. И знание о них не помогает.
— Да, точно. Теория тут нужна, но помогать начинает сильно позже.
Конечно, я не только с бухгалтером общался, но и будущий мотор доделал. Сосредоточиться на работе — само по себе отвлекает от других мыслей, но в этот раз пришлось даже к медитации прибегнуть. Тем не менее — все глифы на макр легли, как положено. Частоту нужно будет замерять, когда соберу всё вместе, но по диагностике получается триста сорок шесть, что меня более чем устраивает.
Мурке своей, я, разумеется, набрал, но уже в пути, пока Семёныч вёз меня на Воронке в Алёшкино. Собственно, всю дорогу мы и проговорили. В Алёшкино выяснилось, что Егор Фомич, не зная о моём приезде, ещё на рассвете уехал на своём пикапе по делам, как бы не на сахарный завод в Слуцк. С одной стороны — сам виноват, что не связался заранее и не выяснил это обстоятельство, с другой — если бы я позвонил, то Беляков почти наверняка отменил бы все свои дела и встречал меня на перроне, хорошо если не в Минске. Его самоотверженность в деле служения мне и роду в моём лице порою даже пугает. Дед это называет «чёрный пояс по заботливости», очередное нелепое, но удивительно понятное без объяснений выражение. А вот объяснять его — да, долго.
Делать нечего, надо вызывать дружинника на фургоне, поскольку Семёныч, едва высадив меня на крыльце бровара, уже уехал домой. Подумав, согласовал с Иваном Антоновичем более сложный манёвр: двое дружинников поедут на двух автомобилях, один на фургоне в Смолевичи, где они оба и останутся, а второй заедет за мной на пикапе.
«И зачем эта рокировка? Зачем вообще гнать машину в город, если ты будешь в имении⁈»
«Как зачем⁈ Чтобы, когда начнётся, доктора быстрее привезти!»