Меня аж потряхивать начало, несмотря на загодя принятое с тестем «успокоительное». А Маша, вот уж ирония и гротеск, взялась успокаивать и утешать! В том числе прозвучало и сакраментальное:
— Ну, и в кровати будет к кому приставать, а то мне уже надо бы начинать воздерживаться.
— Да⁈ Это ты — ты! — говоришь мне⁈ Забыла, что во вторник вечером было⁈
А там действительно было.
Я утешал и успокаивал Машу, гладил по спинке и тихонько напевал на ушко колыбельные и просто успокаивающие песенки, которые мне подсказывал дед. И вроде бы супруга начала успокаиваться, но потом толкнула меня ладонями в грудь и заявила:
— Так, хватит. Я не маленькая девочка, а взрослая женщина! И я знаю, что мне надо!
— И что же?
И она рассказала, что именно. Детально, в подробностях, с позами и интенсивностью воздействий. Дед, не успевший «отключиться» как обычно в слишком «личных» случаях, только крякнул и спешно ушёл в лес. Я только уточнил:
— А тебе в твоём положении это можно?
— Мне это НУЖНО!
После чего взяла дело (и не только) в свои руки, получив всё то, что хотела, согласно перечню, и ещё кое-что сверху, чего захотелось в процессе. И была настолько изобретательна, требовательна и не обуздана, что это даже немного пугало. Как и её превращение наутро в благовоспитанную даму, дворянку, возмущённо краснеющую при слове «писька».
Маша при этом напоминании смутилась ненадолго, скорее даже сделала вид, что смутилась.
— Ну, почему бы и не оторваться напоследок? Тем более, в рамках лечения нервов.
Потом немного посидела в задумчивости, поёрзала, покраснела и задумчиво произнесла:
— Кстати, насчёт лечения… И насчёт «напоследок»… Кажется, сегодня тоже кому-то нужно «подлечиться»…
Дед тут же заявил «Я в лес!» — и не ошибся, надо сказать. День закончился очень приятно, хоть Маша и была намного осторожнее и сдержаннее, в отношении себя, во всяком случае, но не менее изобретательной.
[1] То есть, получить погоны с двумя просветами, став штаб-офицером (майор, подполковник, полковник и приравненные к ним). Дальше, согласно тому же армейскому сленгу, начинается «беспросветная жизнь» поскольку на генеральских погонах просветов нет. Как, собственно, и у нижних чинов, кроме зауряд-прапорщика.
[2] В царской армии четыре звёздочки — штабс-капитан, у капитана пустой погон с одним просветом. И у штаб-офицеров такая же чехарда: подполковник — три большие звёздочки, полковник — чистый погон. По одной из версий логика в том, что показывает готовность к смене подложки, убрав с неё всё «лишнее».
[3] Сейчас в некоторых родах войск примерно то же самое. Например, в авиации «техник самолёта» — лейтенант. Старший техник — старший лейтенант, но их один на эскадрилью, на полк до четырёх. Ещё есть одна капитанская должность и одна майорская или подполковничья, смотря какой полк. И — всё. Так что подавляющее большинство авиатехников ходит в лейтенантах от выпуска из училища до ухода на пенсию.
Глава 5
Утром встал не сказать, чтобы совсем спокойным, нервничать я не перестал, но хотя бы не до дрожи. И хаотичных действий, вроде как постоянно перекладывать что-то с места на место или ходить туда-сюда из угла в угол почти не стало. Дружки приехали ко мне заранее, за час до выезда. На сей раз я, вняв упрёкам сокурсников и страданиям будущих родственников о статусе, я пригласил Германа Вязовского, как будущего барона, и к нему в пару нашего Надосиновика, как представителя студенческого братства и для внушительности. Такие представители жениха понравились будущей тёще куда больше, чем вечно слегка охламонистые «дяди», которых она видела на нашей с Машей свадьбе, где её дочка была подругой невесты.
После обретения Василием своей истинной любви, она же «Вафелька», общаться мы стали намного чаще и, не побоюсь этого слова, сблизились. Начали с обсуждения достоинств и недостатков разных видов холодного оружия, потом перешли на металлургию, но Вася был в ней не особо силён, по крайней мере в части теории, так что перешли на оружие огнестрельное, а уж после стали общаться вообще обо всём. Приятель даже набрался смелости попросить у меня разрешения научиться водить мой фургон. Я честно предупредил, что после этого ни на каких других авто он ездить или не захочет, или вовсе не сможет, но всё втуне. Пришлось учить, чтобы не портить только начавшие налаживаться отношения с сокурсником прямым и категорическим отказом. Пусть потом страдает, переучиваясь на другой транспорт.
Научился, кстати, и довольно быстро, в процессе даже сделал пару интересных предложений по эргономике кабины, как минимум — стоящих обдумывания. Просто он смотрел с точки зрения крупного человека, которому некоторые решения, нормальные для шофёра среднего роста, были достаточно неудобны. Ну, а ещё он задолжал мне услугу, которую и отрабатывает, совмещая должности дружки и шофёра. Конечно, можно было усадить за руль одного из номинальных дружинников из Викентьевки, но «хорошая мысля приходит опосля», как говорит дед.
У кого-то из старших Неясытевых явно был какой-то подспудный страх, что их могут посчитать деревенщиной, дед назвал его «комплексом лимитчика», что бы это ни значило. Именно поэтому они избавили предстоящую свадьбу от всех обрядовых атрибутов или обычаев, которые на их взгляд можно было счесть «деревенскими» или простонародными. Поэтому я и мог себе позволить нанять таких дружек, тогда как при традиционном выкупе против кого-то уровня Ириски с Васей они не продержались бы и десяти минут. Здесь же такого боя точно не будет, так что можно выбирать помощников не по боевым характеристикам, а по экстерьеру и родословной. Так, что-то меня унесло куда-то вообще в область не то собачьих боёв, не то охоты.
Нет, какая-то минимальная обрядовость всё же осталась, чтобы, как едко, но метко выразилась моя Мурка «выход замуж чем-то отличался от похода в лавку». В частности, символический «выкуп» за невесту её подругам пришлось вносить, хоть это и было исполнено как-то без огонька. Зато огонёк явно проскочил между Васей Подосиновиковым и одной из подружек невесты, девицей гренадёрских статей, которую я раньше не видел рядом с Ульяной. Да я вообще как-то не в курсе был, кто там возле этого семейства в целом и моей внезапной невесты имеется, кроме её и Машиных сокурсников или знакомых по академии. Здесь же прямо Свету Зубрицкую вспомнил, честное слово. Маша шепнула, что это какая-то родственница невесты, не то племянница двоюродной сестры будущей тёщи, не то наоборот — двоюродная сестра племянницы. По имени Варя и фамилии Кобыляко, что, в комплекте с размерами, а девочкой она была крупной с самого детства, породило немало шуточек в её адрес, не всегда безобидных, а подчас и вовсе оскорбительных. Но рядом с Васей она выглядела пусть не хрупкой тростинкой, но по крайней мере не охранницей, а девушкой, поскольку была меньше и изящнее него. То есть, смотрелась совсем иначе, чем на фоне даже Ульяны, тоже не сказать, чтобы сильно мелкой.
Потом была та же самая ритуальная поездка на каретах, которая «прощание со старой жизнью», и даже «контрольные точки» совпадали с Машиными как бы не процентов на восемьдесят. Главным отличием было то, что теперь у меня имелся своего рода экскурсовод в лице супруги, которая поясняла, что здесь находится и по какой причине сюда приехали. Было намного интереснее, надо сказать. Один раз только Маша поморщилась:
— А вот сюда кто и зачем придумал ехать — я даже не знаю.
— И что здесь такое?
Маша поморщилась:
— Здесь было первое свидание. Мало того, что повод, мягко говоря, неуместный, так ещё и свидание было чрезвычайно неудачным и закончилось мордобоем. Уточню: Ульяна била кавалера.
— Тогда это очень хорошее, знаковое место! Я и сам бы сюда заехал. Так сказать, по местам боевой славы.
Опять ритуально покормили птиц, а также дежуривших здесь поздравляющих, благо, на сей раз заготовленный мешочек с серебром никто не спёр. Считалось, что то, как едят птицы предложенный корм, говорит о будущем брака, если, мол, едят хорошо — то и брак будет хороший. С учётом сезона гнездования и, соответственно, голодных предсказателей шансов на плохой результат гадания явно не было, разве что вместо зёрен камушки кидать, да и то сожрать могли. Ну, и поехали, наконец, в ратушу.
Я заметил, что сбоку от здания уже стоял мой фургончик, пригнанный от дома Неясытевых слугой Вязовских, которого сам Герман именовал «папин шофёр». Этот сидел в кабине с мечтательным видом — кажется, он переживает переосмысление понятия «рабочее место шофёра». Чую, ждёт его разочарование, а меня — домогательства по поводу «хотим такое же». Ладно, прорвёмся.
На этот раз лично мэр нас поздравлять не стал, видимо, или у невесты статус недостаточный, или тот раз был случайностью. Дежурный заместитель, на мой вкус, справился гораздо хуже, потому как выступал почти вдвое дольше. Запись в губернской книге регистрации, столь же велеречивая и трудночитаемая, после которой «девица Ульяна» стала моей женой с точки зрения имперских чиновников. Из отличий — подпись первой жены, которая ставится третьей, наравне с нашими. Да, без её одобрения второй брак не может быть заключён, хотя, справедливости ради, есть много способов заставить дать согласие. Всё, у меня официально две жены, а я всё ещё не уверен, что мне этого хочется, хоть уже практически убедили, что нужно. Зато сама Ульяна одновременно и сияет, и дрожит мелкой дрожью — это я почувствовал, когда взял её под руку после того, как все трое заверили свои подписи.
Затем — клятва перед богами, чуть-чуть другая. И — финальная процедура. Я потянул с пальца свой перстень, который остался на месте, но во второй руке оказалась его копия. И уже она, надетая на палец Ули, слилась с её перстень. Серебро сменилось адамантом с серебряным щитом и изображением Рысюхи, которая явственно мне подмигнула. После изменения перстня, что свидетельствовало согласие богов, я передал Ульяне заранее заготовленный для неё комплект баронских регалий, и — да, я тоже был с цепью на плечах. Тоже забавный момент — если боги не должны вмешиваться в жизнь смертн