«У семи нянек дитя без глаза — поговорку не на пустом месте придумали! Кстати, „глаз“ здесь не орган зрения имеется в виду, а пригляд».
«Тут не семь нянек, а два сыскных ведомства».
«Но история та же: полиция разошлёт формальные циркуляры, которых сотни каждый год, и успокоится на этом — мол, пусть жандармы ловят. И те точно так же поступят».
«А как же конкуренция?»
«Юра, я тебя умоляю! За что тут конкурировать? За поимку сельского дурачка, который идиотские побасенки распространяет? Нет, конечно, есть шанс, что его наняли кто-то для чего-то, но он настолько мизерный… Разве что случайно попадётся этот загадочный хмырь транзитной наружности».
Бабы, кстати, одарёнными закономерно не стали. Полицейские не поленились притащить их к городскому оракулу, который показал ноль три у одной и ноль четыре — у другой. Ещё бы — если бы всё было так просто, то в армии точно бы все одарёнными были, как и в дворянских дружинах. И ещё, на вопрос, почему они рисковали со старой защитой, которая непонятно, когда откажет и никакой гарантии, что успеют прибежать и спасти, вместо того, чтобы взять новую, а потом просто снять её на те самые пятнадцать минут, внятного ответа дать так и не смогли. Говорю же — дуры, самые натуральные.
С пожарными был один интересный разговор. Они подготовили отчёт для начальства о ходе эксперимента: сколько вылетов на патрулирование совершено, в штуках и часах, сколько километров пролетел в сумме патрульный аппарат, сколько источников возгорания обнаружено и ещё куча отчётных параметров. Бумага понравилась, как формой, так и содержанием, и пожарные горели желанием расширить программу, а тут — осенняя распутица на носу, раскиснет полоса, и что делать? Осень и так не располагает к воздушному патрулированию, под низкой облачностью летать бесполезно и опасно, а над нею — вообще бессмысленно, тучи весь дым впитают с лёгкостью, но если и в прояснениях взлететь не получится, статистика вообще удручающей станет. Рецепт для решения проблемы известен — залить полосу дорожным камнем, а лучше — две пересекающиеся, по направлению господствующих ветров, но это дороже.
Заливать решили вскладчину, плюс с пожарных — поиск специалиста, а с меня — профилактический ремонт их дельталёта и обучение второго сменного пилота. Первый, кстати, всё так же жил в Рысюхино, только не в съёмном доме, а в купленном, артель плотников ставила там по дому в неделю. Правда, тем срубам ещё нужно было дать годик на усадку, так что отделка внутри и снаружи была временная, но таким было всё поселение, кроме трёх старых домов, что были на полпути к понятию «развалюха». В общем, через три дня приедут специалисты заливать полосу, потом уже поставим рядом ангар для хранения и обслуживания наших летательных аппаратов. Ту же пропитку обновить, нужно помещение, в котором дельталёт поместится в разложенном виде и при этом не займёт его всё от стенки до стенки, потому что ждать подходящую погоду и потом следить, чтоб никто мимо не проехал и пыль не поднял, это «контрпродуктивно и без благодатно», как выразился дед. Ангар тоже будем ставить вскладчину. А вот идею про второй пожарный автомобиль и пост для него в Рысюхино я пока придержал: и с соседями не обсудил, и делать такое предложение надо «по случаю». Но место под эту постройку я уже присмотрел и, так сказать, застолбил за собой, пока не рассказывая, зачем.
Кстати, из-за этого ходили совершенно разные слухи, из которых я даже почерпнул пару идей. Например, напомнили, что неплохо бы школу открыть, хотя бы начальную, самую скромную, потому как добираться что до Клёново семь вёрст, что до Алёшкино одиннадцать без своего транспорта — это полтора-два часа идти в одну сторону и столько же — обратно. Никакой учёбы не захочешь! А в Империи сейчас требуют устранить безграмотность, мол, безграмотные подданные — оскорбление для Государя. И если для старшего поколения, кто старше пятидесяти, ещё делают послабления, то тех, кто младше учиться едва ли не заставляют, и тем более — детей. Так что для Рысюхинских учеников надо или транспорт организовывать, наподобие автобуса, или школу строить, пусть только начальную. Мне Государя оскорблять безграмотностью подданных совсем не с руки, личный вассалитет не только привилегии и права даёт, но и обязанностей накладывает не меньше.
Вот тоже интересный момент, ещё когда в Викентьевке школу открывал, столкнулся. Если просто обучать грамоте взрослых, то никто от тебя вообще никаких документов не потребует, хочешь — учи, даже если сам в трёх словах четыре ошибки делаешь. А если открываешь школу — тут же налетит стая желающих руководить, указывать и проверять. Мне тогда тоже чемодан макулатуры прислали, но учителям моим удалось отбиться, в том числе и благодаря особому статусу поселения. А если на родовых землях строиться, то ещё проще, но — только если исключительно «своих» учить, стоит взять хоть одного ученика из тех же Курганов, и сразу же откроется калитка для желающих учить, как учить. Ну, а как не взять, если родители на моей изнанке работают, и всё равно сюда каждый день мотаются? А ребёнка в противоположную сторону? Зимой особенно — богатая идея, да. Значит, здравствуйте не то восемь, не то девять видов обязательной отчётности, благо, не мне писать.
«Восемь — это ещё скромно! Мы с женой как-то посчитали, у неё в начальных классах в тот год было семнадцать видов подлежащей проверке документации[1]. Это не считая ещё разовых бумаг — для выездов на экскурсии и прочее. И для методобъединения — ещё пять».
«Кхм… А учить-то когда⁈»
«А это, видимо, по мнению министерства образования, уже необязательная деятельность. Главное — всю макулатуру оформить. И не забыть, как в этом году решили „Русскую литературу“ переименовать[2]».
Болтай не болтай, а школу ставить надо, возить людей, хоть детей, хоть взрослых, туда-сюда идея тоже та ещё. В любом случае, школьные бумаги будут выправлять работники школы, с меня только то, что касается строительства и открытия, но это всё в той же Викентьевке отработано. Вот где учителей брать — вопрос куда как более сложный, но, в принципе, тоже решаемый. Решаемый — но долгий в своём решении, автобус построить всяко быстрее, так что для начала придётся всё же возить детей учиться.
Автобус из запчастей от грузовика собрали за три дня, и то основное время ушло на изготовление сидений. Конечно, то были не кресла, как в кабине автомобиля, а просто полужёсткие лавки со спинками. Стекло я уже научился выгибать по любой лекальной кривой, и делать хоть сколько идентичных кусков, а просто воспользовался своей синергией и научился применять к нему придуманную для работы с металлом технику гештальта. Но для боковых стёкол автобуса всё же сделал шаблон, так оказалось проще. Аппарат получился такой, что хоть на выставку! Стойки я сделал из упрочнённого металла, потому они получились тонкими, сантиметров пять в ширину, и редкие. В итоге получилось три широких и высоких, в половину борта и с загибом к крыше, окна справа, где входные двери, и три таких же плюс одно поменьше окна по левой стороне. Ветровое стекло и вовсе выгнул одним куском сложной формы, заднее тоже, но поменьше и попроще. Переднюю дверь сделали на паре рычагов, открывалась она, выдвигаясь наружу, а потом сдвигаясь назад вдоль борта. Да, можно было и попроще, на петлях, как заднюю и водительскую, но я эту конструкцию, подсмотренную в воспоминаниях деда об автобусах его мира, хотел воплотить, начиная с первого фургона, а сейчас вот — сделал. Рассчитал, отработал на моделях уже довольно давно, а сейчас изготовил полноразмерный вариант.
По расчётам получалось двадцать два сидячих пассажирских места и десятка полтора человек могло ехать стоя. Осталось назначить шофёра и можно возить, причём в Алёшкино, поскольку там школа больше, в Клёново она в двух срубах размещается, в одном два первых класса, во втором — третий и четвёртый, причём места там своим едва хватает. Но тут меня ждал удар. Нет, не так, чтобы вот прямо наотмашь, но неприятные ощущения от жизни получил.
Я как-то совсем выпустил из виду, что года три назад у нас ввели обязательное получение водительского удостоверения, что выдавалось полицией после сдачи экзамена по вождению! До того я получать не спешил, всё равно в Минске и в Могилёве они были разные и действовали даже не в губернии, а только в городе с пригородами, в Смолевичах этим никто вообще не заморачивался, а на трассе — по каким правилам проверять, если они везде разные? Потом ввели единую форму и выдавать стали в полиции, а не в городской управе, что вызвало большое недовольство шоферов. И их можно понять. Фотографическая карточка — рубль пятьдесят, а если срочно надо — то два двадцать. Плюс к этому три рубля гербовый сбор за удостоверение и два — плата за экзамен. Итого минимум шесть пятьдесят удовольствие встало каждому, а кто торопился, тому и в семь семьдесят!
Для понимания только пару цифр приведу. Да, знаю, что чисел, но все говорят именно «цифр». Так вот, обед в рабочей столовой или в харчевне для простого люда обойдётся копеек в пятнадцать-двадцать[3], если без мяса. В него войдут щи на кости или на рыбном бульоне, миска каши с подливкой из потрохов или с куском той рыбы, что в щах варилась, да кружка взвара, травяного или из сухих фруктов, да большой ломоть хлеба. За двадцать пять копеек или чуть больше, до тридцати, можно уже получить те же щи или борщ на мясном отваре да со сметаной и к каше либо мятой картошке кусок мяса, или шмат жареной колбасы, на запивку — кружку киселя и к нему второй кусок хлеба, уже ситного, и то и вовсе белого. В общем, за полтинник можно день прокормиться, даже если самому не готовить. Итого, в месяц на пропитание, без изысков, но даже и с мясом минимум через день хватит пятнадцати рублей, даже если самому не готовить, с домашней готовкой можно ещё ужаться или питаться разнообразнее. И тут — возьми да выложи кормовые за две недели в обмен на бумажку! Будешь тут недоволен.
Я эти три года то забывал, то лень было, при поездках по городу полагался на герб на двери и дворянские регалии, а кроме того, что греха таить, на жандармское удостоверение в кармане. В итоге вообще забыл о таком документе, начисто.