им способом. Так что я решительно пошёл к этой компании. Начальник пожарной части, наш смолевичский брандмайор начал с технических деталей:
— Юрий Викентьевич, очень интересная игрушка тут стоит…
— Это не столько игрушка, сколько опытовая модель.
— Простите. Я вижу, перила многорядные. Значит ли это, что лестница сия должна каким-то образом раскладываться? Не расскажете задумку?
— Зачем же рассказывать, если можно показать? Модели полностью функциональны, разве что ездить сами не могут.
Я откинул и выставил боковые опоры, пояснив зрителям:
— Иначе в некоторых положениях конструкция оказывается неустойчивой, — и начал кончиком пальца вращать рукоятки, сперва поворачивая и поднимая лестницу, а потом стал выдвигать её. — Как видите, лестница пяти секционная, длина первой секции восемь метров, на метр длиннее, чем грузовик. Следующие секции из-за необходимости разместить на их концах узлы крепления и удержания получились короче, так что общая длина тридцать семь метров с небольшим. В принципе, можно залезть на крышу девятиэтажного дома, даже с запасом и с учётом того, что вплотную к дому автомобиль не поставишь. В идеальных же условиях можно залезть в окно двенадцатого этажа. У нас в городе таких зданий нет, но надо же думать на будущее. Ну, или о продаже на сторону.
— Так это не просто упражнение для ума?
— Нет, эта модель — новый проект специальной техники.
— И когда можно будет увидеть в натуральную величину? Я пока не знаю, как и где выбить финансирование…
Я изобразил задумчивость, сомнения и внутреннюю борьбу, после чего махнул рукой:
— А, сгорел сарай — гори и хата! Я готов пожертвовать городу такой вот автомобиль, но при условии ответной, так сказать, любезности. А именно — я хочу, чтобы вы помогли мне добиться открытия здесь, в Рысюхино, пожарного депо для работы в этой части района. При этом строительство здания со всеми службами, включая вышку и гараж, я беру на себя.
— Открытие новой пожарной части…
— Нет-нет, пожарная часть будет Смолевичская! Просто у вас в подчинении будет два депо: одно в Смолевичах, и одно, «Депо номер два» — в Рысюхино, со своим брандмейстером и прочим штатом.
Я сделал паузу и продолжил:
— Более того, я готов рассмотреть возможность изготовить для нового депо ещё один пожарный автомобиль, такой же, как у вас в городе. Если соседи захотят принять участие в финансировании проекта, то дело пойдёт быстрее, если нет — то позже, сейчас несколько занят с инкассаторскими броневиками и прочими проектами, включая строительство двух новых предприятий и расширение одного существующего…
Я оставил пожарных в задумчивости, но наживка им заброшена очень аппетитная, так что остаётся ждать поклёвки, делая вид, что мне самому это не очень-то и интересно. Мне ещё приём продолжать.
Глава 18
Забегая наперёд скажу, что лестницу мы всё же укоротили. Мол, прогресс — дело хорошее, но бежать впереди него, как впереди паровоза, всё же не стоит. Ещё и в Минске зданий в двенадцать этажей нет, только шесть, и не планируется даже высотки сооружать, а мы тут лестницу такую выдумали, что её чуть ли не через крышу до земли на той стороне перекинуть можно. Решили сделать три звена, чистая длина, с учётом всех стыков, двадцать два метра с небольшим хвостиком, высота достаточная, чтоб залезть хоть на крышу самого высокого в городе здания, хоть к часам на башне городского правления. Более того, даже в окошко последнего, шестого этажа самого высокого здания в Минске забраться можно будет, если автомобиль поближе поставить. Так что длина получается полностью обоснованная.
Но и я конструкцию менять не стал, просто не стал ставить две конечные секции, да всю машинерию перенёс, разумеется, на третий кусок. Ну, и тросы более короткие. Однако все механизмы, противовесы, сами лестницы остались те же. Заложил, так сказать, потенциал для модернизации. При нужде добавить ещё одну или две секции, перенести блоки да перетянуть новые тросы — на два дня работы в любой мастерской, не больше. Даже барабаны, на которые тросы мотаются, оставил от сорокаметровой лестницы.
Но вернёмся к приёму.
После рыбного стола, пока готовилась к подаче новая перемена блюд и перестилались скатерти — так положено перед десертом, если он идёт отдельной переменой, этикет, понимаете ли, гости вновь разбрелись по дому. Ну, не «разбрелись», а начался, так сказать, первый тур общения. Перерыв перед последним заходом за стол около часа, так что народ разбился на группки по интересам и по тематическим гостиным. А вот мне пришлось побегать, чтобы всем уделить внимание. А ещё вести в свою «берлогу» группу гостей, загоревшихся идеей сделать у себя что-то подобное, причём уходили мы под откровенно завистливыми взглядами тех, кто себе такого позволить не мог. Ульяна почти одновременно увела целую делегацию дам показывать нашу кухню, про которую тоже ходило немало слухов по району, а стане ещё больше. Так что минут двадцать все оставшиеся оказались на одной Маше, но она справилась.
Затем подали десерты, с чаем, кофе и наливками да бальзамами к ним. Начали, разумеется, с пирожков по рецепту тётки Ядвиги. Кто ещё не знал про это блюдо — появление простецких с виду пирожков восприняли с удивлением, а знающие люди — с восторгом. А в скором времени этот самый восторг стал всеобщим. Нашлось ещё одно блюдо, вызвавшее подозрения, на сей раз, наоборот, у знающих. Я про пирожные-корзинки с дынной сливой. Пока меня не обвинили в коварстве, взял слово.
— Прошу минуточку внимания. Господа и дамы, некоторым из вас знаком данный фрукт, но нужно знать, что при тепловой обработке фрукты полностью теряют свой, скажем так, лечебный эффект, но сохраняют большую часть вкуса и аромата. Так что — угощайтесь спокойно! — И демонстративно откусил сразу половину пирожного.
Конечно, пошла волна шепотков с целью выяснить, о каком именно лечебном эффекте шла речь, после чего некоторые так и не рискнули попробовать. Зря, кстати, слива просто фантастически вкусная, чем и коварна.
Никакого сигнала об окончании приёма не было, гости просто общались и в банкетном зале, и в курительных, в гостиных, в холле. Чтобы далеко не бегать, в некоторых помещениях, что побольше площадью, разместили фуршетные столики с кофейниками, чайниками, чашками и лёгкими десертами, а приставленные к ним слуги помогали при необходимости управиться с посудой. Расходились гости тоже с учётом чина и первым нас покинул граф Соснович, провожать которого к подземному крыльцу вышла большая часть приглашённых. В течение часа после него разошлись и все остальные, кроме тех, для кого были приготовлены гостевые комнаты в доме. Некоторые, кстати, заночевали в номерах трактира «Прикурганье» или в приготовленных для этого домах в Рысюхино, но многих пришлось отвозить автобусами в Смолевичи. Окончательно приём закончился, простите за корявость формулировки, но очень уж спать хочется, к двум часам ночи.
Воскресное утро в имении началось после десяти — для гостей. Нам пришлось встать пораньше, чтобы руководить наведением порядка и подготовкой к завтраку, слуги начали работу и вовсе в семь утра. Но, разумеется, не те, кто дежурили здесь в конце вечера. Ночевавшие в Рысюхино и в «Прикурганье» завтракали и лечились от излишеств в корчме и трактире соответственно, с меня было только обеспечение транспортом, который я загнал на стоянки перед заведениями заранее. В доме же остались только самые близкие, можно сказать — свои. Ещё к завтраку, по отдельному приглашению, приехал барон Шипунов с семейством, всё же Василиса удивительно быстро и тесно спелась с его младшими. Ну, а раз все свои, то и выделываться не перед кем, так что на завтрак пошло то, что было приготовлено про запас накануне. Те же самые закуски с нарезками, и то же самое горячее, по желанию и по выбору. Завтрак плавно перешёл в общение по интересам и решение деловых вопросов, потом превратился в обед, и самые последние гости уехали уже после трёх часов дня.
Вот вроде бы ничего не делали, только развлекались сутки, а усталость такая, словно после напряжённой рабочей недели. Единственное, на что нашёл силы — это провести пару часов с Ромкой, чтоб не забывал, как папка выглядит. Но и то больше половины времени просто лежал на ковре, а он по мне ползал. И время от времени пытался отгрызть мне ухо — было больно, но при этом почему-то всё равно приятно. Чуть так и не уснули оба: я на ковре, а сын у меня на груди. Когда малыша унесли для очередного кормления, я ушёл в берлогу, но не экспериментировать или «развлекаться» моделированием, а просто лечь и выспаться в тишине полуподвала.
Следующая неделя текла лениво и монотонно, то есть — идеально на мой взгляд. Конечно, на изнанке со сбором мясной ягоды суеты хватало, на лице тоже шло строительство, но — по плану, без рывков, нервотрёпки и превозмогания. Приехали в Смолевичи «донорские» автомобили. Их даже распаковывать не стали, проверили комплектность и загрузили ящики на платформы имеющихся трёхосных грузовиков, с которых для такого дела сняли грузовые модули. Пришлось, правда, четыре рейса сделать, но за день всё перевезли. Так, в ящиках, даже лучше, всё равно бы разбирать пришлось. И из графских мастерских железяки тоже приехали, так что я неспешно занялся изготовлением первого инкассаторского броневичка, время от времени отвлекаясь на другие дела.
Например, в среду съездил по вызову в Минскую лабораторию. Там накопилось четыре заявки на исследования, а пока ехал следователи, как знали, притащили ещё четыре, одна другой хитрее. Пришлось даже напрячь фантазию и деда, чтоб придумать, как сделать одну из них, но в итоге всё у нас получилось. На службу я приезжал в партикулярном и без каких-либо знаков различия, за исключением подаренных часов в кармашке, так что со временем коллеги меня перестали титуловать «высокоблагородием», вернувшись к прежнему общению по имени-отчеству. В общем, жизнь понемногу входила в спокойную колею, если бы не письма, которых становилось всё больше и больше. Надеюсь, после выхода нового номера журнала, если они опубликуют там мой ответ всем корреспондентам сразу, поток пойдёт на спад, пусть и не сразу, с учётом задержек, вызванных регламентом работы почты и географией. А пока почтовые работники ругаются на количество работы и требуют, чтобы мы свои мешки забирали сами. Приказал Старокомельскому организовать вывоз почты два раза в неделю. Хотел ещё приказать сразу везти, сдавать в макулатуру, но не стал, мало ли, вдруг что-то полезное придёт.