Перебрасываясь прощупывающими фразами, двинулись к логову коменданта. Там я поставил характерно звякнувший и тем привлёкший внимание Ивана Никитовича баул на пол и слегка отодвинул его ногой в сторону.
— Так, какой бы номер вам выделить? Баронский, наверное, хотите?
— Ни в коем случае! Во-первых, Василиса титула не имеет, будут вопросы, во-вторых, и это главное — одна она быстро заскучает и начнёт чудить.
— Не она первая, дисциплинарная комиссия у нас есть.
— Это вы Васю не знаете. Она умеет отмочить что-нибудь такое, что формально наказывать не за что, но на ушах стоять будут все. Когда она закончила гимназию — администрация на последнем звонке прослезилась, и, думаю я — от радости. Что до комиссии — лучше будет папе позвонить, я вам оставлю или мобилетные контакты, или номера телефонов свои и Василия Васильевича. Его превосходительство сможет её привести в спокойное состояние, но, боюсь, ненадолго.
— Проблемная девица? — Комендант слегка поморщился.
— Нет-нет, что вы! Девочка вежливая и воспитанная, там родители очень строгие. Умная, целеустремлённая — иногда чересчур, да. Шкодить целенаправленно, злокозненно, так сказать, она ни в коем случае не будет. Просто если её энергию не направить в мирное русло, то рвануть может в любой момент и в любом направлении. А вот если дать какую-нибудь общественную нагрузку, где она сможет почувствовать себя нужной и важной — не нарадуетесь.
— Даже так?
— Именно. Если ещё соседка будет умеренно правильная — со слишком правильной и занудной она и подраться может, а из комнаты на четверых за месяц сколотит настоящую банду — вообще здорово.
— Хмм… Подселю-ка я её к… К Лизе Кошкуновой, да, в двести шестой. И что вас так развеселило?
— У моей подопечной Василисы фамилия Мурлыкина. И, я так полагаю, тотемы у них родственные.
— Ничего, главное, чтобы кошачьих концертов не устраивали.
На выходе комендант обернулся:
— Вы ваш баул забыли.
— Нет-нет, это ваш баул.
— Взятку предлагаете⁈
— Ни в коем случае! Взятка — это когда платишь за что-то, что просишь взамен. Это же просто небольшой гостинец, дары моего хозяйства, ничего более. Посидите вечерком со знакомыми, вспомните добрым словом…
Отставник хмыкнул в усы, но спорить не стал, зато пару студентов отловил и для помощи в переноске груза подписал, взамен на прощение за какой-то шпингалет. Судя по тому, как слегка приуныли полу-добровольные помощники, они рассчитывали, что история эта коменданту неизвестна, но тут же приободрились, осознав грядущее прощение.
Когда забирали вещи из фургона, комендант внимательно осмотрел автомобиль и спросил:
— Если не секрет, откуда такое чудо?
— Сам сделал. Все спрашивают, и не все сразу верят.
— Понятно… — штаб-ротмистр на некоторое время задумался, шевеля в воздухе пальцами. — Подождите-подождите… Самодельный, говорите… Барон, орден… Постойте, это же ваша дружина прошлой весной Волну остановила⁈
— Да, это так.
Я уже приготовился к расспросам и уточнениям, но офицер внезапно отдал честь и сказал:
— Действительно приятно было познакомиться. И за свояченицей вашей я присмотрю, чтобы дров не наломала!
[1] Примерно, как Могилёвский политех в 1970-е нашей истории J
[2] Как и у нас — в университеты, институты и прочие заведения брали только после гимназий. Такой вот социальный ценз. Выпускники других заведений, включая реальные училища и прочее, даже до пресловутого указа «О кухаркиных детях» до высшего образования, включая высшее военное, допускались с большим разбором, и должны были, помимо прочего, сдать экзамены за курс гимназии, пусть и не по всем предметам. В мире РОС добавлялись возможности получить доступ к высшему образованию за счёт наличия высокого (больше трёх) потенциала и/или покровительства одного из кланов, если образование было высшее профессиональное по специальности, не требующей высшего магического. Ну, и ВУЗы эти были не из «первой линии», а зачастую и не второй, либо их филиалы.
Глава 5
Спросите, почему я Ваську сразу в студенческое общежитие заселяю, когда ритуал приёма ещё не прошёл, если сам до последнего момента не знал, поступлю или нет? Ладно, я её сдуру привёз — почему приняли? Так это вопрос подготовки и, соответственно, знаний. Например, когда Василий Васильевич свою младшую дочку, благо, она уже третья поступающая у него, так что опыт есть, возил в день рождения к Оракулу, то он взял там документ с указанием стихии и точно измеренного потенциала, до четвёртого знака. Не бесплатно, конечно, и надо знать, к кому обратиться с просьбой, причём заранее. И этот вот документ, вместе с результатами экзаменов, позволил зачислить младшую Мурлыкину на первый курс, а ритуал — что ритуал, будет и он, разумеется, но уже именно как ритуал. Собственно, и у нас минимум половина потока точно так же поступала, кроме тех, ко не знал о подобных ходах или не имел возможности пройти хорошего Оракула.
Разумеется, Мурка моя не могла не поехать на первое сентября к Василисе. И Ульяна тоже увязалась. Ну, и как же без меня-то⁈ Погрузились и поехали, я ещё и дополнительные гостинцы для коменданта прихватил — икорки там щучьей, вырезки кенгуранчиковой, рыбки горячего копчения…
Ритуал был такой же, как все остальные, что я видел: торжественные речи, волнующиеся абитуриенты — из числа таких же безграмотных, как я в своё время, но есть и те, кто просто так волнуется, из серии «вдруг что-то пойдёт не так». И Василиса тоже влилась в эту компанию переживающих из любви к искусству, как же иначе. Буква «М» стоит ближе к середине списка, и ждать нам тоже пришлось до середины всего действа, хоть я надеялся, что Василиса пройдёт процедуру и успокоится намного раньше. Но в университете, как оказалось, буква «П» не является такой «волшебной», как в ВУЗах попроще, а тем более — в училищах, потому что студентов с фамилиями на «Про-» и «Под-» именно здесь училось не слишком много, мягко говоря. Если тут ещё и сословные заморочки, связанные с титулами в том числе, на территории университета не изжиты, вопреки всем нормам и указам, то Василисе может оказаться сложно. Но будем решать проблемы по мере их возникновения, если ещё вообще возникнут. Хорошо бы посидеть душевно с комендантом, большинство вопросов и переживаний снимутся сразу, но сейчас ему точно не до того, начало учебного года — очень горячая пора, ему сейчас так мозг выедают с расселением, что просто «ух». Так что просто улучил момент и под дежурные вежливые отказы передал ему баул с гостинцами.
— Ну, тогда спасибо, Юрий Викентьевич. Интересная икорка, кстати, на щучью похожа.
— Щучья и есть, но с изнанки. В солёном виде медленнее теряет энергию, чем свежая, к тому же мы держим её на изнанке, причём вне купола.
Я не сказать, чтобы кривил душой, выдавая такую рекламу. Этот конкретный туесок был из бочки, которая хранилась в Щучьем форте, где купол включался только в момент нахождения в нём людей, так что — да, большую часть времени икра на самом деле хранилась на изнанке вне купола. Просто не стал вдаваться в лишние подробности.
После процедуры торжественного приёма Василиса ушла на традиционную вводную лекцию, а мы тем временем съездили, заказали столик в умеренно-солидном ресторане, чтобы отметить официальное начало её учёбы, что затем успешно и проделали. Сдав Васю в общежитие, к вечеру вернулись домой. Надеюсь, до Нового года у Василисы не случится ничего такого, что заставит нас срочно ехать сюда, хотя навестить пару раз, если заскучает — почему бы и нет. Или не пару, а чаще, или даже она сможет приезжать к нам на выходные на поезде, при желании. Но это всё будет потом, а сейчас нужно закончить работу над разъездными автомобилями, которые дед, после установки на них оружия, переименовал в разведывательно-дозорные, а то и вовсе обзывал почему-то «бардак»[1]. Моим офицерам, кстати, такое название (я не про бардак, если что) тоже понравилось намного больше, чем «разъездной автомобиль», и в дальнейшем они его именно так и называли, а то и вовсе по первым буквам — РДА[2].
На следующий день после окончания работ над автомобилями собрались в компании с тремя Беляковыми — для такого дела и Влад из Викентьевки приехал — обсудить будущий контракт в Подосиновиковыми. Ну, и жёны мои тоже присоединились, разумеется, чтобы быть в курсе семейных дел. Получилось целое производственное совещание.
— Смотрите, у них дюжина заведений, в которых может продаваться спиртное, две харчевни[3] и чайная выпадают. Если в каждой из них за день продадут пять бутылок спиртного, то, считая триста рабочих дней в году[4], получаем восемнадцать тысяч бутылок в год. Предлагаю считать это минимумом, который они смогут от нас принять и пропустить через себя.
— На самом деле — намного больше. — Попросил слова Влад, который в присутствии старших родственников всё ещё робел, хоть и меньше, чем раньше. — Я в Осиповичах несколько раз посещал их заведение, в деловых и ознакомительных целях, разумеется. И с работниками познакомился. У них в день уходит порядка ящика крепкого, то есть — дюжину бутылок, до двадцати бутылок вина, но это сразу мимо, и около десятка бутылок настоек и наливок крепостью от двенадцати до двадцати пяти.
— Ну, монопольными поставщиками нас вряд ли сделают, по разным соображениям: тут вам и действующие контракты, и неизвестность марки большинству клиентов, многие предпочитают пить что-то одно, знакомое. А ещё нежелание полностью от нас зависеть, что тоже вполне понятно. Да и я сразу сказал, что это минимум. Я вообще думаю, что они для начала, для пробы, тысяч десять закажут, с возможностью увеличения закупок. Мы сможем под них выделить двадцать-двадцать пять тысяч бутылок, считая сразу и крепкое, и настойки?
— Вполне. Одной «Пшеничной» можем отдать тысяч десять-двенадцать…
За обсуждением наших возможностей провели минут пятнадцать, пока не заметил, что Ульяна мнётся, явно хочет что-то сказать, но не решается.
— Уля, у тебя что-то есть сказать?