— Я спросить хочу, не понимаю кое-чего…
— Спрашивай, если знаю — отвечу.
— Вот эти Подосиновиковы, с их заведениями… Это же как наши трактиры примерно, да?
— Некоторые — да, большинство — другие, но в целом — да, примерно то же самое.
— Получается, они наши конкуренты? Почему тогда мы им помогаем⁈
— Уль, ну какие «конкуренты», о чём ты?
— Прямые! Или, вот, тот же квас — у нас же есть пивоварня, почему бы там заодно и квас не делать? Это же похожие напитки, только один из нах безалкогольный, почти?
— Начну с кваса, это проще. Квас и пиво — напитки разные, вообще! Конечно, на пивоварне или пивном заводе есть часть оборудования, которое можно использовать и там, и там, но в целом разница больше, чем между борщом и салатом. И, кстати: пиво — ВАРИТСЯ, это так и называется, «пивоварение», а квас — продукт холодного брожения. Это принципиально разные процессы, не говоря уж о совершенно разных дрожжах. Так что в любом случае придётся строить рядом новый цех, в который ставить новое оборудование, набирать и обучать новых рабочих… А прибыль с кваса нормальная только летом, зимой его мало кто покупает, разве что в своих трактирах предлагать. К тому же в Смолевичах его уже делают, и в Червене тоже, причём на хлебзаводах, то есть, им сырьё даже покупать не нужно — не проданный хлеб используют, а всё остальное и так закупают. Нам же нужно будет влезть на уже поделённый рынок с ярко выраженной сезонностью и к тому же с точно таким же продуктом, как у конкурентов. Ну, и зачем нам это всё надо? Других дел нет, что ли, причём катастрофически⁈ С квасом понятно?
— Да, вполне. Но по трактирам — это же наши прямые конкуренты! Зачем помогать им, если можно поставить свои заведения⁈
— Начнём с того, что они — в Могилёвской губернии, мы — в Минской. Нам Смолевичского и Червеньского района хватит, чтобы в ближайшие… ммм… лет тридцать по трактиру в год открывать! В Могилёвской у нас только в Викентьевке трактир, который больше для себя и для приезжих покупателей ставили. Даже в Тальке хоть и планировали — но так и не открыли. Потому что местным хватает своей корчмы и вокзального буфета, который проходит чуть ли не по категории ресторана, кафе — так точно. А военным в увольнении в заведения, где спиртное в разлив продаётся, заходить нельзя, кроме как в присутствии и под контролем офицера. И если в Викентьевке они ещё рискуют заскочить, посидеть немного, то обнаглеть настолько, чтобы входить в трактир, который в прямой видимости от штаба… Так что просто нет клиентов для ещё и нашей корчмы.
— Мало ли, что в Могилёвской у нас заведений мало — можно же и открыть! И почему только одно в год⁈ Не самим же за прилавком стоять, нанять людей…
Ульяна осеклась.
— Вот-вот, ты их найми ещё, а для начала — найди! Сколько искала для трактира в Рысюхино управляющего? Можно, конечно, по учебным заведениям чёс проводить, выгребая выпускников — только кто даст гарантию, что из них толк будет? Да и ещё один нескромный вопрос — где столько денег взять⁈ Попытаться под себя подмять хотя бы одну губернию, не трогая столицу, это задача такого масштаба… Ты себе хомячка представляешь?
— Да. Недавно мода на этих мышей бесхвостых мода пошла.
— И бананы видела?
— Даже пробовала! — Гордо ответила супруга и почему-то слегка зарумянилась.
— Вот теперь представь себе большой банан, вот такой вот! — Я отмерил руками сантиметров тридцать. — И представь маленького хомячка, который пытается его в себя запихнуть. Представила? Ну, так это ещё что, ты предлагаешь в этого хомячка (в нас, то есть) запихать кабачок, причём кабачок-рекордсмен. Тут не то, что мордочка треснет, тут всего порвёт вдоль по швам на четыре ломтика!
Я перевёл дух.
— Нет, конечно, если положить на это всю жизнь, считать каждую копейку, пуская её в дело, то к закату дней можно создать корпорацию, в которой будет десять, двенадцать, да хоть пятнадцать тысяч заведений, в которых, а заодно на их обеспечении, будет работать миллион человек! И что⁈
— Что? — Даже не заметил, кто именно спросил.
— И окажется, что жизни у тебя не было, с семьёй общался два-три часа в год на официальных обедах. Твои дети, а тем более — внуки, совершенно незнакомые тебе люди с твоей фамилией и вспомнить ничего не можешь, кроме своего кабинета. При этом ты в душе не представляешь, что на самом деле творится в твоих заведениях, кто там работает и что продаёт. А самое главное — конкуренты никуда не делись[5].
— Почему⁈
— Потому что власти не позволят устроить монополию. И потому, что никогда нельзя угодить всем, всегда найдутся недовольные тем или иным, и они уйдёт к конкурентам, или, скорее, даже смотреть не станут в твою сторону. И получится, что жизнь свою и семью ты уничтожил ради фикции.
Выдохнул, выпил водички — что-то меня эта, мимоходом поднятая, тема зацепила за живое.
— Можно жить ради того, чтобы работать, зарабатывать всё больше и больше денег, хотя даже имеющихся за три жизни не потратишь. А можно работать для того, чтобы обеспечить себе и семье достойную жизнь, и ни часов больше. Мне лично нравится второй вариант.
Я с минуту помолчал, как и мои собеседники, потом вздохнул:
— Ладно, на чём мы там остановились? Поставки продуктов предлагать будем или нет? Нам рыбу девать некуда — рыбаки грозятся по десять тонн в год вылавливать и сортировать, это не считая возможного лова на Самоцветной и в озере Верхнем, а мы больше трёх никак не ухитряемся пристроить, рекорд — пять, но и то, только три дня таких было…
В понедельник неожиданно позвонил управляющий и совладелец стекольного завода. А ещё более неожиданной оказалась его просьба. Меня давно раздражало то, что из Риги мои грузовики возвращаются порожняком. Нет, прибыль они привозят более чем хорошую, но — неприятно. Не слишком сильно, однако непорядок же! Бросил клич среди управляющих: кто придумает, что нам из Прибалтики к себе привозить? Или, может, у шведа что-то из Скандинавии заказать? Не рыбу же покупать, на кой нам та килька, если свою изнаночную девать некуда, и не брёвна возить за тридевять земель. Хотя, насчёт брёвен — если брать местные корабельные дубы, которые пока выросли, корабелам уже не особо нужны стали, и пускать их на бочки для выдержки напитков… Всё равно бред, сколько тех дубов привезёшь за два рейса в год? Тем более, что их ещё выбрать надо уметь, брёвна эти, по незнанию можно такое купить, что и на дрова не слишком пойдёт. И вот — звонок:
— Добрый день. А этот ваш шведский торговец бутылки возвращать может? Пусть даже битые?
— Зачем⁈
— Так в переплавку же! Из старого стекла новое делать намного, в разы дешевле, чем из песка! Конечно, к старому обязательно нужно процентов десять нового добавить, но это уже чисто технические моменты.
— И оно окупит перевозку?
— Вполне, даже если специально за ним ехать! Правда, при условии, что будет как минимум тонна, как раз на одну загрузку. А у вас же, как я понял, грузовик всё равно порожняком идёт? Тем более, что тут с песком перебои…
— Так давайте я вам песка привезу, сколько надо!
Скрипеницкий рассмеялся, а я узнал, что песок для стекольного дела годится далеко не любой, даже если не для оконного стекла и не для изящной столовой посуды, а для простых бутылок. И наш стеклозавод покупал его на двух местных карьерах, а кроме того — привозной с юга, откуда-то из Малороссии. Теперь же стало не хватать, к тому же один из местных карьеров исчерпался. Не месторождение в целом, но случился перебой, пока новый карьер выйдет на полную мощность. Запасы сырья на заводе были, и закупки привозного увеличить ничего не мешало, но и старые бутылки пришлись бы к месту. Обсудив детали, включая разброс цен на такое сырьё, твёрдо ничего обещать не стал, сказал только, что если лучших идей не будет и швед согласится (при этом цену не заломит) — то закажу.
Швед, как по заказу, позвонил через полчаса. Быстро согласовав ассортимент очередной поставки, и как оказалось, мы почти угадали, пересортица получилась небольшая, подготовить надо около трёх сотен бутылок, этикетки для которых были в наличии. Ну, а «лишние» с другим напитком — пойдёт в следующей партии. Вопрос насчёт стекла шведа несколько удивил. Он только уточнил, мне нужны именно бутылки, или пригодится любое стекло? И какие бутылки устроят?
— Любое, кроме хрусталя! Точнее, хрусталь тоже можно, но только если наберётся ровно тонна. Если будет цветное, то надо отделить от бесцветного.
— Я узнаю, что можно сделать, но это будет не быстро.
— Главное, успейте до девятого числа, потом я буду очень занят.
— Хорошо, постараюсь связаться с вами не позже этой даты.
Ну, а потом осталась только подготовка к балу — и, да, это новый сезон, а значит — новый костюм. Как же мне это надоело, хоть бы мундир какой был, чтобы не страдать постоянно! Благо, жёны уже изучили мой характер, как и мои вкусы, так что мне предстоит только две примерки, как говорит дед — «и то мясо».
[1] Просторечное прозвище БРДМ и БРДМ-2, происходящее от аббревиатуры, которая означает — бронированная разведывательно-дозорная машина.
[2] Разведывательно-дозорный автомобиль, если кто не догадался.
[3] Для простоты восприятия можно считать аналогом наших столовых.
[4] Напомню: официально в Империи ОДИН обязательный выходной в неделю, и это, с учётом эпохи, реально большое достижение. В нашем мире в 1905–1910 годах профсоюзы требовали меньших социальных и экономических гарантий, чем те, что установлены на момент повествования в Империи Кречета.
[5] Взять хоть всемирно известную сеть, которую язвительно называли «сеть бесплатных туалетов с платным слабительным», с их изначальными котлетами в булочках. Везде пролезли, везде известны — но нигде не стали даже однозначно доминирующей силой на рынке, не говоря уж про монополию.
Глава 6
После запомнившегося «производственного совещания» ничего особенного не случалось до самого отъезда на бал, целых трое суток рутины, не считая полёта в Могилёв, в лабораторию, по срочному вызову. Там была какая-то общая заваруха с участием Второго, Третьего и Пятого отделений, да ещё и с участием нескольких губернских управлений. Жутко секретная, но качественный и количественный анализ требовалось сделать срочно. Я в детали вникать и не собирался, но результаты анализа с процентным содержанием опийной настойки в коньяке (поддельном, кстати) чуть ли не из рук вырвали, не дожидаясь оформления, и даже сгоряча медаль пообещали под впечатлением от того, что анализ, на который по всем нормам требуется минимум три дня, оказался готов через три часа после подачи заявки