А на следующей неделе произошёл вообще трагикомический случай. Решил я и своему аппарату профилактику сделать, как пожарным. Так-то я силовой набор каждый раз проверяю, чисто машинально, но — мельком, а вот в мотор вообще с момента сборки не лазил. Закончил работу, ничего такого, кстати, не нашёл, именно что профилактика. Иду от ангаров к дому в рабочем комбинезоне, как раз чтобы переодеться и заняться нескончаемыми бумагами, руки ветошкой обтираю. Не то, чтобы необходимо было, скорее по привычке. Вижу — около крыльца стоит незнакомая пролётка, а возле неё двое, один в мундире, второй в статском. Точнее, идут мимо неё от крыльца мне навстречу, а на крылечке — старший над нашими слугами, да ещё пара гвардейцев невзначай присматривают за чужими на территории, но — с расстояния.
Встретились мы примерно на полпути, пока шли рассмотрел, что старший в мундире Министерства финансов, судя по знакам различия и околышу на фуражке — ротмистр пограничной стражи. Это у них, если не ошибаюсь, штабс-, не то просто капитану соответствует. Второй — по моложе, но ненамного. И вот старший меня спрашивает:
— Господин Рысюхин?
Вот так вот запросто, не то, что без титулования, даже без имени-отчества. Как-то это мне сразу не понравилось, я сразу дружинникам знак условный подал незаметно, мол, дежурную пятёрку сюда.
— Да, это я. Что вам угодно?
— Вам нужно проехать с нами!
— Не угадали. Мне — не нужно.
И иду дальше. Точнее — пытаюсь, поскольку младший шагнул вбок и вроде как перекрыл дорогу. Наивный такой… Причём судя по отсутствию перстней оба не дворяне и, скорее всего, не одарённые. Откуда же в них столько апломба, хотелось бы мне знать? И, самое главное, как они меня увозить собирались? Зачем и куда вообще не интересно, всё равно не собирался и не собираюсь с ними, но — как? Пролётка — двухместная, их двое. Я должен был рядом бежать? Или на козлы к кучеру? А, может, рассчитывали, что я кого-то из них на ручки возьму⁈ Очень, очень забавные зверьки.
— Но вы должны!..
— Кому и что я должен — я сам знаю. А чего не знаю, то до меня доведёт мой непосредственный руководитель или его доверенные лица, мне знакомые. Вы в их число не входите.
— Не хотите, значит, по–хорошему? Тогда — вы арестованы!
— Надо же, как интересно! И документы соответствующие у вас имеются?
— Разумеется! — Старший кивнул младшему и тот протянул мне бумажку. Одну, что характерно, которую я тут же из его рук выхватил: скорость реакции у одарённого намного выше, чем у «нулёвки».
— Какая забавная, я бы даже сказал — восхитительная гадость! Покажу коллегам, это станет гвоздём сезона и явно пойдёт в музей Корпуса!
А протянули мне повестку вызова свидетеля, вручную (!) переименованную в «повестку об арестовании нарушителя». Ага, вот так вот запросто, не подозреваемого, и даже не обвиняемого. Неразборчивая подпись внизу и смазанная, точнее — слегка расплывшаяся печать, но, вроде бы гербовая. Сложил бумажку пополам и спрятал в карман.
— Да вы вообще понимаете, что творите, с кем разговариваете⁈
— Ни малейшего понятия. Вы как-то не удосужились представиться.
— Я…
— Не интересует, вот вообще. — Я перебил предполагаемого ротмистра. — Вы вторглись на родовые земли, более того — в границы имения, не имея на это ни приглашения, ни разрешения, ни ордера. Нарушив границы владений вы сходу принялись хамить их хозяину, то есть — мне. Сыплете невнятными претензиями и вручаете какую-то макулатуру. Мне вообще не интересно, кто вы и что вы, этим займутся компетентные лица из Отдельного Корпуса, или, возможно, СИБ. Взять их!
Последнее было адресовано моим дружинникам, которые незаметно подошли со спины к визитёрам и тут же оных упаковали. Те пытались что-то кричать, но звук им быстро выключили.
— Вам же сказано — следователю будете рассказывать!
Я решил лично доставить их в Минск, предварительно созвонившись с Подпёском, как наиболее знакомым офицером Корпуса в городе, пока Маша с горничными готовят мой повседневный мундир, решил ехать в нём, для ясности.
— Евгений Миронович? Доброго дня. Тут у меня два забавных персонажа для вас. Приехали меня арестовывать с какой-то смешной бумажкой. Я вам её покажу — это просто анекдот.
— Они там ничего не успели наворотить? И вы их ен сильно помяли при задержании?
— Нет, никто не пострадал, даже эти двое. Аккуратно упаковали. Да, ни санкции от Дворянского собрания, ни из Корпуса, ни от командования гвардии, ни, тем более, от Его Величества, что совершенно очевидно, у них с собой не было. Про разрешение на проникновение в родовое имение и речи не идёт, разумеется.
— Кто они такие, как представились, чего хотели? Вы уже опросили предварительно?
— Нет, я не спрашивал, ни кто они, ни что им на самом деле надо, оставил это вам или вашим коллегам. Сейчас погрузим и повезу к вам.
— Подождите, дайте сообразить, куда их, к кому и как направить. Вы когда у нас будете?
— Когда? Ну, в Смолевичах будем где-то через час, с учётом сборов…
— Так, подождите. Я пришлю в Смолевичи поездом офицера Корпуса с конвоем, ему и передадите.
— Хорошо, встречу вашего человека на вокзале и передам задержанных.
Закончив разговор, я отпустил испуганного извозчика обратно в Смолевичи, рассчитавшись с ним за поездку, ведь он-то ни в чём не виноват, а обижаться будет и на меня тоже.
Для перевозки этих двоих взяли броневик, усадили их на средние сиденья боевого модуля, спиной друг к другу, справа и слева от каждого — по дружиннику, на ноги и руки надели наручники, ими же пристегнули к каркасу кресла.
За время сборов и погрузки парочка залётных как-то потухла и притихла, но оно и к лучшему, если не будут дёргаться и им, и нам лучше. Особенно их проняло, когда увидели меня в мундире. Они что, вообще не знали, куда и к кому едут⁈
Сам поехал на «Жабыче», проконтролировать и перевозку, и передачу.
И уже на следующий день к вечеру Евгений Миронович позвонил мне, чтобы успокоить и рассказать о произошедшем.
Оказалось, эти двое на самом деле служили в пограничном отряде в Закарпатье. И тамошние контрабандисты умудрились по чертежам из журнала построить мотодельтаплан! Скорее, конечно, не они, а их европейские партнёры, но не суть. И стали совершенно нагло возить туда-сюда всё, что могли запихнуть в гондолу. Ну, не совсем чтобы нагло — не среди бела дня, а по ночам, соблюдая традиции скрытности. В отдалении от границы набирали высоту метров шестьсот-семьсот, вблизи от «ленточки» выключали и без того негромкий электромотор и беззвучно скользили к посадочной площадке, тоже километрах в двадцати пяти в глубине уже нашей территории. Ну, и обратно также. При этом даже если их аппарат замечали на фоне звёзд или Луны — штуцеры пограничников на такой высоте достать не могли. Это не говоря уж о навыке стрельбы по цели, движущейся со скоростью до ста километров в час, который солдатам как-то не прививали.
Я не выдержал, спросил:
— Это интересно, но я здесь при чём? Или они решили меня обвинить в соучастии⁈
— Почти…
— Это вообще идиотизм! Всё равно, что за поножовщину в кабаке в прошлом месяце привлечь даже не приказчика скобяной лавки, продавшего нож, а фабриканта, который его изготовил!
— Они хотели припугнуть, как считали, молодого провинциала, угрозой ареста и заставить или передать им летательный аппарат, или вовсе отправиться с ними для перехвата нарушителей.
— Я даже не знаю, как реагировать. Такое сочетание глупости и наглости, что просто слов нет. Не то, что приличных — вообще никаких!
— И я в том же состоянии. Кстати, их командир отряда уже связался, извинялся за инициативных идиотов, доставшихся в подчинённые, и даже выразил готовность приехать, извиниться лично.
— И зачем он мне? Передайте при случае, что мне хватит извинений, полученных через вас. Главное, чтобы повторений не было.
— Клянётся, что не допустит. Но спрашивает — как достать злыдней?
— Здравствуйте. Пусть с армейцами свяжется, у них должны быть средства для борьбы с вражескими аэропланами и дирижаблями.
— У них с армейцами отношения не лучшие…
— А я здесь при чём⁈ И у меня, извините, не имперский арсенал, чтобы всё было. Не думал никогда ни о чём подобном.
А вот попрощавшись — задумался. Пожалуй, стоит попробовать сделать из осколочной гранаты для «Кроны» шрапнель с регулируемой дистанцией подрыва.
«И дальномер, чтобы определять эту самую дальность. И научиться быстро брать поправки, исходя из курса и скорости цели, которые тоже надо уметь определять».
«В общем — не в этом году».
«Точно не в этом. А может быть, что и не в следующем».
«Тем более, что я вообще не представляю, как эта трубка устроена».
«Я тоже, но у тебя теперь в рамках твоих флигель-адъютантских обязанностей есть полный доступ к любым материалам, в том числе — к чертежам этих самых трубок, а также к натурным образцам. Причём и отечественным, и импортным».
Ещё подумал, что это сейчас для меня визит «сладкой парочки» с юго-запада Империи стоил потерянного вечера и толики раздражения, Юру-первокурсника они бы могли на самом деле напугать до полной потери здравого смысла. И неприятностей доставить — то же, хотя бы за счёт ущерба репутации.
Больше никаких особых событий в ближайший месяц не происходило, не считать же за таковое день рождения тёщи? Тем более, что поздравлять мы не поехали, ограничившись поздравительным письмом и контрольным звонком по мобилету. Зато смог уделить больше времени семье и хозяйству. Кто не имеет своего дома, вряд ли может себе представить, сколько работы в саду, например, даже в таком небольшом, как у меня и даже при наличии прислуги, а также занимающихся садом женщин!
Кстати, насчёт женщин и сада. Они увлеклись подсыпкой под кусты и не только мелких щепок и опилок, как натурального цвета, так и крашеных. Такие комбинации сочиняли! Кстати, чайные розы на клумбе, засыпанной сосновой корой крупного помола выглядят весьма эффектно. Как и ягоды клубники на выбеленных опилках. Плоды при этом ещё и не гниют почти, поскольку не касаются земли, и сорняки не наводят тень. Даже слизняки и прочие плодожорки исчезли — отличную дед подкинул идею,